к этому шелковистому сокровищу, которое девушка так тщательно скрывала от всех. Теперь она была у него в плену. Он заставил ее поднять голову. Тревожные, вопрошающие глаза, потрясающе нежная кожа, чувственный, дразнящий рот, лишившие его сна и покоя…
Ветер тихонько раскачивал верхушки деревьев, подбадривающе шелестя листвой. Кричали чайки. Огненные языки заката лизали поверхность воды, пламя которого отражалось в очах Кэтлин. Это было последнее, что видел Эм Джи перед тем, как закрыл глаза и поцеловал ее.
Он ожидал отпора. Сопротивления. Вместо этого его губы беспрепятственно достигли соленых от слез губ, а руки обвили талию. Он беззастенчиво прильнул к нежному, полному тайны податливому рту и устремился внутрь, как в улей, полный сладкого меда.
И внезапно замер, почувствовав, что ему отвечают. Его с головой накрыло ощущение умиротворенности и разделенного желания. Упоительная музыка зазвучала в его мозгу, словно вокруг зазвенели тысячи колокольчиков. Он справился с секундной слабостью, высвободил пальцы из волос девушки и начал ласкать ее лицо, шею, плечи. Тело Кэтлин напряглось и прижалось к нему. Ободренный этим движением, Эм Джи скользнул ладонью под пушистый махровый халат, чтобы насладиться ее теплой, упругой грудью. Соски ее затвердели и набухли от желания. И он застонал от первобытного, дикарского наслаждения, не обращая внимания на головокружение, на то, что внутри разливается жгучий жидкий огонь. Сердце остановилось от прикосновения к этому обольстительному, волшебному телу.
Не отрываясь от ее рта, ни на секунду не выпуская девушку из объятий, он опустил одну руку и развязал пояс халата. Под халатом на ней были надеты только узкие трусики. Теперь их тела разделяло лишь несколько слоев ткани.
От воды потянуло холодом. Эм Джи крепче стиснул сладкое, безумно сладкое тело Кэтлин и замер на месте.
— Я хочу, — прошептала она, когда он наконец оторвался от ее губ и прижался щекой к ее макушке. — Я…
Руки Эм Джи помимо воли скользнули по ее телу вниз, к талии и крутым бедрам.
— Я тоже, девочка, верь мне.
Она еще сильнее приникла к нему. Эм Джи старался не обращать внимания на требования своего измученного тела. Он осторожно втянул носом воздух и выдохнул через рот, полагая, что это единственный способ справиться с возбуждением.
Кэтлин подняла голову.
— Тогда пойдем…
Эм Джи наконец открыл глаза и грустно улыбнулся.
— Я и так делаю все, что могу, — признался он. — Но боюсь, эти объятия могут закончиться для меня плачевно.
Мгновение она смотрела на него. Ее глаза под полуприкрытыми веками хранили томное выражение, и это мучило его сильнее, чем прикосновение упругих сосков к его обнаженной груди. Потом включилось сознание и пришла догадка. Удивление сменилось огорчением. И вдруг она улыбнулась.
— Так вот почему позавчера ты упал в ванной…
Эм Джи дернул ее за нос.
— Я знал, чем мне это грозит, но не смог вовремя остановиться. Когда мы выберемся из этой передряги, ты еще раз помоешь мне голову, чтобы я насладился по-настоящему. Ладно? Она прижалась щекой к его груди.
— Только если ты сделаешь то же самое. Он застонал.
— Перестань. Ты не представляешь, какие фантазии рождаются у меня в голове.
Она обольстительно улыбнулась. Именно так, должно быть, улыбалась Далила перед тем, как поднесла ножницы к шевелюре бедняги Самсона.
— Что ж, мы еще вернемся к этой теме. Я запомню, что когда мне предоставился редкий шанс, ты сказал «нет».
Эм Джи покачал головой.
— Я вовсе не сказал «нет». От таких предложений не отказываются.
Выражение ее глаз снова изменилось. Внезапно она потеряла уверенность в себе и стала похожа на маленькую девочку, которая никогда не умела пользоваться предоставившимся ей шансом.
— Правда?
Тобин взял ее за подбородок и провел пальцем по щеке.
— Милая… Я всегда выполняю свои обещания. Тем более такие.
Что-то промелькнуло в ее глазах, словно их яркую голубизну накрыла тень пролетевшего мимо ворона. Кэтлин опустила голову, обняла его и снова прижалась щекой к его груди. Он слышал, как часто бьется ее сердце, видел, как она пытается справиться с собой. В ее молчании было что-то настораживающее. И когда она открыла рот, у Эм Джи от тягостного предчувствия заныло сердце.
— Ничего из этого не выйдет, — тихо, не поднимая глаз, сказала она. — Правда?
4
— Что ты имеешь в виду? — спросил Эм Джи, уже зная ответ.
Он крепко обнял ее, слово хотел удержать навсегда. Хотя понимал, что это невозможно. Как бы отчаянно он ни желал этого. Потому что она была права.
Кэтлин не двигалась. Теплая, живая, она спрятала голову на его груди, обвила его руками… Господи, как хорошо. Словно оазис в безбрежной, безлюдной пустыне…
— Я хочу тебя, — хрипло, прерывисто шептала девушка. — Я чувствую… — Она потрясла головой, как бы подыскивая слова. Прикосновение шелковистых волос к коже было мучительным. — Но это невозможно. Все невозможно. Сейчас мы с тобой вдвоем. Мы можем быть кем угодно и махнуть на все рукой. Я могу хотеть тебя и не бояться последствий.
Эм Джи выпрямился и заставил ее поднять лицо.
— Последствий?
В который раз он подумал, что скорее умер бы, чем причинил ей вред. И ненавидел себя за то, что не мог унять боль, наполнявшую ее глаза. Но если он позволит ей разделить с ним судьбу, рано или поздно все кончится тем же — ее глаза наполнятся все той же болью.
А вдруг? Вдруг остался еще один шанс? Еще один?
— Пойдем-ка, — распорядился он, не давая девушке опомниться. — Сядем и разопьем бутылочку.
Кэтлин ответила не сразу. Множество противоречивых чувств промелькнули в ее больших выразительных глазах. Они были так печальны, что Тобин отвернулся, лишь бы не видеть их. Но перед тем он на секунду задержался, чтобы завязать пояс ее купального халата. Только бы Кэтлин не заметила, как дрожат у него руки… Потом он повел девушку в дом, подальше от разыгравшегося ветра.
Стерны наверняка будут вне себя, обнаружив недостачу их лучших вин. Но Эм Джи это ничуть не беспокоило. Он наполнил два бокала старым бренди. Кэтлин устроилась на диване. Она поджала под себя ноги, волосы упали ей на лицо. Полуженщина, полуребенок. У Эм Джи сжалось сердце. Он хотел слишком многого, но хорошо знал, чем все кончится, и не мог с этим смириться.
Правда, у них есть еще время.
Несколько минут они сидели молча, смакуя бренди и следя за тем, как садится солнце. Такой чудесный закат — приятное дополнение к мирной идиллии. Прекрасная женщина, прекрасный дом, прекрасный день.
Еще одна глава в книге иллюзий Майкла Джорджа Тобина.
— В этом есть что-то ирреальное, — печально произнесла девушка, повернувшись к нему. Последний луч коснулся ее волос, и они засветились, словно фосфоресцирующий след на поверхности моря, залитого лунным светом. Она обвела рукой то, что их окружало. — Здесь ведь все возможно, правда?
Эм Джи не сразу нашел слова, чтобы возразить.
