полагаю, тебе следует серьезно подумать об усыновлении ребенка Марии.
Рон был потрясен: лишь тренировка и умение скрывать свои чувства перед судом присяжных помогли ему.
— Ты шутишь?
— Вовсе нет.
— Меня называли по-разному, но «папой» еще никогда, и не без причины. Я не гожусь для этой роли.
— Откуда ты можешь это знать, если никогда не пробовал?
— Я никогда не пробовал повеситься, но абсолютно уверен, что мне это не понравится.
Джейн, глядя на саркастическую усмешку, в который уже раз подумала, что он не родился таким. Неприступным и язвительным его сделала жизнь. Судьба нанесла Рону страшный удар, но он не стал жертвой. Он никому и ничему не позволил бы взять такую власть над собой.
— Ты в сущности второй отец для Ронни и Милли, — с улыбкой напомнила Джейн.
— Это совсем другое.
— Потому что они старше.
Рон попытался взглядом остановить ее, но Джейн не собиралась уступать. Ее решительно сжатые губы с почти сошедшей помадой были бледны и от этого казались беззащитными.
Он снова почувствовал желание попробовать их на вкус, желание, гораздо более сильное, чем обычно. Но Рон и на этот раз поборол его.
— В том-то и дело. Младенцев надо кормить, менять пеленки, постоянно заботиться о них.
— Справедливо.
— Да еще девочка… Черт, я даже не смогу заплести ей косички.
— Ужасная трагедия, я согласна.
Жесткая складка рта смягчилась в улыбке, но лишь на мгновение.
— Ты не очень-то помогаешь мне, Сандерс.
— Странно. А мне казалось, я стараюсь изо всех сил.
Рон внезапно выпрямился, пристально глядя на Джейн. Тень улыбки все еще таилась в уголках рта, и это шло ему. Веселость приходила к Рону в самые неожиданные моменты, и тогда его осторожность и холодность отступали.
— Теперь я понимаю, какой ошибкой было взять эту женщину с собой. Тебе присущ юмор висельника.
— Только если висельник я сама. И не пытайся сменить тему разговора. Кстати, как это называется у юристов? Сбить с толку свидетеля?
К ним приближалась официантка с подносом.
— Так о чем мы беседовали? Ах да, о Габриэлле. Она недолго будет младенцем и очень скоро научится ходить и мило лепетать.
— Да, и что с того?
Джейн подождала, пока официантка, ловко расставив еду и приправы, не удалилась, пообещав принести напитки.
— То, что пройдет не так много времени — и она станет взрослой, как это произошло с нами.
Рон нетерпеливо покосился на нее.
— Не знаю, как насчет тебя, Сандерс, но я вырос в семье, где были папа, мама и еще парочка братьев. Это была не самая лучшая на свете, но, по крайней мере, нормальная семья.
— И что?
— А то, что Габриэлле придется расти без матери и…
— Такое случалось и раньше.
— А отец даже не сможет как следует обнять ее. Пойми, наконец, такой парень, как я, не в состоянии вырастить ребенка в одиночку, будь он его собственный или чужой.
— Тогда женись.
— Очень смешно.
Ледяной тон и не менее ледяной взгляд осадили Джейн. Рон редко угрожал, но если шел на это, противник мгновенно делал нужные выводы.
Сам он слышал, что так обычно ведут себя люди с очевидным физическим недостатком, особенно мужчины. Компенсация — так называется это в учебниках. Потребность быть жестким, грубым и абсолютно независимым, чтобы никто не посмел унизить тебя жалостью.
— Я серьезно, Рон, — настойчиво продолжала Джейн. — Сейчас самое время жениться, разве ты не знал? Это, кстати, едва ли не самое надежное средство избежать венерических заболеваний. Я читала статью, где говорилось, что бюро по выдаче брачных свидетельств буквально завалены работой!
Рон вздернул подбородок.
— Я уже был женат один раз. Более чем достаточно.
— Тогда найми няню. Ты можешь себе это позволить.
— Нет, спасибо. Я ценю уединение.
— Ага! — тихонько воскликнула она. — Так вот где собака зарыта. Ты просто боишься нарушить свою спокойную налаженную жизнь.
Глаза Рона сузились и стали еще холоднее.
— Это не все. Даже если бы я действительно считал, что такое возможно… — Его голос на секунду замер, затем он добавил с еще большей силой: — Но нет. Ни один судья не отдаст ребенка такому типу, как я, и точка.
— Но ты брался за дела и потруднее.
— Трудные, но не такие. Насколько я знаю, в Калифорнийском суде подобные дела еще никому не удавалось выиграть.
Джейн открыла было рот, но тут же благоразумно закрыла его. Было обидно признавать, что Рон говорит правду.
Он отодвинул тарелку и оперся плечом о стенку кабины. Когда их глаза снова встретились, Джейн поняла, что он уже жалеет о своей резкости.
— А как же Мария? — спросила она мягко. — Ты же слышал, что она сказала.
— Все эти мольбы и просьбы… — с болью начал Рон. — Поверь, они должны быть адресованы совсем не такому, как я.
— Никаких комментариев, — поддразнила его Джейн и получила в ответ нечто похожее на улыбку.
— Я все объясню Марии. Она поймет.
Официантка вернулась с соком для Джейн и «Кровавой Мэри» для Рона. Не обратив внимания на еду, он начал с напитка, вкус которого показался ему омерзительным.
— Так тебе и надо.
Джейн взяла вилку и подхватила кусочек ананаса из гарнира. От одного вида этого у Рона снова начались боли в висках и спазмы в желудке.
— О, черт, — пробормотал он.
Между тем в соседней кабине снова заплакал ребенок, и молоденькая мать испуганно оглянулась на ближайшие столики.
— Я лучше возьму его на руки, — громко прошептала она мужу.
— Нет, ты сиди, — шутливо приказал он. — Я сам. — И, вытащив заливавшегося слезами сынишку из высокого детского стульчика, прижал его к своему плечу.
— Сколько ему? — спросила Джейн, когда женщина посмотрела на нее, безмолвно извиняясь.
— Почти шесть месяцев, — вздохнула та. — Кто мог подумать, что у него прорежется первый зуб как раз во время нашего отпуска.
Джейн засмеялась.
— Ну, конечно. Таков закон подлости.
— Вы так считаете? — Женщина опять вздохнула и стала поторапливать двух других малышей, которые пили молоко.
