— Родители подростков пусть возместят ущерб магазину, скажете Торшиной, чтоб подсчитала убытки, но не накручивала бы сумму. А дальше, побеседуйте с каждым в отдельности, но без унижений и криков. Эту ночь в камере они надолго запомнят.
Чтоб завтра всех отпустили по домам. Конечно, поставьте в известность родителей. Участковому поручаю взять всех на контроль и не выпускать из внимания. Чтоб не случилось повтора. Торшиной порекомендуйте заменить сторожа! Кстати, нам дают сторожевых собак из милицейского питомника на охрану объектов, нужно одного пса дать магазину. Нынешний Трезор никуда не годится. Он знает всех поселковых, они его подкармливают. О каком задержании тут говорить? Пес всех считает своими и не годен для охраны...
Сторож, услышав решение Сазонова, тихо всхлипнул, выглянул в окно, Трезор послушно ждал хозяина у входа в милицию.
— Отслужили мы с тобой, дружочек. Обоих на пензию списали,— сказал еле слышно.
— Ну, что Степка, пошли домой! — взял внука за руку криминалист.
— Его поощрить надо за помощь! Как бы там ни было, малец задержал хулиганов. Вот только проследите, чтоб эта компания не вздумала отомстить ему! — предупредил полковник и достал из ящика стола горсть конфет, какие всегда держал для чая. Отдал их Степке и, потрепав по плечу, сказал тихо:
— Милый ты наш малыш! Не только нам, людям, даже собакам ни от всех можно брать угощенье. Потому что не каждое впрок идет. Ни за всеми идти надо. Знай, далеко не каждому человеку можно верить, чтоб в беду не попасть самому. Слушайся деда! Он самый умный человек в поселке,— пошел к двери, давая понять, что разговор закончен.
Илья Иванович вел Степку домой, не зная, как говорить с мальчишкой? Ругать? Но за что, если сам Сазонов поощрил пацана конфетами. Яшка нашел повод свернуть к Торшиной и пробыл у нее почти до рассвета.
Утром Илья Иванович пришел на работу раньше обычного, попросил оперативника привести в кабинет задержанных подростков и только Верку Пронину оставить для беседы с Анискиным. Мол, пусть сам с нею разбирается и базарит сколько захочет.
Подростков привели вскоре. Они уже протрезвели, поняли где и за что находятся. Что каждому из них грозит крупная неприятность с тяжелыми последствиями.
Ребята были здорово напуганы. Зная об Илье Ивановиче от взрослых, ничего хорошего не ждали для себя.
— Ну, что, мужчины, одумались? Поняли, у каждого веселья на хвосте висит похмелье? Оно зачастую заканчивается, как у вас!
— Мы больше не будем! — прогундел конопатый Юрка и продолжил тихо:
— В мужики провожали дружбана, на флот. А теперь тормознулись все сразу! Хотелось еще вина, да магазин уже закрылся. Опоздали, вот и стукнула моча в голову...
— В мужики провожали, говоришь? Разве без выпивки не могли обойтись? Ведь на годы расстаетесь, а может навсегда! Море свой спрос предъявит, свои счеты. Там непорядочному человеку делать нечего. Чуть заметит экипаж гнильцу в душонке, мигом на берег спишут. Там воровитых и глупых держать не станут. Если я на флот напишу о случившемся, сами понимаете, ехать в Калининград Димке уже ни к чему...
— Не надо писать. Не сообщайте им, что я попал в неприятность. Зачем меня с головой топить.
Я все понял, да поздно. Теперь, как мать говорит, ни одной девке не поверю. Мы за Верку хотели Анискину устроить облом. А получилось, что сами обосрались. Не столько выпили, сколько шухеру поднялось...
— А ты чего у нее на поводу оказался? — спросил Илья Иванович парнишку.
— Верка клевая «метелка». Она давно с нами тусуется.
— Ты любишь ее?
— Кого? Пронину? Да что вы? Она наша дружбанка! В натуре как пацан! Своя! Мы за девку ее не держим. Никто из бабья не выдержит, как она!
— Почему? — не понял Илья Иванович.
— У нее вместо отца отчим имеется. Отец в городе бомжует, а этот домогается. Каждую ночь к Верке пристает. Мать алкашка. Все время бухая. Вот он и лезет к «метелке», та отмахивается. Даже мы ему за нее пару раз вломили. А он очухался и снова полез к ней. Короче, нет у ней жизни. Хоть в петлю влезь. Ее парню еще год служить надо. Приходится ждать, деваться некуда, вот и мучается.
.— Если б так, не позвала б на воровство! А то вишь, на Анискина обиделась, а всех подставила! Он ей правду высказал. Ну, где она работает, как живет? За счет отчима! Вот тот и борзеет, как цепной пес!
— Ее не берут как малолетку никуда! Она всюду совалась приткнуться! — встрял вихрастый, рыжий Костя.
— Даже в дворники хотела, отказали ей.
Она дома не ест. Мы ее кормим. Приносим кто что может. Жаль девчонку, совсем гаснет.
— Вот вас она точно подвела круто. Об этом задумайтесь! Под уголовку подставила каждого. И сама в беду влезла двумя ногами.
— А что нам будет? — спросил самый старший из ребят, со страхом глянув на Илью Ивановича.
— Все от вас зависит. От самих. Я хочу от вас услышать, как планируете будущее?
— Нам троим надо школу кончать. Всего два года осталось. Потом в армию пойдем. Хотим в электронщики после службы.
— А мы в программисты решили свалить. Там интересно,— похвалился Глеб.
— Мне отец велит в менеджеры поступать. Тогда к себе возьмет на работу.
— А если узнают о вчерашнем?
— Илья Иванович, простите нас! Даю слово, никто из моих пацанов больше не проколется нигде. Оплатим мы свою шкоду. И на том завяжем. Никого возле магазина не увидите!
— А как с Веркой?
— Ее, пока с армии Вовка ни вернется, не можем бросить. А то сорвется одна или не доживет. Мы ему обещали сберечь. Слово держать надо. Слушаться не будем. Это понятно!
— Смотря в чем! Она и путнее говорит часто.
— Захлопнись, Пузырь! Говорю, что больше ей нет веры! Влипли, теперь хана! Отец правильно говорит, бабы как мухи живут, мозгов им не дано.
— А при чем Верка? Сами наклевались! Говорил, что хватит пить. Кто послушался? Она предложила, могли отказаться. Силой никого в магазин не тащили!
— Заткнись, умник! Ты первый полез!
— Потому, все дураки. И она не лучше. Ни одна Верка виновата! Чего теперь на ней отрываться.
— Она одна не полезла бы! Это верняк! — поддержал Костя.
— Меня от этого вина всю ночь рвало. Думал, кишки выскочат,— жаловался Глеб.
— Илья Иванович! Не отдавайте нас под суд! Мы все определимся, вы нас знаете! — просились мальчишки, обещали больше не собираться сворой, не шататься по поселку в сумерках и заняться делами нужными для будущего.
— Все понятно, но с родителями каждого из вас я встречусь и побеседую. Чтоб и они знали, на что вы способны и контролировали каждого.
— А в Калининград напишите?
— На этот раз не стану портить тебе будущее. Дальнейшее зависит от самого. Знай, прощенье тоже имеет предел. Пусть эта твоя ошибка станет последней. Говорю для всех. Не хочу портить вам начало. Пусть оно остается в ваших руках. Но помните, чтоб ущерб был возмещен, и родители придут в милицию для беседы. Плохо, если их придется вызывать официально,— оглядел ребят Илья Иванович.
— Мне сегодня вечером надо уезжать в Калининград. Мать вахтером допоздна работает. Сумеет ни придти.
— А отец?
— Нет его у меня. С другой семьей живет. С нами никакой связи нет. Мама отпустила в море, потому что невмоготу. Он не помогал. Мы сами жили, но тяжко, может теперь все наладится. Поверьте на слово, ни
