уши.
Боцман явно был не в духе: насупил брови, рубанул воздух ладонью.
– Что это за твари такие, чёрт их дери? И какого им понадобилось грызть корабль?
– На этот вопрос я могу ответить, – отозвался доктор. – Мы им в диковинку, вот нас и изучают, как могут.
– Зубами? – не удержался Эрван.
– Ну да, – Лоэ равнодушно пожал плечами. – Рук-то у них нет. Поймут, что мы несъедобны, – отстанут.
– Вы правы в одном, Адриан, – Эрван поразился безжизненному голосу капитана. – Нас действительно изучают. И скоро все, что нужно, сообщат ему. Видите, они уходят на глубину?
– Как я и говорил, – в тоне Лоэ сквозила плохо скрытая ирония. – Поняли, что мы им не по зубам.
Капитан подошёл к доктору вплотную. Долго, без всякого выражения смотрел в лицо: Эрван поразился контрасту между живыми и весёлыми, с лукавой искоркой глазами доктора и чужим, нечеловеческим взглядом капитана.
«Да у него глаза, как океан! – осенило Эрвана. – Такие же зелёные, прозрачные, безмятежные… И безжалостные. Кто ты, Салаун? Человек ли? А если нет, что делаешь здесь, с нами?»
Повисло тягостное молчание. Эрвану показалось, что воздух на мостике электризуется: казалось, ещё немного, и между доктором и капитаном засверкают искры.
Наконец Салаун опустил голову. Тяжело вздохнул, сгорбился…
– Вы очень умны, Адриан. Это несомненно. Однако рационализм – ваша ахиллесова пята. Некогда он погубил ваш народ. Боюсь, и вас ждёт та же участь.
Гвент!
– Да, капитан! – Эрван вытянулся в струнку.
– Передайте на «Дракон» следующее: «Вижу опасность. Следуйте параллельным курсом. Повторяйте мои маневры».
Эрван сорвался было с места… замер, остановленный недоуменным возгласом Бастиана:
– Гм… Получается, мы им отдаём приказы? Не слишком ли…
– Не слишком, – отрезал капитан.
Эрван впервые видел его таким – решительным, уверенным в себе и непреклонным.
– Если хотят жить – подчинятся.
Через полчаса «Дракон» поднял все паруса, увалился под ветер и теперь шёл параллельным курсом саженях в семистах по левому борту. На «Горностае» в дополнение к бизани подняли стаксель и бом-кливер – этого с лихвой хватило, чтобы держаться рядом с флагманом.
Капитан властным движением отстранил рулевого, сам встал у румпеля. Приказал Эрвану разместиться в футе от него, боцману и Конюху – напротив.
Эрван с трудом сдерживал изумление и беспокойство:
– Если перекладывать руль придётся вчетвером – с каким креном мы пойдём? И выдержит ли рангоут?
– Что ж, прилично разогнались. И если надо, ещё прибавим, – буркнул Бастиан. – От кого убегаем только?
Боцман вряд ли надеялся на ответ: однако капитан оказался словоохотливей обычного:
– Скорость нас не спасёт – от него не убежишь. Есть кое-какая надежда на маневр, но… тоже очень зыбкая.
Вдали раздался странный глухой звук, похожий на хлопок гигантских ладоней.
Прямо по курсу, примерно в двух милях, вздулся горб воды футов трёхсот в поперечнике. Внутри него что-то посверкивало, шевелилось, но что – разобрать было невозможно.
Через мгновение горб рассыпался, на его месте образовалась воронка: до судна донёсся громовой гул, затем плеск. Место, где только что всплывала неведомая тварь, побелело от пены.
– Вот вам и ответ, боцман, – произнёс капитан и, прикрыв глаза, продекламировал: «…Он кипятит пучину, как котёл, и море претворяет в кипящую мазь; оставляет за собою светящуюся стезю; бездна кажется сединою».
Волна докатилась до «Горностая», мягко приподняла судно.
– Не повезло, – сказал капитан и мягко улыбнулся. – Ладно, сделаю, что смогу. Румпель влево!
Следующие несколько минут Эрван запомнил смутно: так, обрывки какие-то…
– Вправо, шесть румбов! Навались, навались! Навались!!!
Твёрдое дерево врезается под ребра… Ноги скользят по мокрой палубе…
– Держи-держи! – Канатная петля захлёстывает румпель, затягивается – совсем рядом с руками…
– Терпи, парень, не отпускай! Есть!!!
Судно кренится на борт. Сильнее, сильнее… Кажется, ещё немного – и концы реев окунутся в воду. Линия горизонта исчезает, перед глазами только зелёная прозрачная масса, стеной нависающая над палубой…
– Стравливай, стравливай! Глухой? Живей!!!
Румпель, словно живой, толкает в грудь. Удержать… не дать опрокинуть…
Есть! Усилие на руле уменьшается, судно выравнивается… Можно вздохнуть… Только больно очень… Синяки?
– Влево, девять! Навались, навались! Навались!!!
Крен в другую сторону. Уцепиться в румпель, удержаться, не сорваться в алчную бездну внизу…
Странная картинка над головой: чёрная линия фальшборта – и светло-серое небо. Воды будто нет на свете.
«Будто не плывём, а летим… Красиво!»
– Навались! Навались! Навались!!!
Оглушительный треск прямо над ухом. Куски дерева и щепки на палубе. Тонкий, высокий звук лопнувшей пеньки. Чей-то крик, проклятия…
Бесформенный комок парусины, уносящийся в океан…
И снова громовой гул и плеск. Близко, совсем близко…
– Гик вдребезги, бизань сорвало, в трюме течь – обшивка не выдержала. А в целом – бывает и хуже. Какие будут приказания? – Бастиан посмотрел на капитана. Тот безразлично пожал плечами.
– Закрепите румпель и поднимайтесь на мостик. Это всё.
– Как это? А команде что делать? – Бастиан, похоже, ушам своим не верил.
Жорд, копошившийся возле своей ненаглядной катапульты, услышал слова капитана. Замер на миг, поднял голову. Спросил недоверчиво:
– А? А гарпунный лук зачем готовили? Стрелять что – не будем?
Капитан улыбнулся – грустно и устало.
– Хотите, стреляйте. На ваше усмотрение. А что до команды… Пусть занимают места получше – им будет на что посмотреть.
Он внимательно оглядел притихших курсантов, недовольного Жорда, недоумевающего Бастиана. Вздохнул и тихо пояснил:
– Он близко. И он уже выбрал. Больше мы ничего не можем сделать. Ни-че-го.
«Горностай» медленно полз левым галсом: без гика, с повреждённым такелажем, он не мог развить приличную скорость, но капитана это, похоже, больше не беспокоило. Облокотившись о планшир, он задумчиво смотрел на пологие волны. Чуть поодаль стоял Бастиан.
Эрван тихо подошёл к нему, потянул за рукав. Спросил шёпотом:
– А Лоэ где?
– В трюме, – хмуро отозвался Бастиан. – Двоих ребят зацепило, так он их штопает.
– А на мостик его звал?
– Конечно, отправил Яника – все честь по чести. Да только доктор отказался: мол, занят и ему не до суеверий.
Бастиан замолчал на несколько секунд, затем зло добавил: