креста над могилой остался роскошный букет цветов — он заехал по дороге на кладбище в цветочный магазин и выбрал самый большой букет. Вскоре от ворот кладбища донесся шум двигателя — редкий звук за последние два дня — который вскоре затих вдали.
Вечером он устроил сам себе «прощальный ужин». На газовой плитке было приготовлено мясо, от которого теперь исходил аппетитный аромат — его мать всегда гордилась тем, что научила своего сына готовить. Рядом на тарелке покоился нарезанный аккуратными ломтиками сыр, а по соседству — колбасная нарезка. Запах разложения еще не был настолько силен, чтобы проникнуть с улицы в до сих пор хорошо вентилируемый магазин. Так что ужин удался на славу. Максим к алкоголю даже не притронулся — завтра предстоял тяжелый день, и ему необходима была свежая голова. Тем временем стемнело, и ночь накрыла мертвый город. Освещение в магазине еще было, но мощности генератора уже не хватало на все сразу, поэтому Макс сидел прямо на полу магазина в полумраке и курил, расслабляясь перед долгой дорогой. Он попытался задуматься над направлением своего маршрута, и сам не заметил, как заснул.
Проснулся он рано утром — солнечные блики, скользя по стеллажам, разбудили его. Максим встал, сладко потянулся и огляделся по сторонам. Ему показалось странным, что оставшаяся на тарелках еда за ночь куда-то исчезла. Скорее всего, решил он, в магазине ночью похозяйничали бродячие собаки, которые еще не настолько одичали, чтобы кидаться на человека, пусть даже и спящего, и еще помнили, каково это — иметь хозяина.
Вскоре он получил подтверждение своим мыслям. По шороху Макс определил местонахождение воришки, и ему удалось подобраться практически незаметно. Выглянув за соседний стеллаж, он увидел максимум полугодовалого щенка немецкой овчарки. Тот настолько оголодал и так был поглощен принятием пищи, что не заметил человека, до того момента, как тот подобрался вплотную и схватил его. Жалобно пискнув, щенок попытался вырваться, однако мужчина держал его крепко.
Максим смотрел на щенка и уже знал, что возьмет его с собой. Ему понравился робкий взгляд собачонки, в котором, однако, сквозили зачатки преданности. К тому же еще одна живая душа рядом — это было бы сейчас пределом его мечтаний. А на улице щенка могли загрызть его более одичавшие соратники. Когда он поднял щенка на руках на уровень глаз, тот лизнул его в нос и звонко тявкнул. Макс рассмеялся:
— Решено, дружище — ты едешь со мной, — щенок словно почувствовал, что речь идет именно о нем, потому что умильно завилял хвостом, — вот только найду для тебя ошейник и поводок. А то еще убежишь, а потом сам не рад будешь.
Красивый кожаный ошейник и длинный поводок, сплетенный из мягкий кожаных шнурков, он нашел в крохотном отделе в самом конце магазина. На его счастье в гипермаркете были и товары для животных.
— Нарекаю тебя Крис, — торжественно произнес Макс, надевая собаке ошейник. — Отныне ты будешь откликаться на это имя и подчиняться только мне. Если понял, о чем я, полай.
Щенок звонко прогавкал несколько раз и снова завилял хвостом. Максим весело рассмеялся — еще часть душевной пустоты оказалась заполнена живым существом. Существом, которое никогда не отвернется и не предаст, которое всегда будет рядом с хозяином и никогда его не покинет до самой смерти.
— Ну вот и замечательно. А теперь пойдем. Пора отправляться в путь, — он направился к выходу, держа поводок приспущенным, чтоб у щенка была свобода передвижения.
Они вышли на улицу, и Максим открыл сначала правую дверцу, куда и запрыгнул Крис и устроился на месте пассажира рядом с водителем, словно это место всегда предназначалось именно ему. Открыв заднюю дверцу, Макс загрузил изрядно потяжелевшую сумку — теперь к его пропитанию и одежде присоединился и собачий корм в изрядном количестве — на заднее сиденье, а затем уселся за руль и задорно подмигнул своему новому другу.
— Ну что, Крис, отправляемся?
Щенок несколько раз тявкнул в ответ.
— Тогда поехали.
«БМВ» завелся с полуоборота ключа в зажигании, постоял пару секунд, а затем, резко стартовав, ровно поехал по направлению из города. Вскоре автомобиль скрылся вдалеке в облаке дорожной пыли. У магазина было снова тихо. Лишь вороны перепархивали с ветки на ветку, да изредка появлялась в поле зрения бродячая собака, водившая взглядом из стороны в сторону в поисках опасности или пропитания. А может, и того и другого сразу. И над улицей снова висела мертвая тишина.
Над миром всходило солнце, разгоняя предрассветную прохладу, заставляя ночные тени прятаться по углам и ждать там следующей ночи. Планете было не слишком важным то, что на ней происходило в последние дни — она все так же продолжала вертеться вокруг своей оси и по своей орбите вокруг солнца, совершая привычные обороты. Все так же затапливал прибрежную полосу океанский прилив, все так же монотонно шумел морской прибой, все так же реки продолжали течь, впадая в моря. Чем было человечество для третьей планеты от солнца? Ничем. Песчинкой в пустыне. Каплей в море. Крохотной мерцающей звездочкой на усеянном мириадами звезд ночном небе в безоблачную погоду. Потому-то планета и не заметила бы исчезновения человека подобно тому, как сам человек не заметил бы, наступив на мелкое насекомое, спеша куда-нибудь по своим делам.
Все эти мысли безостановочно вертелись в голове у Антона, буравя виски словно сверлом днем, мешая спокойно спать ночью. Каждую ночь он просыпался в холодном поту от преследующего его кошмара. В этом страшном сне он снова был в здании клиники, что-то жуткое преследовало его по пятам, а коридор все не заканчивался. Наконец, Антону удавалось найти выход, но еще до того как удариться о накрепко запертые стеклянные двери, он понимал, что они заперты. А темнота настигала его сзади и… И в этот момент он просыпался, судорожно оглядываясь по сторонам, вглядываясь в темноту. Однако все оставалось прежним: костер, разведенный Антоном для отпугивания опасных зверей (если таковые имелись поблизости), продолжал гореть, потрескивали сухие сучья, поедаемые огнем. И все же он постоянно чувствовал, что за ним наблюдают. Кто-то шел за ним следом, Антон постоянно чувствовал направленный ему в спину взгляд. Кем был его преследователь и с какой целью шел за ним, ему было неведомо.
Три дня назад Антон покинул родной город. Сначала он все-таки вернулся домой и похоронил свою мать. Ему было совестно, что в ее последние минуты жизни не мог быть с ней рядом. Он похоронил ее на берегу реки, у тихой заводи, там, где ветер тихо шелестел в кронах прибрежных ив. Логично рассудив, что вряд ли кто-нибудь в умирающем (а скорее, уже умершем) мире захочет потревожить ее покой, он постоял несколько минут у могилы, не способный даже сказать хоть слово, попрощаться с матерью. Бродячие собаки не смогли бы добраться до тела, закопанного на трехметровой глубине, какое бы жестокое чувство голода они ни испытывали. К тому же сейчас вокруг было вдосталь еды. И все равно Антона терзало чувство вины. Мама наверняка ждала, что он придет и поможет ей. А если и не поможет, то хоть проведет ее последние мгновения рядом. А он остался в больнице, выполняя свой врачебный долг, пытаясь помочь тем, кого даже не знал. И кому помочь в результате так и не смог.
Отдав последний долг покойной, Антон побрел по городу. Зайдя в спортивный магазин, он взял там вместительный рюкзак, который набил едой в соседнем продовольственном магазине. А затем, с рюкзаком на плече покинул город. Почему он решил пойти на юг, Антон и сам не знал, словно его вело туда провидение. Дорога казалась бесконечной, она серой лентой вилась между холмов, лесов и перелесков. Уже через два дня пешего пути он прошел не меньше полусотни километров. Родной город остался в прошлом, туда возвращаться он не собирался. В сельском доме, где Антон заночевал на первую ночь пути (хозяев, точнее их тел, по какой-то случайности там не оказалось) он нашел охотничье ружье и, рассудив, что в этом новом мире может встретить еще множество опасностей, взял его с собой. Уже наутро он умудрился подстрелить зайца себе на завтрак. Конечно, грамотно его освежевать у него не получилось, но хотя бы половина зайчатины, приготовленной на костре, оказалась съедобной. Продукты в рюкзаке не были скоропортящимися, Антон специально брал еду в дорогу сразу дней на десять, но нестерпимо хотелось свежего мяса. И пусть талантом охотника природа его обделила, наесться тем количеством «добычи», что он не смог испортить в процессе приготовления, он смог. Зайчатина, приготовленная собственноручно на свежем воздухе, да еще и собственноручно подстреленная, показалась ему значительно изысканнее блюд, которые подавали в ресторанах родного города. Весь день он шел и шел, позволяя дороге увлекать себя все дальше и дальше. Его окружала тишина, и Антон решил, что дойдя до города, обязательно позаимствует
