Между отцом и дочерью, а отчасти и Роном было заметно сходство, особенно в глазах, темно-карих, и в тяжелых черных, как смоль, волнистых волосах. Несмотря на тонкие проволочки, выравнивавшие зубы, угловатость и неловкость подростка, племянница Рона обещала из гадкого утенка превратиться в лебедя.
— Здравствуй, Лиз, — приветливо сказала Джейн и первой протянула руку, чувствуя, что девочка немного застенчива. — Спасибо, что пришла на нашу свадьбу.
— У меня еще никогда не было настоящей тети, — вдруг покраснев, ответила Лиз, прикоснувшись к руке Джейн. — Дядя Рон был уже разведен, когда я родилась.
— Ну, тогда это для нас всех вдвойне счастливый день! — воскликнула Джейн и улыбнулась свободно и радостно. — Ты получаешь тетю, двух двоюродных сестричек и одного братца, а я — целую семью.
— Как это?
— А вот так: Габи — твоя двоюродная сестричка, Милли тоже, а Ронни — двоюродный брат.
— Да, верно, — согласилась ошеломленная Лиз. Ее отец только довольно хмыкнул и указал на семейство Чейнов.
— Надо и им сказать, да поосторожней, чтобы не испугались.
— Папа, всегда ты со своими шуточками, — пожурила отца Лиз, но, тем не менее, тут же последовала его совету.
Порыв ветра снова подхватил юбку Джейн, и в ту же минуту кто-то сильный и уверенный обнял ее за талию. Муж. С того самого дня, как он пригласил ее съездить к Марии, она впервые увидела на его лице покой. Он показался ей вдруг чертовски красивым. Но по-прежнему что-то неразгаданное таилось в этих темных глазах и волевых чертах лица.
У любого, кто смотрел на них со стороны, не вызвало бы сомнения, что этот человек влюблен в свою жену. Но Джейн не могла избавиться от мысли, что преуспевающий адвокат всегда немножечко актер.
— Привет, — сказала она тихо и вдруг поняла, что похожа на тех обожательниц в суде, которыми нередко поддразнивал Рона Алан. — Где Габи?
— Энн унесла ее в дом.
Рон посмотрел на небо, и в его взгляде отразились грозовые облака.
— Ветер набирает силу. Холодает.
— Да? Я и не заметила. — В его объятиях она не чувствовала непогоды.
— Еще бы, — пошутил он, прижимая ее к себе еще сильнее. — Ты произвела фурор. Я даже испугался, что не удастся пробиться к тебе.
Близость Рона стала беспокоить ее, и она вдруг растерянно прошептала:
— Не хочешь попробовать торта?
Он удивленно поднял брови.
— Шоколадного, конечно?
— Да, — сказала она с вызовом. — А какого же еще?
Во взгляде, которым окинула его Джейн, сквозила насмешка, что лишь раззадорило Рона. Хотела она того или нет, но Джейн соблазняла его, и он не мог противиться ее чарам.
Он жадно впился в полуоткрытый от удивления рот почувствовал податливость губ, пахнущих свежестью ветра. Они напомнили о жарком солнце и молодости, когда он любил жизнь и жадно гонялся за мечтой.
Руки Джейн обхватили его за шею, он ощутил упругость нежной груди и совсем забыл, что сам дал ей право решать, когда пустить его в свою спальню. Он уважал договоренность, но не тогда, когда голова шла кругом и кровь стучала в висках. Рон живо представил ее белую светящуюся кожу и скрытое желание в обнаженном теле.
Джейн все больше поддавалась, слабела в руках Рона, и он отпустил ее. Он умел укрощать себя, научился этому на треке.
Изумленная Джейн, издав легкий стон, открыла глаза.
— Господи, — прошептала она дрожащим голосом, проведя языком по опухшим губам.
Хор радостных голосов помешал Рону извиниться. Обернувшись, он увидел сияющие лица гостей. Когда он встретился глазами с Джеймсом, тот расплылся в знакомой хитроватой улыбке дьявола- соблазнителя и громко зааплодировал!
— Неплохо для тренировки! — крикнул он. — Но не лучше ли подождать взмаха зеленого судейского флажка?
14
Тусклые огни задних фар исчезли в тумане, окутавшем опустевшую улицу. Последним уехало семейство Чейнов, забрав маленькую Габи.
Когда Джейн запирала на ночь входную дверь, она надеялась, что Рон не заметит, как дрожат у нее руки.
— Очень мило, что Энн и Алан взяли девочку с собой, не правда ли? — промолвила она, гася свет в передней.
И лишь после этого решилась повернуться к Рону. Он снимал галстук, а его пиджак уже висел на спинке стула в столовой.
После поцелуя на лужайке у всех на виду настроение Рона заметно испортилось. И чем больше его брат подшучивал над ним, тем мрачнее и отрешенней становился Рон, словно медведь в предчувствии зимы и долгой спячки.
Наконец он ослабил петлю галстука и, не развязывая его, стащил через голову, после чего пригладил волосы рукой.
— Алану взбрело на ум, что нам нужен… э-э-э… медовый месяц…
— Надеюсь, ты ему объяснил, почему это невозможно.
— Пытался, но парень очень переменился после того, как женился на Энн. Считает, что все браки совершаются на небесах.
— О нашем этого, конечно, не скажешь, — улыбнулась Джейн, глядя на мужа.
— Чертовски верно подмечено.
— И все же, Рон, вряд ли следует оповещать всех о содержании нашего брачного контракта. Главным образом, из-за Габи. Особенно, если мы не уживемся и дело дойдет до развода. Ты как думаешь? Я не хотела бы, чтобы она когда-нибудь винила себя за этот брак.
— Нет.
Рон сжал зубы. Он не из тех мужей, которые требуют для себя заботы и нежности, но по поцелую Джейн угадала, как ему все это необходимо. И именно поэтому попросила Энн взять Габи на эту ночь.
Джейн еще не приходилось соблазнять мужчину, но она понимала, что для этого потребуются силы и нервы.
— Чувствуй себя, как дома, — она повела рукой в сторону гостиной, — а мне надо уладить все с официантами и поставщиками.
— Какие-нибудь проблемы?
— Нет, все прошло отлично. Кажется, все остались довольны.
Особенно братец Джеймс, мрачно подумал Рон, глядя вслед Джейн, скрывшейся в кухне.
Джеймс практически не отходил от нее, словно женихом был он. Никак не мог дождаться, пока разойдутся гости, чтобы умыкнуть Джейн хоть на минутку. Ему за пятьдесят, но, как говорят, седина в бороду — бес в ребро.
Рон злился на брата, злился на себя и потому охотно ушел в гостиную, где, сам не зная для чего, зажег лампы.
Отодвинув тюлевую занавеску на окне, он стал глядеть на пустынную улицу. Не было еще и семи, но густой туман скрыл небо и погасил вечерний закат. От этого в доме казалось пусто и одиноко.
— Не правда ли, чудесный вечер? Такой таинственный и уютный.
