сновидение посетить его не успело. Зато причина пробуждения сразу стала понятной. Поблизости выли волки. Судя по вою, их было не меньше пяти-шести особей. Даже учитывая наличие автомата, их было слишком много. Паша чувствовал сильное головокружение, а глаза горели изнутри, словно в его черепной коробке кто-то развел костер. Он смог найти автомат и схватить его в руки, несмотря на то, что картинка перед глазами двоилась и троилась. Похоже было, что очнулся он, когда организм был подвержен высокой температуре. Паша сжал автомат и попытался подняться на ноги, но не тут-то было. Ноги его не слушались, поэтому он остался сидеть, прижавшись спиной к дереву.
Рядом с ним обнаружился Граф. Пес замер в стойке, шерсть у него на загривке гневно топорщилась, а сам он скалил клыки и грозно рычал. Протянув руку Павел попытался погладить собаку, но тот лишь мотнул головой и отошел на шаг в сторону, не сводя глаз с кустарника. Вой затих, но это вовсе не значило, что звери убрались восвояси — хруст веток, доносившийся с близкого расстояния, был тому подтверждением. Хищники были рядом, просто они выбирали момент, чтобы напасть.
Ствол дерева, спиной на которое опирался Павел, был достаточно толстым, чтобы не опасаться нападения сзади. Однако все остальные стороны были открыты для нападения, вздумай звери атаковать. Парень достал рожок из автомата и внимательно осмотрел. В рожке было четырнадцать патронов, плюс в рюкзаке хранилась еще одна полная обойма. Получалось в сумме сорок четыре патрона. Этого должно было хватить на целую стаю хищников, но ведь рано или поздно пришлось бы перезаряжать автомат, а для этого нужны были хоть несколько секунд драгоценного времени. Вздохнув, Паша поставил флажок на автомате в позицию «одиночный выстрел». Он обязан был экономить.
Буквально через минуту из-за кустов вышли два громадных зверя. Глаза хищников горели адским пламенем, с клыков капала слюна. Волки были голодными, и даже присутствие в руках человека оружия их не могло остановить. Сколько зверей оставались в засаде, сказать было трудно — судя по рычанию, еще несколько особей оставались вне пределов видимости.
Первым сорвался с места Граф. Издав всего один рык, собака бросилась на волка, находившегося ближе. Два звериных тела слились в один клубок шерсти и покатились по земле. Второй зверь остановился словно в раздумьях, но затем бросился на человека. Будь расстояние немногим меньше, и Павлу не суждено было бы успеть вскинуть оружие и хотя бы попытаться прицелиться. Волк не побежал, волк прыгнул на него. Спустя мгновение, раздался выстрел, мгновенная вспышка выхватила на миг из темноты звериный силуэт, который вдруг дернулся в полете, а затем упал на землю. Грозный волчий рык сменился скулежом, который был тут же прекращен вторым выстрелом. Остальные звери не спешили нападать, может, выискивая более подходящий момент, а может, просто получив неожиданный отпор. Были ли это те самые волки, что преследовали человека со времени последней грозы или какие-то другие, Паша не знал. Впрочем, ему было все равно. Сейчас он по-прежнему сидел на земле и просто наблюдал за борьбой двух зверей — крупной собаки и еще более крупного волка. Словно опомнившись, он подбросил в уже затухающий костер еще веток, решив, что волки не выйдут на ярко освещенное место.
Наконец, визг одного из борющихся зверей возвестил о скором окончании битвы. А через мгновение вырвавшийся из цепких лап Графа волк рванул прочь от места схватки. Павел выстрелил ему вслед и, судя по тому, что зверь взвизгнул, пуля попала в цель. Насколько серьезно ему удалось ранить хищника, парень не сказал бы. Да и думать сейчас об этом не было необходимости. По звучавшему уже в серьезном отдалении вою было понятно, что волки предпочли убраться несолоно хлебавши. Но у Паши были сейчас дела поважнее. Шатающейся походкой Граф подошел к нему и ткнулся мордой в грудь. Собака была серьезно ранена, и в свете костра Павел видел, как располосован острыми волчьими когтями бок собаки. Вся короткая шерсть была пропитана кровью насквозь.
— Ничего, Граф, ничего, — он прижал к себе пса, чувствуя, как тот дрожит, — все будет в порядке. Мы с тобой еще попутешествуем. Ты главное держись.
У него не было ничего, даже обычной зеленки, чтобы приложить к ранам пса. Собака жертвовала собой, чтобы спасти человека, а этот человек теперь не мог ничем помочь. Он просто сидел на земле, недалеко от костра и прижимал к себе собаку, чувствуя мелкую дрожь, сотрясавшую его четвероногого защитника.
— Мы с тобой знакомы всего ничего, а ты уже успел не раз спасти мне жизнь, — Паша почесал пса за ухом, и тот поднял голову и лизнул его в нос. Дрожь животного становилась все сильнее. Очевидно было, что он уходит.
Через несколько минут все было кончено. Граф приподнял голову с груди человека, принюхался, лизнул парня в нос еще раз и уронил голову, чтобы больше ее не поднимать. Держа собаку у себя на груди, Павел чувствовал, что сердце его четвероногого друга не бьется. Пес отдал свою жизнь за человека, ставшего для него, пусть и на короткое время, хозяином. Паша снова остался совершенно один.
Гибель собаки ненадолго отвлекла его от собственных проблем, но к утру они вернулись. Головокружение снова усилилось, тяжелый грудной кашель раздирал внутренности так, что парень готов был выплюнуть свои легкие. А главное, что температура его подскочила до предела. Все тело разламывалось на части, и каждый вдох причинял боль. Уже под утро, похоронив собаку, просто забросав его тело ветками, Павел, наконец, забылся тяжелым сном. Если бы сейчас волки вернулись, они могли бы его взять без всякого сопротивления с его стороны. Но неизвестный ангел-хранитель продолжал нести свою неусыпную службу, и хищников поблизости не оказалось. Вероятно, они съели своих товарищей, подстреленного человеком и раненого собакой, и поэтому пока больше не мучились поисками еды, по крайней мере, на ближайшее время.
Павел с трудом разлепил веки и постарался повернуть голову, чтобы осмотреться. С большим трудом, но ему это удалось, хоть в глазах картинка расплывалась и четкость не удавалось навести. Наступил новый день, и солнце было уже довольно высоко. Костер давно погас, и Павлу стоило немалых усилий снова его разжечь. Впрочем, он и сам не смог бы сказать, зачем ему надо было его разжигать. Еды все равно не было. Он вскипятил в стальной кружке немного воды и, морщась от боли в горле, выпил ее. То ли таблетки, выпитые им накануне, подействовали, то ли горячее питье, пусть это и была обычная вода, смягчила горло, но на какое-то время Паша и впрямь почувствовал себя немного лучше. Хотя бы головокружение унялось, и это уже было неплохо. Он даже смог подняться на ноги и даже сделать несколько шагов. Правда, тут же рухнул обратно, при этом еще и чувствительно приложившись задом к жесткой земле. Поморщившись, он предпринял еще одну попытку встать и на этот раз остался стоять на ногах.
— Ну и что же мне теперь делать? — спросил он, обращаясь к самому себе. — Идти дальше или ожидать, что кто-то придет и поможет? По-моему ответ на этот вопрос вполне очевиден…
Решение и впрямь напрашивалось само собой. Глупо было бы оставаться на одном месте. Кто пришел бы сейчас на помощь? В этом мире, в котором люди, если и остались, то находятся за тысячи верст от него. Можно было, конечно, усесться обратно, прижаться спиной все к тому же шершавому стволу дерева и ждать, пока милосердная смерть не приберет его к себе. Вот только сдаваться Павел не собирался. Особенно теперь, когда наступило пусть и эпизодическое, но все-таки улучшение состояния. И хотя голова по-прежнему кружилась, а температура, судя по ощущениям, все еще оставалась много выше нормы, он себя чувствовал не таким разбитым, как в момент пробуждения.
Еще оставалась Юля, девушка, с которой они сначала шли вместе, и которую он столь бессовестным образом оставил одну в незнакомой деревне. Сейчас Паша, конечно, не смог бы ее представить одну в дороге. За время, которое они провели вместе, он уже четко усвоил, что девчонка просто рождена для того, чтобы притягивать к себе неприятности, в чем у него самого было уже несколько возможностей убедиться. Теперь Сорокин просто не смог бы представить девушку одну, бредущую по дороге, вздрагивающую при любом шорохе. Несущую на плечах наверняка тяжелый рюкзак, оглядывающуюся по сторонам, пытаясь увидеть хоть что-то, что подсказало бы ей, что она всего лишь видит кошмарный сон, и он скоро закончится, а она проснется в своей постели.
Павел еще раз посмотрел на место, где теперь уже навсегда упокоился пес, отдавший жизнь, защищая своего нового хозяина, затем отвернулся, вышел на дорогу и просто пошел дальше. Самочувствие его оставляло желать много лучшего, а еще и погода испортилась: уже несколько минут с неба моросил противный мелкий дождь.
В это же время та самая девушка, которую Павел не мог представить в дороге с рюкзаком на плечах, шла по дороге, а за плечами у нее болтался рюкзак. Юля безостановочно стонала — ноги ее были разбиты,
