— Что, черт побери, я сделал?
— Оставался в моем обществе дольше пятнадцати минут и лишь потом стал подыскивать предлог, чтобы уйти.
Рон пробормотал первое, что пришло в голову:
— Ну да, мы ведь обедали вместе, помнишь? А перед этим два часа провели в дороге и еще полдня сидели в приемной.
— Конечно, но это были дела.
— А сейчас нет?
— Нисколько. — Джейн облокотилась на стойку в уперлась подбородком в ладонь. Не обращая внимания на его настроение, она размышляла, каково будет ее губам в плену этого жесткого, сурового рта.
— Скажи мне, Бартон, почему ты сидел в баре один? Что с тобой в последнее время?
Джейн с вызовом посмотрела ему прямо в глаза, а он подумал, что ни одну женщину так не хотел поцеловать, как эту. Ее губы, нежные и шелковистые даже без помады, возбуждали у мужчин желание покорить их поцелуем. Искушение становилось слишком сильным.
Рон говорил бесстрастным тоном, а его взгляд оставался холодным — ради него и ради нее.
— Моя не-совсем-бывшая жена родила ребенка от своего любовника Марчелло Крести. Слышала о нем?
— Да, конечно. Знаменитый гонщик, как и ты.
Не как я, подумал Рон. Удачливый ублюдок продолжает спокойно заниматься любимым делом, а не убеждает себя каждый день, что отнюдь не скучает по гонкам, толпам поклонников и победам.
— Кроме того, этот сукин сын считал, что он мой лучший друг.
— Это должно быть очень обидно.
— Я пережил.
Джейн не старалась скрыть глубину волнения, вызванного его словами. Рон понимал, что ей потребуется такая же открытость и от того мужчины, с которым ее свяжут близкие отношения.
— И где она сейчас? Я говорю о твоей жене.
— В последнее время, я слышал, она живет в Париже и тратит деньги Марчелло так же быстро, как он их зарабатывает.
— А ребенок?
— Наверное, в каком-нибудь интернате. У Вирджинии отсутствует то, что ты называешь материнским чувством.
Рон уставился в свой стакан. Он не вспоминал о Вирджинии и Марчелло уже несколько лет, даже когда неожиданно увидел их лица на рекламном щите в бакалейном магазине.
Однажды, вскоре после их фантастической свадьбы, репортер опубликовал фотографию Вирджинии, сделанную сразу после несчастного случая с Роном. На этой фотографии она молилась в госпитальной церкви за его выздоровление и выглядела убитой горем и очень красивой.
Как верная и любящая жена, Вирджиния была около Рона, когда он вышел из наркоза и обнаружил, что хирург отнял ему руку по плечо.
Врачам пришлось привязывать Рона к кровати на несколько недель, прежде чем он успокоился. И даже после этого за ним долго вели тщательное наблюдение. Потом медики признались, что боялись попытки самоубийства.
Она продержалась до его выхода из госпиталя. Рон старался занять свое время чем-нибудь еще, кроме жалости к себе, когда Вирджиния вдруг сообщила, что разводится с ним. Он ни в чем не виноват, но она выходила замуж за первоклассного гонщика, а не за человека, который даже любовью не может заниматься как следует.
Сидящая сзади них женщина засмеялась низко и хрипло. Рон подумал, закончит ли она вечер в постели своего спутника?
Джейн вздрогнула, словно очнувшись от каких-то размышлений. Говорила она рассеянно, медленно поднося к губам стакан.
— Итак, это возвращает нас к нашим проблемам. Я звонила в тюрьму, но они не захотели соединить меня с изолятором. Сказали: таковы распоряжения.
— Да, я знаю. Очевидно, мы должны приехать туда завтра около половины девятого утра.
— Мне казалось, что посещения начинаются не раньше десяти.
— Знаю, но у адвокатов есть специальное разрешение.
— Ты уже представляешь, что нужно сделать в первую очередь?
У Рона неприятно засосало под ложечкой.
— Еще не совсем.
— А вдруг Мария будет настаивать, чтобы ребенка отдали на воспитание тебе? Что тогда?
— Я постараюсь убедить ее изменить решение. — Он сделал еще глоток и отодвинул наполовину пустой стакан с виски. Он был не пьян, но и не совсем трезв.
— Не уверена, что это будет легко.
Рон глубоко втянул воздух, пропитанный сигаретным дымом и парами спиртного. Когда-то его ноздри дразнили запахи моторного и смазочного масел — он все еще скучал по ним.
— Меньше всего мне хочется обидеть Марию. Она и так жестоко наказана. Но то, о чем она просит… — Рон покачал головой. — Встань на мое место, Сандерс. Даже если я буду ходатайствовать об усыновлении, Комиссия по правам использует все правила и инструкции, предъявит кучу других претендентов и докажет, что рядовой адвокат за сорок с явным физическим недостатком — не самый лучший кандидат в папаши. И к тому времени, когда начнется процесс, Габриэлла пробудет в воспитательном доме месяцы, а то и годы.
— Ты можешь выиграть процесс.
— Не обманывай себя, доктор. Система в этой стране работает против интересов меньшинства вот уже триста лет. И хочу я этого или нет, но со своей неполноценностью отношусь именно к этому меньшинству.
Джейн нелегко признавала поражения, но на сей раз он был прав. Не однажды она пыталась бороться с системой и проигрывала, притворяясь победительницей.
— Мария будет очень расстроена. Приготовься к этому заранее.
Рона бросило в жар.
— Думаешь, я не знаю?
— Я думаю, что ты хороший человек с добрым сердцем и изо всех сил стараешься это скрыть.
— Чушь.
Она старалась вызвать его на откровенность. Это была ее работа, разве нет? Освобождать пациента от боли, вытаскивая на свет глубоко спрятанные тайны и обиды. Правда, детские тайны и обиды. Рон потянулся к забытому стакану и залпом осушил его.
— Если я и такой, то это моя личная проблема, — бросил он и жестом попросил бармена повторить заказ.
— Другими словами, отвяжись, Сандерс.
— Точно.
Она беззлобно рассмеялась — скорее, над собой, чем над его словами. А может быть, ей просто захотелось засмеяться. У этой женщины все непредсказуемо.
— В тебе так много хорошего, сильного; ты особенный человек, — прошептала Джейн, словно говорила сама с собой. — Но все это так тщательно сокрыто, что я не уверена, знаешь ли об этом ты сам.
Он почувствовал, как в нем что-то щелкнуло, как перед пуском в прекрасно отлаженном механизме. А Джейн нежно положила руку на искалеченное плечо, наклонилась и поцеловала Рона.
4
