ВОСТОЧНАЯ СТЕНА ФРЕСКА ТРИНАДЦАТАЯ. ЦАРСКАЯ НЕВЕСТА *** С неба – хвойного откоса – Крупный град планет слетает. Сотни тел, сплетенных в косу, Наглый ветер расплетает. …А внизу, меж грязных кочек, На коленях, в ветхом платье – Человеческий комочек, Я, любви людской проклятье, Плачу, утираюсь, вою, Хлеб кусаю, из бутыли Пью!.. – а свет над головою – Как печенье на могиле… Яйца… пряник… – без обиды… Сласть – в бумаге – псы подъели… Два крыла царя Давида. Два крыла Иезавели. ДВА УРКИ, В ПОЕЗДЕ ПРОДАЮЩИЕ БИБЛИЮ ЗА ПЯТЕРКУ Эх, тьма, и синий свет, и гарь, испанский перестук Колес, и бисеринки слез, и банный запах запах рук!.. И тамбур куревом забит, и зубом золотым Мерцает – мужики-медведи пьют тягучий дым… А я сижу на боковой, как в бане на полке. И чай в одной моей руке, сухарь – в другой руке. И в завитках табачных струй из тамбура идут Два мужика бритоголовых – в сирый мой закут. От их тяжелых бритых лбов идет острожный свет. Мне страшно. Зажимаю я улыбку, как кастет. Расческой сломанных зубов мне щерится один. Другой – глазами зырк да зырк – вдоль связанных корзин. Я с ними ем один сухарь. Родную речь делю Под ватниками я сердца их детские – люблю. Как из-за пазухи один вдруг книжищу рванет!.. – Купи, не пожалеешь!.. Крокодилий переплет!..
Отдам всего за пятерик!.. С ней ни крестить, ни жить, А позарез за воротник нам треба заложить!.. Обугленную книгу я раскрыла наугад. И закричала жизнь моя, повторена стократ, С листов, изъеденных жучком, – засохли кровь и воск!.. – С листов, усыпанных золой, сребром, горстями звезд… Горели под рукой моей Адамовы глаза, У Евы меж крутых грудей горела бирюза! И льва растерзывал Самсон, и плыл в Потопе плот, И шел на белый свет Исус головкою вперед! – Хиба то Библия, чи шо?.. – кивнул другой, утер
Ладонью рот – и стал глядеть на снеговой костер. Сучили ветки. Города мыл грязные – буран. Глядели урки на меня, на мой пустой стакан.
