– Там те, кому уже все равно, – спокойно ответил Томас. – Будете смотреть?
Эрван помедлил мгновение, собираясь с духом. Потом решительно кивнул.
Не успели они сделать и шага, как один из раненых зашевелился. Сел, обвёл одного за другим невидящими глазами. И вдруг рухнул, забившись в конвульсиях. Кулаки замолотили по доскам, тело изогнулось дугой, на губах запузырилась грязная пена.
Эрван метнулся к нему.
Он попробовал навалиться всем весом, прижать раненого к настилу, схватить и удержать руки… Бесполезно.
– Юэн, Кадо! Держите плечи! Свисток, затылок! Кто-нибудь, нож дайте – язык закусит!
Раненый остервенело мотал головой.
– Невод… Сеть упустил… Уйдёт рыба, уйдёт…
Глаза его закатились, тело обмякло.
– Отпустите меня, пожалуйста. Я домой хочу, – он шептал еле слышно, Эрвану пришлось почти прижаться ухом к его губам, чтобы разобрать слова:
– Дома хорошо… Там вереск… И мама…
Он всхлипнул и замолчал. Эрван ждал: секунду, пять, десять… Наконец он понял – больше слов не будет.
С минуту матросы неподвижно стояли над телом. Первым зашевелился Томас.
– Надо бы его перетащить. К тем. Поможете, а?
Эрван кивнул.
Тело несли осторожно, словно в руках у них был ещё живой человек. Уложили рядом с остальными погибшими. Аккуратно, как спящего, прикрыли рогожей. Переглянулись.
– Хватит, пожалуй, – хрипло произнёс Эрван. – Пошли наверх.
Бастиан стоял у борта и нетерпеливо притоптывал. Рядом, опустив голову, молча стоял пиратский главарь. Матросов с «Горностая» не было видно – наверно, уже сидели в шлюпке.
– Наконец! Только вас и ждём. Я уж хотел сам за вами… Ну что там?
– Чисто. Оружие есть, но им не пользовались. В трюме одна соль. В кубрике пять… четыре тяжёлых.
Бастиан приподнял бровь.
– Так пять или четыре?
– Четыре, – Эрван отвёл глаза. – Пятый умер… У нас на руках.
– Ясно. Давайте в шлюпку, – Бастиан повернулся к главарю. – Жди, понял?
Тот кивнул, не поднимая головы.
Когда шлюпку отделили от корабля сто футов морской воды, над фальшбортом показались лица: одно, другое, третье… Одиннадцать лиц. Круглые и вытянутые, с растительностью и без, чумазые и не очень… объединяло их одно: выражение тоски, страха и такой безысходности, что у Эрвана защемило сердце. Он сгорбился, изо всех сил вцепившись в весло. На соседней банке заёрзал Свисток – видно, почуял что-то похожее.
«Наверно, так смотрят грешники в аду. Мы отплываем – они остаются. Что они чувствуют, глядя на нас?»
В лодке повисла тишина: лишь скрип уключин да плеск воды за бортом. Эрван украдкой оглядел матросов: каждый думал о своём, но тень на угрюмых лицах была одна для всех – даже Бастиан выглядел мрачным и осунувшимся.
– Баст! – Кадо, на правах старшего по возрасту, решился прервать тяжёлое молчание. – Мы там, в трюме, похоже, кой-чего пропустили: что с ними было-то?
Бастиан ответил не сразу: видимо, подбирал слова:
– Сначала паренёк сказал, что они тихо-мирно ловили рыбу тут поблизости. Я, само собой, не поверил: как ушли киты, рыбы тут – днем с огнём. Зато чуть ближе к побережью ходят купцы – с севера на юг, мимо Устья. Ну я поднажал маленько, и парень сознался: они больше месяца болтались на востоке, сети закидывали, а добычи – селёдкин хвост да три чешуйки. Вот Конгар и решил – пора испытать удачу.
Бастиан заметил недоумевающий взгляд Свистка.
– Ну, чего уставился? Они всегда так делают: рыба есть – рыбачат, и, только если в брюхе пусто, тогда уж… Ну вот, у них было два корабля. Хоть вояки и паршивые – на одинокое судно хватило бы с запасом. Но вышло так, что напоролись они не на купца, а на фоморов.
Бастиан кивнул, не дожидаясь вопросов.
– Да. Похоже, те самые. Четыре штуки. Парень говорил: огромные, с наши военные суда размером. Не знаю, может, врал… У страха глаза велики. Ты как думаешь?
Эрван неопределённо пожал плечами. Он всего-то и видел тогда – четыре крохотных паруса на горизонте. Что тут скажешь?
Бастиан сделал паузу, затем кивнул.
– Ну вот. Фоморы показались точно по курсу. Ветер им дул попутный, они добавили парусов и пошли на сближение. Поворачивать было поздно, да и без толку – всё равно бы догнали. Конгар сообразил, что у них один шанс – вклиниться между фоморами и рискнуть проскочить на скорости. Резон у него был: даже выполни фоморы поворот как следует, это бы им не помогло – люггер против ветра черта с два догонишь.
Из двух кораблей «Морской ёж» шёл первым – он успел. А второй нет. Взяли на абордаж – те пикнуть не успели. Команду, понятное дело…
Бастиан вздохнул и развёл руками.
– Но и нашим новым знакомцам пришлось несладко: они, считай, в игольное ушко проскользнули. Справа фоморы, слева фоморы, абордажные крюки готовят… И стрелы со всех сторон – палуба-то как на ладони. Конгар сам встал к румпелю: его истыкали стрелами, как подушку для булавок. Вот уж действительно – «Морской ёж»! Любит судьба пошутить, ничего не скажешь…
Бастиан покачал головой: одновременно одобрительно и недоверчиво.
– Вот ведь… Жулик старый, пират, пройдоха, каких поискать, – а умер как настоящий капитан. Молокососов своих спасал. Такие дела…
Эрван и Свисток стояли на палубе «Горностая». Чуть поодаль, в центре круга, образованного группой матросов, держал речь Бастиан:
– …Такие дела. Их там семнадцать сопляков. И с каждым днем все меньше. На борту ни воды, ни еды – последнее извели на раненых. Капитан погиб, курс прокладывать некому – тёмные они. До континента не дотянуть: сдохнут по дороге. А если и дошлёпают каким-то чудом, толку мало: в море им больше не выйти – улова нет, продавать нечего. Большинство из них – старшие сыновья в рыбацких семьях. Младшие работать ещё не могут, отцов, почитай, ни у кого не осталось – в пираты от хорошей жизни не идут. Короче, что будут жрать их семьи – одному Богу известно.
– Ясно, боцман, – крикнул кто-то из толпы. – А дальше что? Так их и оставим?
Бастиан кивнул.
– Вопрос по делу. Провиант, вода, лекарства – это само собой. Вон, доктор уже в шлюпке. Вас, дармоедов, ждёт. Только мало этого: доберутся они домой – и что?
Бастиан расправил плечи и гаркнул.
– Предлагаю так: все, кто не сволочь, – скидываются. Вам, болванам, деньги в походе все равно без надобности. Мы, офицеры, свою долю уже внесли. Ну, кто «за»?
Молчание. Затем – лес поднятых рук в ответ.
Бастиан обвёл матросов взглядом. Удовлетворённо кивнул.
– Времени у вас – до склянок. Как раз шлюпка туда-сюда обернётся. Вперёд!
Матросы, тесня друг друга, устремились в кубрик.
Эрван тоскливо перебирал содержимое рундука: пара мечей, застиранная кадетская форма, дневник… Ничего ценного.
Он нахмурился, поскрёб затылок.
Клинки, что ли, отдать? Нет, не пойдёт: Бог с ним, что жалко, – куда они их денут, именные? Такое не продашь. Может, форму? Почти то же самое: разве кто перелицует, хоть какая-то польза…
