полный завал», — сказала она тогда, разглядывая мужчин в зале.
Майкл мечтал о сытном горячем ужине, но перед тем как пойти в буфет, решил заскочить в комнату со спутниковым телефоном и позвонить своему редактору на домашний телефон.
На дальнем плане слышались звуки баскетбольного матча по телевизору, но когда Гиллеспи понял, что звонит Майкл, а не какой-нибудь менеджер рекламного агентства, моментально приглушил звук.
— Ты как? С тобой все в порядке? — спросил он.
Майкл помолчал секунду-другую, собираясь с мыслями, затем ответил:
— Лучше не придумаешь. Ты сидишь?
— Нет, и вроде не собирался, а что?
И Майкл рассказал максимально спокойным и размеренным тоном — ему не хотелось, чтобы Гиллеспи решил, что на Южном полюсе журналист окончательно слетел с катушек, — о том, что в леднике они обнаружили человека или даже двоих и подняли на поверхность. За то время, пока Майкл говорил, Гиллеспи не издал ни звука, но и после того как журналист окончил рассказ, редактор молчал, словно язык проглотил.
— Ты меня слышишь? — спросил наконец Майкл.
— Это не розыгрыш?
— Нет, не розыгрыш.
— Хочешь сказать, все это правда?
На другом конце провода раздался тихий «бип» микроволновой печки.
— Чистой воды. Кстати, я не сказал, что это я обнаружил женщину…
Кажется, Гиллеспи уронил трубку на кухонный стол. Сквозь электрический треск Майкл смутно различил оханье и раздосадованное бормотание. Наконец голос редактора снова зазвучал в трубке:
— Господи Боже… Это феноменально! У тебя и фотографии есть?
— Есть, и будет еще больше.
— Говорю тебе, Майкл, если все это правда…
— Можешь не сомневаться, — оборвал его Майкл. — Я видел девушку собственными глазами.
— Тогда нам гарантирована национальная журнальная премия! Если мы подадим материал как надо, то запросто утроим тиражи. Ты мог бы выступить в «Шестидесяти минутах», а потом написать книгу и даже продать права на экранизацию нескольким киностудиям…
Он продолжал тараторить в том же духе еще минуты две, после чего связь внезапно прервалась, и Майклу пришлось терпеливо ждать, когда она восстановится. Когда связь восстановилась и Майкл объяснил редактору, что местный телефон работает лишь в определенные часы и сейчас кто-то наверняка дожидается очереди позвонить, тот наконец отпустил журналиста. Судя по взволнованному голосу, редактору срочно требовался глоток спиртного.
Ну а Майклу срочно требовалось поесть. Он чувствовал, что если немедленно не попадет в столовую, то от голода потеряет сознание.
В буфете он наполнил тарелку горячим паровым мясом в остром соусе с красным перцем и фасолью, взял кукурузный хлеб и сел за стол рядом с Шарлоттой. Глянув на тарелку, та одобрительно кивнула и сказала:
— И рекомендую запить все это горячим вишневым коблером.[15]
— Так и сделаю, — ответил Майкл, приступая к еде. — Что-то я давно Дэррила не видел. Он, случаем, не обиделся из-за того, что ты запретила ему нырять?
— Нет. Думаю, он быстро это пережил. Дэррил торчит у себя в лаборатории.
Майкл взял ломоть кукурузного хлеба, густо намазал его острым соусом и целиком отправил в рот.
— Я не против того, чтобы ты хорошенько прогрелся, — заметила Шарлотта, — но надеюсь, мне не придется выталкивать из тебя этот кусман по методу Геймлиха.
Майкл сбавил темп поглощения пищи и, тщательно прожевав кусок, небрежно поинтересовался:
— Ты уже в курсе, как прошло сегодняшнее погружение?
Он не знал, счел ли Мерфи нужным причислить доктора к кругу осведомленных, поэтому не стал раскрывать секрет.
Шарлотта отхлебнула кофе и кивнула:
— Шеф решил, что я как главный врач на станции обязана знать… все.
— Рад слышать, — с удовлетворением отметил Майкл. — Но боюсь, твоя помощь ей уже не понадобится.
— А Мерфи пекся не о ней, а о тебе, — ответила Шарлотта. — Он забеспокоился, что ты решишь рассказать все мне, а я решу, что ты свихнулся.
— Но я ведь не свихнулся, доктор? — спросил Майкл.
— Пока об этом рано судить, — пожала плечами Шарлотта. — Ты, кстати, до сих пор считаешь, что там их двое? Один у края, а другой в глубине?
— С уверенностью утверждать не могу. Возможно, сзади виднеется просто плащ, а может, это вообще была игра света и тени. Мы на всякий случай глубоко пилили льдину, поэтому правду узнаем только после того, как Бетти с Тиной отколют лед.
За спиной у Шарлотты кто-то махнул рукой, и Майкл, отклонившись в сторону, увидел Дэррила, который шел к ним с подносом. Ученый плюхнулся на скамью рядом с Шарлоттой и прошептал Майклу заговорщицким тоном:
— Мои поздравления! Я только что навестил Спящую красавицу на ледовом дворике и могу утверждать, что дамочка спит как убитая!
Майклу стало не по себе. И не столько из-за неуместного юмора, сколько из-за того, что биолог отозвался о девушке как о спящей. На ум тут же пришла аналогия с Кристин, родители которой верят, что их дочь просто спит.
— И знаешь что, — продолжал Дэррил, высыпая на спагетти чуть ли не всю мисочку с тертым пармезаном. — Думаю, после того как Бетти и Тина по максимуму отколотят лед, для лучшей сохранности материала надо будет переместить его в лабораторию морской биологии.
Судя по непринужденности, с какой Хирш это произнес, он уже продумал все до мелочей.
— Почему это? — удивился Майкл.
Дэррил так же непринужденно пожал плечами:
— Таяние должно проходить постепенно, желательно в морской воде. В противном случае есть риск повреждения тканей, а то и полного их разрушения. Мне ничего не стоит опустошить резервуар и вытащить из него перегородки. В конце концов, треска вообще к моим экспериментам никакого отношения не имеет. После этого мы сможем погрузить в него всю льдину, ну, или что там от нее останется, и залить прохладной водой. Таким образом, в идеальных лабораторных условиях мы добьемся плавного оттаивания.
Майкл перевел взгляд на Шарлотту, надеясь выслушать ее экспертное мнение — она-то по крайней мере врач, — но врач, кажется, смыслила в размораживании покойников не больше журналиста.
— Ты вроде как у меня разрешения спрашиваешь, — вымолвил наконец Майкл. — Но тебе не приходило в голову, что окончательное слово будет за Мерфи О’Коннором?
— Он всего лишь администратор и обычно не сует нос в дела ученых. К тому же, нравится тебе это или нет, в этой истории тебе отведена роль Прекрасного принца, — сказал Дэррил, поднося ко рту вилку со спагетти. — Может, ты правда думаешь, что мы должны ее поцеловать, чтобы привести в божеский вид?
Майкл с трудом представлял себя в роли Прекрасного принца, что в этой истории, что в любой другой, однако приходилось признать, что если уж кому и суждено отстаивать интересы Спящей красавицы, какие бы формы ни приняла эта защита, так, пожалуй, только ему.
— Ладно. Раз ты считаешь, что это самый лучший метод, я тебя поддержу, — ответил Майкл.
Дэррил, со свисающим изо рта спагетти, энергично закивал.
— Правильное решение, — заключил он, всасывая спагетти в рот. — Особенно в свете того, что я собираюсь вам показать, после того как доем.
Майкл с Шарлоттой недоуменно переглянулись.