— Что ты себе позволяешь, союзник?!
— Прости, я тебя не заметил.
— Да уж, я почувствовала. Еще раз такое себе позволишь, руки отрежу.
— Я буду более внимателен. Крабб не сбежал?
— Нет. Он впереди, застрял в проходе. Надо его вытащить.
— Зачем? Найдем другой путь.
— Ты уверен, что он есть?
— Тот крабб, на берегу, крупнее этого. Если уж этот застрял, тот бы точно не пролез. А плавают в воздухе только сильфы и птицы.
— Логично. Возвращайся. Я за тобой.
Осторожно помогая себе руками, Фалко начал пятиться назад. Пару раз его ладони касались в темноте гладких ног тени, но та не усмотрела в этом злого умысла. По крайней мере, обещанного членовредительства не учинила. Фалко пятился, как рак, и едва ощущал, как тень беззвучно движется за ним. Выбравшись из тесного туннеля, не смог сдержать вздох облегчения.
— А где тень? — спросила Лимия.
— Здесь, — ответила та, шагая из темноты в предутренний сумрак.
В этот раз на ней был широкий оружейный пояс, и ничего больше. Фалко сделал вид, что отвернулся. Дерк предпочел проявить бдительность, а не хорошие манеры. Тень проигнорировала обоих. Лимия протянула ей плащ. Тень благодарно кивнула. Серая ткань окутала ее, превращая в бледное подобие своего имени. Даже зная, что тень перед ними, было непросто заметить ее на фоне серой скалы.
— Должен быть еще один проход, пошире этого, — сообщил Фалко. — И, кажется, я его только что нашел.
Он указал в сторону едва приметной расщелины в скале. Тень плавно сдвинулась туда. Высунула из- под плаща руку, и поманила остальных. Вблизи расщелина оказалась достаточно широкой, чтобы там мог пройти увешанный оружием крабб. Выступавшая вперед скала закрывала вход от взглядов из воды, да и от первого тоннеля вполне можно было его не заметить. Расщелину выдал Фервор, выглянувший из-за горизонта и разрезавший сумрак своими острыми лучами.
— Светает, — заметила Лимия. — Надо торопиться.
Расщелина уходила круто вверх. В правой стене регулярно попадались тоннели — некоторые однозначно рукотворные — которые вели вглубь вулкана. Сама расщелина, поизвивавшись в горной породе, выходила на широкий каменный карниз. Внизу бушевали волны, а на карнизе выстроились краббы. Осторожно выглядывая из-за последнего поворота расщелины, можно было насчитать десятка два. Все они смотрели на восток.
Впереди стоял высокий и очень старый крабб в алой хламиде. В руке старик держал короткий жезл из красного дерева. Навершием служила кроваво-красная жемчужина величиной с яйцо альбатроса. Выстроившиеся позади старика краббы были от макушки до пят покрыты алыми рунами и вооружены металлическим оружием.
'Старикан — верховный жрец Фервора', — знаками сообщил Фалко, немного разбиравшийся в иерархии краббов. — 'Головорезы за ним — храмовая стража. Посильнее обычных бойцов и никогда не отступают'.
'А где Алина?' — просигналила Лимия.
'Не вижу', — с сожалением ответил Фалко. — 'Но церемония не начнется без этого деда. Наберись терпения, и он сам нас выведет, куда надо'.
Когда пылающий край Фервора показался над горизонтом, крабб в алой хламиде низко поклонился зримому воплощению бога и запел молитву. Пение это больше напоминало шипение пополам с бульканьем, но зато почти в точности соответствовало тем звукам, которые издает погружаемая в мировой океан пылающая головня. К Фервору надлежит обращаться на его языке, а не на жалком лепете смертных. Чего стоил их лепет, когда разгневанный бог обрушил на землю пылающее небо? Ничего не стоил он и теперь.
Если бы огнепоклонники людей и дуа' леоров усвоили преподанный им в далеком прошлом урок, сейчас бы алые, а не белые храмы главенствовали бы по всей Терране. Глупцы. Их счастье, что Фервор в своей далеко не безграничной милости готов даровать им второй шанс. Он пробудил ото сна вулкан, запечатанный им самим еще в Пылающие дни. В его глубине уже клокотала лава, сиянием подобная самому Фервору. Сегодня она пожрет свою первую жертву. Глупый молодой вождь все-таки оказался полезен. Он захватил в плен человека, женщину, которая оказалась столь мужественной, что не устрашилась сурового жертвоприношения. Что ж, если она хочет унести свою тайну с собой к Фервору, пусть так и будет. Молодой вождь слишком глуп, чтобы понять: сокровище — это вовсе не тонны презренного металла. Сокровище — это сотни склонившихся перед пылающим богом новообращенных, сотни неистовых фанатиков, готовых убивать во славу Фервора. Белые жрецы могут сколь угодно долго говорить о главенстве души, но их заблуждение не станет от этого истиной. Тела гораздо важнее, чем души. Тела — молодые, сильные, полные жизни и пылающей ярости. Перед мысленным взором жреца предстал блистательный хаос нового Огненного похода, и он довольно облизнул немногие оставшиеся зубы. Пусть все начнется.
Верховный жрец подал знак стоявшим за его спиной. Четверо воинов в алой раскраске зашлепали ластами по каменным ступеням. С противным скрипом отъехала в сторону каменная плита, заменявшая дверь. Краббы уверено двинулись в темноту. Одолев несколько кривых пролетов и переходов, остановились перед другой дверью. Эта охранялась двумя стражниками. Обменявшись условным свистом, пришедшие получили право войти внутрь.
Внутри было абсолютно темно и очень сыро. Вошедшие остановились. Из темноты шагнул высокий крабб в расшитой жемчугом броне из акульей кожи. На широком красном поясе змеился золотой узор — символ вождя клана. Вождь фыркнул на пришедших, небрежно раздвинул их в стороны и вышел. Двое стражей тотчас заняли места по бокам, и последовали за ним, отставая на полшага. Четверо пристроились за ними.
Отряд прошлепал извилистыми ходами глубоко вниз, где каменные стены были покрыты сыростью и плесенью. С потолка капала вода. В глухом тупике, под присмотром еще одного крабба, сидела Алина. Девушка куталась в зеленоватую ткань, и хмурилась. Вождь фыркнул на своих сопровождающих, и они послушно остановились на почтительном расстоянии. Охранник Алины коротко поклонился, и отошел в сторону. Вождь опустился на пол. Алина медленно подняла голову.
— Ты не передумала? — тихо спросил вождь на вполне сносном человеческом языке.
— Я же тебе говорила — я не знаю, что было в том проклятом письме, — вздохнула Алина. — Последний раз отец мне писал полгода назад. Поздравил с днем рождения, и все. С тех пор он мне ничего не писал. Ну как ты не понимаешь?
Вождь издал нечто, похожее на вздох.
— К моему и твоему сожалению, мне кажется, это действительно так.
— Может, отпустишь меня? — попросила Алина. — Я выкуп дам. Я теперь богатая наследница, если отец, конечно, дом в старом городе не пропил…
— Пропил, — холодно заверил ее вождь. — Оставил только свою хижину. Завещание оформлено на двух сестер. Хижину уже обшарили сверху донизу, сокровищ там нет.
— Но сама хижина тоже денег стоит, — не сдавалась Алина. — Потом у меня еще в банке кое-какие деньги есть, ну и мой домик на юге.
— Такая же никчемная лачуга, — поправил ее вождь. — Мне не нужны твои жалкие накопления. Мне нужно точное содержание последнего письма твоего отца.
— Но я его не знаю!
— Тогда, — вождь тяжко вздохнул. — Тебя будут пытать во славу Фервора.
— Фервор тебя сожги! Ну не знаю я, не знаю, что там было! Ну как мне тебя убедить?!
— Никак, — сказал вождь. — Твои глаза говорят больше, чем твои слова. Я не вижу в них лжи.
— Но, тогда…
Вождь фыркнул и поднялся.
— Честь воина противится задуманному, — сказал он. — Но долг перед кланом обязывает исполнить.
