Знаешь, теперь такие очень популярны. Например, танки. Захватывает примерно так же, как наркотики. - Он улыбнулся. - Но больше всего мне понравилась одна онлайн-игра под названием Травиан. Только не говори, что ты и о ней ничего не слышала? - Генриетта тихонько засмеялась.
- Нет, не слышала. Знаешь, если честно, то я не так уж сильно люблю Интернет, как современная молодежь. Я больше предпочитаю консервативные способы приятного времяпрепровождения, такие, как книги, прогулки, личные беседы, ну, и все в таком роде. Даже телевизор меня не очень привлекает.
- Ох, да ладно тебе! Тебе же всего лишь каких-то там 18 или 19 лет! А ты уже говоришь, как шестидесятилетняя старуха, попирающая современные нравы. Да эта игра была настолько популярной (кстати, она и сейчас еще популярна), что в нее играют даже на нескольких континентах, не говоря уже о разных странах, народах и ментальностях. Это стратегическая игра, развивающая умственные способности, способствующая более конкретному мышлению, ориентированная на долгосрочную перспективу. Кстати, она продолжалась более чем полтора года.
- Ого! И за все это время она тебе не надоела? Вот это да!
- Нет, откровенно говоря, порой были моменты, когда уже хотелось все бросить, особенно, когда на меня нападали и “скатывали” все мои владения под ноль, а войска полностью разбивали. Но, как известно, “терпение и труд все перетрут”, так что…Я все же доиграл до конца, и знаешь, судя по моей игре, я могу с гордостью сказать, что я довольно неплохой полководец. А еще я - прирожденный стратег. - Генриетта улыбнулась.
- Ага, а еще и скромняга… - Рей улыбнулся в ответ.
- Но, видишь ли, это не самое главное. Как я уже упоминал, в эту игру играет множество, тысячи, людей из разных мест. И я смог познакомиться со многими. Мы вступали в разного рода альянсы, блоки, вот и приходилось общаться по ходу игры. И что касалось игры, все было нормально. Но только я пытался выведать у своих товарищей какую-либо информацию о своем местонахождении, как она либо до них не доходила, либо я о них больше ничего не слышал. Казалось, они исчезали бесследно. - Рей как-то сразу помрачнел. - Честно говоря, я уже устал от этого неведения. Я ничего не понимаю, ни о чем не знаю касательно того, где и с какой целью я здесь нахожусь. И знаешь, - по его лицу вновь пробежало то зловещее выражение, которое Генриетте уже довелось заметить некоторое время назад, - мне это уже надоело. Я намерен это прекратить. И знаешь, я хочу, чтобы ты мне в этом помогла.
- Но как, Рей, я же тебе уже говорила, что и сама не до конца понимаю, где же мы находимся на самом деле. А ты хочешь, чтобы я помогла тебе сбежать? Как?
- Пока не знаю, но готов поспорить, я это узнаю. - В его голосе прозвенел металл. Чем дальше, тем больше Генриетте приходилось узнавать о не очень хорошей и не очень юношеской стороне этого с виду мирного и приятного парня. Что-то скрывалось за этой привлекательной оболочкой. Ей с ее более чем столетним опытом, хочешь, не хочешь, а такие вещи приходилось замечать. Но даже она оставалась в глубоком неведении относительно того, какие же мотивы, желания, стремления двигали этой противоречивой натурой. Или, может, она ошибалась касательно притягательной наружности этого… существа? Она отмела эти мысли, как недостойные. Непредвзятость - эта черта характера, к слову сказать, не всегда служила ей хорошую службу. Но она с быстротой, свойственной лишь вампирам, переключилась на другое.
- Слушай. А пойдем купаться, а? погода просто шепчет. Пошли.
- Как хочешь. Но я вообще-то не разделяю твоего восторга насчет местного солнца и морской воды.
- Ну, это потому, что ты уже привык к этому.
- Скорее, мне это уже приелось. А что, разве там, откуда ты, нет такого же солнца и воды?
- Нет, там, откуда я, чаще царят холодная облачная погода и снега. Нашим развлечением является отдых в горах и катание на лыжах. Но давай я тебе позже об этом расскажу. А сейчас я хочу использовать любую возможность, насладиться любым мгновением, дарованным мне неизвестно кем, но кому я безмерно благодарна, несмотря ни на что. Пойдем.
Она грациозно выпорхнула из-за стола, и они быстрой походкой направились к морскому побережью, раскинувшемуся у нижнего яруса этой садовой постройки, где вот уже семнадцать лет узником жил Рей и где вот уже некоторое время, как нашла покой, уют и радость Генриетта. Они плескались в голубой лазури невысоких волн, то накатывающих, то отходящих от берега. Они наслаждались золотыми лучами палящего солнца. Стоящий повсюду зной не вводил в депрессию, не смущал, не обжигал…
О да, она была здесь счастлива. По-настоящему. Лишь так, как может быть счастлив человек. Лишь так, как вампир не может себе позволить. Она отдыхала и телом, и душой. Казалось, ничто не омрачало ее безграничную и безоблачную радость. Вдоволь насладившись морской гладью, Генриетта забралась в гамак и расслабилась. О, как же она любила загорать и отдыхать в гамаке, когда еще была смертной! И вот сейчас эти чувства, эти ощущения, словно вожделение, накатывали, захлестывали всю ее сущность. Как же она любила это нехитрое приспособление, результат работы именно рук человеческих, способное унести от всех проблем и невзгод, подарить в своих объятиях минуты покоя и забвения… Она не почувствовала, как задремала…
Генриетте грезился 1848 год. Ей тогда только-только исполнилось восемнадцать. Этот год стал знаменательной датой в истории древних. “Весна народов” - так назвали это время обычные люди. А для древних - это были дни освобождения от гнета вампиров. Революции в большинстве стран Верройи помогли древним вновь встать на ноги. Позже вновь все изменится, но тогда… Это было время романтически настроенной молодежи. Надежда в сердцах, улыбки на лице, дерзость в походке - тогда они были полны уверенности в своей победе. Генриетта тоже радовалась, не совсем понимая, что же именно изменилась в жизни живых. А вот в нежизни вампиров менялось многое. Теперь они становились гонимыми. В очередной раз. Этот замкнутый круг, по которому столько столетий двигались вампиры и древние, не давал понимания того, стоит ли радоваться или грустить от того, что на этот раз древние открыто заняли главенствующую роль в этом мире. Поверженные, загнанные вампиры становились еще более жестокими и кровожадными. И, кто знает, что было тогда лучше: оставить все, как было, или же в корне поменять расстановку сил. Древние устали. Устали подчиняться и молчать. Они возроптали, поднялись с колен. Много, очень много вампиров тогда было уничтожено. Но это, казалось, только подстегнуло их кровавый пыл. Во что вылилась их месть, знает каждый школьник. Начало двадцатого века, его войны, человеческие жертвы, исковерканные судьбы отбросили прогресс человечества, особенно представителей древней расы, на многие века назад. А вина за последствия всецело легла на плечи упырей. Но сейчас не об этом…
На лице Генриетты и ее подруг тоже играл румянец, подкрашенный задорной улыбкой. Они жили тогда на территории Швейцарии. Ее род принадлежал к коренному населению этой страны, которое, к сожалению, на сегодняшний день настолько разрозненно, а количество настолько ничтожно, что сейчас уже сложно сказать, кто же на самом деле были их предки. Генриетта была романкой. Тогда их еще было много, сегодня же на их родном языке разговаривает около одного процента населения страны. Тогда же они разговаривали только на романском (сейчас он называется ретророманским). Мелодичность этого языка нравилась не только его носителям, но и многим нерезидентам уже в то время нейтральной территории, на которой строили новую жизнь разного рода люди, прошлое которых оставляло желать лучшего. Именно поэтому Швейцария тогда начала пользоваться большой популярностью у вампиров. Голодные, гонимые, здесь они находили пищу и кров, которых лишались на родных землях.
Хотя ее семья была довольно известной в высших кругах того времени, Генриетта не очень любила постоянные балы и выходы в свет. Больше всего ей нравилась природа с ее загадками, вопросами и постоянными неожиданностями. Поэтому она частенько сбегала из дома в невдалеке виднеющийся лес, который, по ее представлению, таил в себе неизведанность. Она любила гулять по его тропам, слушать пение птиц, наблюдать за убегающим оленем. Выходя на опушку, она с удовольствием созерцала окружающий мир, раскинувшиеся на большое расстояние рощи, луга и озера. В тот день, собирая цветы в глубине самой отдаленной части леса, она вдруг удивленно прислушалась и поняла, что жизнь в лесу, всегда шумная, для тех, кто умеет слушать ее природную музыку, словно замерла. Не слышно было ни пения соловья, ни чириканья мелких представителей пернатых, даже бабочки куда-то исчезли, дятел не отбивал свою вечную чечетку… Она скорее почувствовала, чем увидела, что что-то не так. Что-то изменилось. Как будто бы все остановилось. И откуда-то повеяло холодом. Или ей это показалось…
Она обернулась и увидела его. Грязного, отталкивающего и… голодного… Он стоял и смотрел на нее
