Пехотная баллада

большой складной нож и пачку жевательного табаку. — Точно не хочешь?

— Нет, спасибо, сержант, — Полли устроилась на камне на другом берегу ручья, который достигал всего нескольких футов в ширину, и принялась стягивать сапоги. Она почти не сомневалась, что получила приказ, но ей и самой очень хотелось остудить ноги в чистой, обжигающе холодной воде.

— Вот и умница. Жевать — дурная привычка. Еще хуже, чем курить, — сказал Джекрам, отрезая кусок табака. — Я пристрастился, когда был совсем юнцом. Тому, кто жует, не надо чиркать спичкой ночью, понял? Зачем себя выдавать? Конечно, надо то и дело сплевывать, но когда плюешь в темноте, тебя не видно.

Полли поболтала ногами. Ледяная вода действительно освежала и оживляла. На деревьях пели птицы.

— Валяй, говори, Перкс, — помолчав, сказал Джекрам.

— Что говорить, сержант?

— Черт возьми, Перкс, день такой славный, не надо пудрить мне мозги. Я же вижу, как ты на меня смотришь.

— Ну ладно, сержант. Вы вчера намеренно убили Тауэринга.

— Правда? Докажи, — спокойно ответил Джекрам.

— Не могу. Но вы все подстроили. Вы специально послали Игоря и Гума охранять его. Они плохо дерутся.

— Ну и что? Вас было четверо против одного связанного пленника! — заметил Джекрам. — Ну, нет. Тауэринг умер в ту самую минуту, когда его сцапали, и он это знал. Только, черт возьми, гений вроде вашего руперта мог внушить Тауэрингу, что у него есть шанс. Мы в лесу, парень. Что Блуз собирался делать с пленным? Кому его передать? Что нам оставалось? Таскать Тауэринга с собой? Или привязать к дереву, и пусть отгоняет волков, пока не устанет? Нет уж, настоящий джентльмен угостил бы его сигареткой и быстренько прихлопнул. Этого Тауэринг ожидал — и именно это я ему устроил.

Джекрам сунул кусок табака в рот.

— Знаешь, зачем солдат обучают, Перкс? — продолжал он. — И с какой стати на тебя должны орать всякие мелкие сукины дети вроде Страппи? Чтобы сделать из тебя человека, готового по приказу пырнуть мечом какого-нибудь бедолагу, который, так уж получилось, одет во вражескую форму. Он такой же, как ты, а ты такой же, как он. Он не особо хочет убивать тебя, а ты не особо хочешь убивать его. Но если ты не убьешь его первым, он уложит тебя. В этом начало и конец военной науки. Без подготовки легко не дается. А рупертов никто этому не учит, потому что они — джентльмены. Клянусь, я не джентльмен. Я буду убивать, если придется. Я сказал, что пригляжу за вами, и никакой, черт побери, руперт мне не помеха. Он вручил мне почетную отставку! — Джекрам светился негодованием. — Мне! Он думал, я его поблагодарю! У других рупертов хватало ума написать «Адресат выбыл» или «Находится в дальней разведке» и сунуть конверт обратно в сумку… но только не у Блуза!

— Что такое вы сказали капралу Страппи, отчего он удрал? — поинтересовалась Полли, прежде чем успела прикусить язык.

Джекрам некоторое время смотрел на нее без всякого выражения на лице. А потом странно хихикнул.

— А с чего это ты, паренек, задаешь всякие занятные вопросы? — спросил он.

— Потому что он взял и исчез, и вдруг сразу всплыло какое-то старое правило, которое позволило вам вернуться в строй, сержант, — сказала Полли. — Вот почему я задаю занятные вопросы.

— Ха! Нет никакого правила. Во всяком случае, такого точно нет, — ответил Джекрам, болтая ногами в воде. — Но руперты никогда не читают устав, если только не ищут повода тебя вздернуть. Поэтому ничто мне не грозило. А Страппи напугался до чертиков, ты же видел.

— Да, но он мог бы удрать и попозже, — сказала Полли. — Страппи не дурак. Сбежать посреди ночи? Наверное, ему было чего бояться.

— А у тебя мозги что надо, Перкс, — весело заметил Джекрам. У Полли снова возникло отчетливое ощущение, что сержант забавляется. Она вспомнила, каким довольным он казался, когда они заспорили насчет мундира. Джекрам никого не изводил, как Страппи, и был почти по-отечески заботлив с Игориной и Гум, но, общаясь с Полли, Маладиктом и Холтер, постоянно «давил», как будто ожидая сдачи.

— Да, они работают, — согласилась Полли.

— У меня с ним был небольшой тут-а-тет. Очень тихо. Я объяснил капралу, что бывают разные неприятности, когда сталкиваешься с тяготами войны, так сказать, вызави.

— Например, можно проснуться с перерезанным горлом?

— Бывало и такое, — невинно ответил Джекрам. — Знаешь, парень, однажды из тебя получится чертовски славный сержант. Смотреть и слышать умеет каждый дурак, но ты еще и работаешь головой, чтобы во всем разобраться.

— Я не хочу быть сержантом! Я всего лишь хочу сделать дело и вернуться домой! — яростно возразила Полли.

— Да-да, когда-то я тоже так говорил, — Джекрам ухмыльнулся. — Перкс, мне не нужны никакие клик-клак-башни. Не нужны разные там газеты. Сержант Джекрам и так знает, что творится. Он разговаривает с теми, кто приходит с войны. С теми, кто не станет говорить больше ни с кем. Я знаю побольше руперта, хоть ему и приходят письма из штаба, которые так его тревожат. Никто не откажется побалакать с сержантом Джекрамом. И он в своем здоровом котелке все это переваривает. Да, сержант Джекрам знает, что творится.

— И что же, сержант? — лукаво спросила Полли.

Джекрам ответил не сразу. Он с ворчанием наклонился и почесал ступню. Ржавый шиллинг на шнурке, до сих пор висевший поверх жилета, качнулся вперед. Но Полли увидела и кое-что еще. На мгновение из-за ворота выскользнуло нечто золотое, овальное, на цепочке, и блеснуло в солнечном свете. Джекрам выпрямился, и мимолетное видение исчезло.

— Это чертовски странная война, парень, — сказал он. — Правду говорят, что с нами дерутся не только злобенцы. Говорят, в округе появились такие мундиры, каких раньше и не видели. Мы за эти годы напинали немало чужих задниц. Наверное, соседи наконец сплотились, и настала наша очередь. Но сейчас, как я понимаю, они завязли. Они взяли цитадель. Ну, допустим. Теперь им придется ее удерживать. Меж тем приближается зима. Вся эта публика из Анк-Морпорка и еще черт-те откуда застряла далеко от дома. У нас еще есть шанс. Особенно сейчас, когда князь твердо вознамерился найти парнишку, который вдарил ему по фамильным ценностям. Он зол. Значит, он будет делать ошибки.

— Сержант, я думаю…

— Рад за тебя, рядовой Перкс, — сказал Джекрам, вновь становясь сержантом. — А я думаю, что сначала ты обиходишь руперта и вздремнешь, а потом мы с тобой поучим парней обращаться с оружием. Рано или поздно юному Гуму придется пустить в ход меч, который пока что болтается у него на поясе. Ступай.

Лейтенант Блуз сидел, прислонившись спиной к скале, и ел баланду. Игорина складывала инструменты. Ухо у Блуза было перевязано.

— Все в порядке, сэр? — спросила Полли. — Простите, что я…

— Я все понимаю, Перкс, ты должен стоять в дозоре, как и остальные «ребята», — сказал Блуз, и Полли отчетливо услышала кавычки. — Я поспал и набрался сил. Кровотечение остановилось… и, признаюсь, меня перестало трясти. Тем не менее мне все-таки нужно побриться.

— Вы хотите, чтоб я вас побрил? — уточнила Полли, и у нее сжалось сердце.

— Я должен подавать пример, Перкс. Вынужден отметить, вы, «ребята», стараетесь так, что мне просто стыдно. Лица у вас гладкие, как «детская попка».

— Да, сэр. — Полли вытащила бритвенные принадлежности и зашагала к костру, на котором кипел чайник. Почти все дремали — только Маладикт сидел, скрестив ноги, у огня и что-то делал со своим кивером.

— Я слышал, что случилось вчера с пленным, — сказал он, не глядя на Полли. — По-моему, наш ЛТ не продержится долго. А ты как думаешь?

— Кто-кто?