А ты разве пьяный?!.. А ты разве грязный?!.. Исаия – ты!.. На плечах – дорогой изарбат… И на правом твоем кулаке – птица ибис чудной красоты, И на левом – зимородковы крылья горят. В кабаке родился, в вине крестился?!.. То наглец изблюет, Изглумится над чистым тобой… Там, под обмазанной сажей Луной, в пустынном просторе, горит твой родимый народ, И звезда пророчья горит над заячьей, воздетою твоею губой! Напророчь, что там будет!.. Встань – набосо и наголо. Руку выбрось – на мах скакуна. Обесплотятся все. Тяжко жить. Умирать тяжело. Вся в кунжутном поту бугрится спина. Ах, Исайя, жестокие, бронзой, очи твои – Зрак обезьяны, высверк кошки, зверя когтистого взгляд… – На тюфяках хотим познать силу Божьей любви?!.. – Кричи мне, что видишь. Пей из белой бутыли яд. Пихай в рот селедку. Ее батюшка – Левиафан. Рви руками на части жареного каплуна. И здесь, в кабаке кургузом, покуда пребудешь пьян, Возлюблю твой парчовый, златом прошитый бред, – дура, лишь я одна. Allegro disperato Зима возденет свой живот и Ужас породит. И выбьет Ужас иней искр из-под стальных копыт. И выпьет извинь кабалы всяк, женщиной рожден. Какая пьяная метель, мой друже Вавилон. Горит тоскливый каганец лавчонки. В ней – меха, В ней – ожерелья продавец трясет: “Для Жениха Небеснаго – купи за грош!..” А лепень – щеки жжет, Восточной сладостью с небес, забьет лукумом рот. Последний Вавилонский снег. Провижу я – гляди – Как друг у друга чернь рванет сорочки на груди. С макушек сдернут малахай. Затылком кинут в грязь! Мамону лобызает голь. Царицу лижет мразь. Все, что награблено, – на снег из трещины в стене Посыплется: стада мехов, брильянтов кость в огне, И, Боже, – девочки!.. живьем!.. распялив ног клешни И стрекозиных ручек блеск!.. – их, Боже, сохрани!.. – Но поздно! Лица – в кровь – об лед!.. Летят ступни, власы!.. Добычу живу не щадят. Не кинут на весы. И, будь ты царь или кавсяк, зола иль маргарит – Ты грабил?!.. – грабили тебя?!.. – пусть все в дыму сгорит. Кабаньи хари богачей. Опорки бедняка. И будешь ты обарку жрать заместо каймака. И будет из воды горох, дрожа, ловить черпак. – А Вавилон трещит по швам!.. Так радуйся, бедняк!.. Ты в нем по свалкам век шнырял. В авоськах – кости нес. Под землю ты его нырял, слеп от огней и слез. Платил ты судоргой телес за ржавой пищи шмат. Язык молитвою небес пек Вавилонский мат. Билет на зрелища – в зубах тащил и целовал. На рынках Вавилонских ты соль, мыло продавал. Наг золота не копит, так!.. Над бедностью твоей Глумился подпитой дурак, в шелку, в венце, халдей. Так радуйся! Ты гибнешь с ним. Жжет поросячий визг. Упал он головою в кадь – видать, напился вдрызг. И в медных шлемах тьма солдат валит, как снег былой, И ночь их шьет рогожною, трехгранною иглой. Сшивает шлема блеск – и мрак. Шьет серебро – и мглу. Стряхни последний хмель, червяк. Застынь, как нож, в углу. Мир в потроха вглотал тебя, пожрал, Ионин Кит. А нынче гибнет Вавилон, вся Иордань горит. Та прорубь на широком льду. Вода черным-черна. Черней сожженных площадей. Черней того вина, Что ты дешевкой – заливал – в луженой глотки жар. Глянь, парень, – Вавилон горит: от калиты до нар. Горят дворец и каземат и царский иакинф. Портянки, сапоги солдат. Бутыли красных вин. А водка снега льет и льет, хоть глотки подставляй, Марой, соблазном, пьяным сном, льет в чашу, через край, На шлемы медной солдатни, на синь колючих щек, На ледовицу под пятой, на весь в крови Восток, На звезд и фонарей виссон, на нищих у чепка, – Пророк, я вижу этот сон!.. навзрячь!.. на дне зрачка!.. – Ах, водка снежья, все залей, всех в гибель опьяни – На тризне свергнутых царей, чьи во дерьме ступни, Чьи руки пыткой сожжены, чьи губы как луфарь Печеный, а скула что хлеб, – кусай, Небесный Царь! Ешь!.. Насыщайся!.. Водка, брызнь!.. С нездешней высоты Струей сорвись!.. Залей свинцом разинутые рты! Бей, водка, в сталь, железо, медь!.. Бей в заберег!.. в бетон!.. Последний раз напьется всмерть голодный Вавилон. Попойка обескудрит нас. Пирушка ослепит. Без языка, без рук, без глаз – лей, ливень!.. – пьяный спит Лицом в оглодьях, чешуе, осколках кабака, – А Колесницу в небе зрит, что режет облака! Что крестит стогны колесом!.. В ней – Ангелы стоят И водку жгучим снегом льют в мир, проклят и проклят, Льют из бутылей, из чанов, бараньих бурдюков, – Пируй, народ, еще ты жив!.. Лей, зелье, меж зубов!.. Меж пальцев лей, бей спиртом в грудь, бей под ребро копьем, –
