краешек своей солдатской кровати и изящно закидывая ногу за ногу. — Вы всегда были настоящим чертенком… И никогда не умели лгать.
— Я не…
— Хорошо, не буду вас больше мучить. — Базиль хлопнул одной ладонью по другой, которая спокойно лежала на колене. — Я знаю, зачем вам понадобился весь этот маскарад. Вы с Ральфом пытаетесь разобраться в том, что произошло в доме в последние месяцы? Так?
И хотя он не настаивал, Шэрон поняла, что отпираться бессмысленно. Она виновато вздохнула и с надеждой посмотрела на него.
— Я расскажу вам все, что знаю, — весомо сказал он. — И отвечу на все вопросы, на которые смогу ответить.
— Спасибо вам, — выдохнула Шэрон. — Даже не знаю, с чего начать.
— Вас ведь интересует, что в действительности произошло с моим хозяином. — Базиль не спрашивал уже, а утверждал. — Хотел бы я сам это понять… Мистер Грин не был настолько болен. Для меня известие о его кончине было тяжелым ударом. И то, что его жена не обратилась в полицию, я считаю неправильным. Здесь должны работать профессионалы.
— Кстати о жене, — почти перебила его Шэрон. — Не было ли между ними…
— …Трений? Конфликтов? — уточнил Базиль и отрицательно замотал головой. — Никогда. Они были самой любящей парой, которую мне довелось когда-либо видеть.
— Что же тогда убило его?
— Вы настаиваете на том, что это была естественная смерть? — спросил Базиль.
— Я не знаю, но это официальная версия и диагноз врачей.
В голосе Шэрон было сомнение, которое не укрылось от Базиля, и он удовлетворенно цокнул.
— А почему вы думаете по-другому?
— Я ничего не думаю, — грустно ответил Базиль. — Просто не могу поверить, что полный сил мужчина уходит из жизни в одночасье. Он был из тех, кто может пережить любую беду.
— А у него случилась беда? — осторожно спросила Шэрон.
— Думаю, да… — кивнул Базиль. — Беда, которая дремала много лет…
— Вы можете мне об этом рассказать? — Шэрон говорила очень медленно и аккуратно, боясь спугнуть неосторожным словом или голосом откровенность Базиля.
— Я всегда опасался этого, но, видно, чему быть, того не миновать, — опять загадочно ответил он.
Шэрон решила зайти с другого конца.
— Скажите, а долго вы служите в этом доме?
— Долго? — улыбнулся Базиль. — Всегда. Я служил здесь с того момента, как мистер Генри купил его, Я прожил вместе с этим домом и хозяином всю жизнь. Я почти не бываю в этой комнате, не люблю выходные, не завожу знакомств.
В глазах Базиля Шэрон увидела такую же тоску, которую видела несколько минут назад в глазах Элизабет.
— Вы любили его?.. — тихо прошептала она.
— Любил. — В голосе старого слуги были слезы. — Мне даже рассказать об этом некому. У меня достаточно денег, чтобы купить свой собственный дом, но мне не хочется это делать. Я не знаю, зачем мне жить дальше.
— Но ведь у мистера Грина осталась жена, которой нужна ваша забота… Мне кажется, она совершенно беспомощна, — попыталась ободрить его Шэрон. — Сын…
— Сын? — Глаза Базиля вдруг блеснули настоящей грозой. — Что вы знаете о его сыне? Конечно, он вам нравится…
— Да, мне кажется, он очень достойный человек, — удивилась его тону Шэрон. В его словах было что-то очень личное. — Он когда-то обидел вас?
— При чем тут я? — возмутился Базиль. — Я говорю о мистере Генри. Он его обидел. Мальчишка!
— Ну сейчас-то он вполне взрослый и самостоятельный человек…
— Что вы говорите?! — взвился опять Базиль. — Вы просто ничего не знаете и не понимаете.
— Я очень хочу понять, — ласково произнесла Шэрон. — Но, честно говоря, действительно не понимаю. Он был капризным избалованным ребенком?
— Нет, он рос чудесным послушным мальчиком, — вздохнул Базиль. — Все началось, когда в доме появилась новая хозяйка. Вместо того чтобы радоваться тому, что его отец наконец обрел счастье, он…
— Что — он?..
— Он влюбился в свою мачеху, — выпалил дворецкий и опустил голову.
Шэрон застыла. Она услышала то, чего больше всего боялась услышать. Значит, все правда…
— А откуда вы это знаете? Разве он делился с вами своими переживаниями? — Она все еще надеялась.
— Зачем мне его признания? — тяжело вздохнул Базиль. — Я знаю этот дом как свои пять пальцев и всегда чувствую, что здесь происходит. Он почти сошел с ума. По ночам прокрадывался к их спальне и слушал. Как вам это нравится?
— Может быть, у него были другие мотивы? — спросила Шэрон и тоже тяжело вздохнула.
— Нет, — покачал головой Базиль. — Я видел его глаза. Так смотрит неутоленное желание. Я даже видел, что он начинает ненавидеть родного отца…
— Почему вы не сказали об этом хозяину?
— Что я должен был ему сказать? Что его сын помешался? — Голос Базиля сорвался на последней фразе, и он надолго замолчал.
Шэрон тоже молчала. Пусть говорит сам, она не будет подталкивать его. Это не конец истории, сейчас он должен рассказать о том, что слышала Мэри.
— Потом он уехал, — заговорил Базиль. — Это случилось через год. Уехал, оскорбив отца и пообещав никогда не переступать порог этого дома. Я слышал разговор в то утро. Но так было лучше. Мистер Генри нашел в себе силы простить его детскую глупость — через некоторое время они стали общаться. Но сюда он действительно никогда больше не приезжал. Кто бы мог подумать, что вся эта история повторится через столько лет…
— О чем вы говорите?
— Они стали любовниками, — зло ответил Базиль. — Это именно та беда, о которой я вам говорил. Маленький мерзавец не отступился от своего желания.
— А почему вы не осуждаете Элизабет? — удивилась Шэрон. — Ведь она могла противостоять этому?
— За что можно осуждать слабую женщину? — удивился Базиль. — Она была лишь орудием. Ральфу хотелось досадить отцу. Если бы он действительно любил ее, то никому и никогда не стало бы известно об их отношениях.
— То есть вы хотите сказать, что сын просто отомстил отцу и сделал так, чтобы все стало известно? — не поняла Шэрон.
— Именно! Знаете, кто доложил обо всем мистеру Грину?
— Нет, — ответила Шэрон, хотя точно это знала.
— Хью Грин — родной брат и дядя. Я слышал этот разговор своими ушами. Он назвал, где, когда и сколько раз они встречались. Думаю, они были в сговоре. Они хотели, чтобы мистер Грин погиб. Но, повторяю, он бы справился с этой бедой. Поэтому они его убили.
— Базиль, вы понимаете, что обвиняете людей только на основании собственных домыслов? — мягко возразила Шэрон. — Я работала адвокатом и могу сказать, что такие рассуждения в суде не принимаются.
— Я рассказал вам все, что мне известно, — обиделся Базиль. — Можете мне не верить. Но в доме нечисто.
— Базиль, а зачем было устраивать все это, если наследницей стала Элизабет? Ведь ни один из них не получил ни копейки.
