— Думаю, большая часть их воинов ушла воевать вместе с тюрками, — предположил я.
— Все равно их осталось много. Больше, чем воинов у нас с тобой.
В ответ я рассказал ему притчу о том, что большого вола (слона он не знал) едят по частям. Алану притча понравилась.
— Утигуры хорошие лучники? — спросил я.
— Хорошие, но хуже гуннов, — ответил Гоар. — Луки у них слабее.
— Значит, не зря я купил броню для коней, — произнес я.
И я рассказал алану, что такое строй «клин», и как в таком строю хорошо бронированные всадники во главе и по сторонам его прикрывают плохо бронированных в середине при нападении на лучников.
— Мы обычно ставим хорошо защищенных в середине первой линии, а остальных по краям и сзади, — сказал Гоар.
— Так и будет, когда мы приблизимся к врагу и развернем строй. Но поскачем к нему «клином» — настоял я. — Зимой потренируй своих людей строиться и скакать «клином» и разворачиваться в линию перед стойбищем.
Гоар пообещал, что отработает такой маневр, но по лицу его было видно, что не возлагает на «клин» больших надежд, предпочитает воевать по-старинке. Он уже не знал, что именно так воевали его предки, основу армии которых составляла тяжелая кавалерия. Разбитые гуннами, они остались без тяжелых доспехов и сильных коней и постепенно деградировали до легкой, в лучшем случае средней кавалерии, в которой на первом месте индивидуальные качества всадника.
Я тоже зимой отрабатывал тактику боя на коне в строю вместе с Гунимундом, Хисарном, Скилуром и Палаком. Хотел и Сафрака подключить, но гепид предпочитал пеший бой. Мы скакали на расставленные на лугу соломенные чучела строем «клин» и развернутым строем, кололи и рубили «противников». Я ездил на гнедом жеребце, купленном в Равенне. Поскольку я тоже Александр, скромно назвал коня Буцефалом. К весне мы привыкли друг к другу. Он научился понимать мои команды и перестал бояться скакать в строю и врезаться в строй чучел. Кстати, лошади непозволительно трусливы для своей массы.
В остальное время продолжал заниматься с Сафраком и налаживать отношения с местной элитой. Основу ее составляли греки, но было по одному-два представителя от других народов. В основном встречались в «элитных» (не намного лучше других, но дорогих) термах, принадлежавших Павлу, очень набожному типу. Наше знакомство он начал с вопроса:
— Как часто ты ходишь молиться в церковь?
— По возможности, — ответил ему.
Я, действительно, бываю в церквях при возможности посмотреть новую или с красивыми мозаиками.
— Понимаю, ты ведь в плаваниях часто, — сделал он мне скидку.
Кстати, в его термах тоже были мозаики и довольно красивые. Все на библейские сюжеты. Причем Павла не смущало, что мы иногда топчем святых. Видимо считал, что святая благодать проникнет и через подошвы.
Приходили в термы с утра, кто когда освобождался от других дел, и проводили там чуть ли не весь день. В общей просторной парилке с как бы парящими на стенах мозаичными святыми, среди которых обязательно был и святой Павел, неторопливо обсуждали дела, в бассейне обтачивали детали, на теплых мраморных ложах под сильными и умелыми руками массажистов находили компромиссы, а в комнате отдыха за бокалом хорошего вина заключали сделки. Меня свели с несколькими чиновниками и подсказали, как с их помощью можно, выражаясь языком двадцать первого века, «оптимизировать» налоги. Я убедился, что всё в Византии так же, как и в России: чем ты богаче, тем меньше платишь налогов.
46
Мы неторопливо скакали по степи, только покрывшейся молодой, зеленой травой. Справа от меня — Гоар, слева — Гунимунд. Я предлагал последнему остаться, послать вместо себя старшего сына, если ему так уж нужна добыча. Гот предпочел отправиться в поход сам, а сыну приказал вместо себя руководить моей лесопилкой. Хисарн, Скилур и Палак скакали позади нас, смешавшись с аланами и херсонцами. Среди жителей города набралось почти семьдесят конных воинов, желающих отомстить утигурам за захват Боспора и заодно поживиться. Или наоборот. Таких было намного больше, но я отобрал только тех, у кого имелся хороший конь. Итого в сборном отряде насчитывалось чуть более двух сотен копий. Десятую часть составляли молодые аланы, которые впервые шли в боевой поход. Они ехали сзади, четко соблюдая субординацию, и вели на поводу вьючных лошадей с припасами. На привалах салаги выполняли всю работу, начиная со сбора хвороста и розжига костров и заканчивая несением караула ночью. Пацаны не роптали. Наоборот, их лица светились от осознания того, что причислены к высшей касте человечества — касте воинов. Я выслал вперед и в стороны несколько разъездов по три всадника в каждом. В случае обнаружения противника двое должны продолжать слежку, а третий скакать к нам с известием. Пока известий не было, хотя мы уже въехали на территорию, которую не контролировали аланы, хотя и считали своей, и на которой в прошлом году случилось несколько мелких боестолкновений.
— Зиму они провели в предгорьях, у леса, и теперь движутся за скотом в нашу сторону, — высказал предположение Гоар.
Поскольку он лучше знал повадки кочевников, я согласился с ним, а затем поинтересовался:
— Какой скот они предпочитают, кроме коней?
— Овец, как и мы, — ответил Гоар.
Гуннам и аварам больше нравился крупный рогатый скот, хотя не брезговали и овцами.
Впереди показалась большая балка со склонами, поросшими деревьями и кустами. Я повернул коня, чтобы проехать по ней от начал до конца, осмотреть. Отряд молча последовали за мной. Эта была не первая балка, которую я инспектировал. При осмотре первой Гоар спросил:
— Что ты ищешь?
— Место для боя, — ответил я.
Гоар хмыкнул, не понимая меня. По его мнению, бой будет там, где встретим врага. Ему даже в голову не приходит, что встретить можно там, где надо. В этом и заключается отличие хорошего командира от плохого.
Эта балка мне понравилась. Склоны высокие и крутые, кроме одного места на южном, где весенние ручьи за несколько лет размыли его. Там не осталось ни кустов, ни деревьев, а склон стал менее крутым, легче выбраться. Это недостаток легко устранить. Главное, что дно балки широкое, с ручьем посередине, а склоны покрыты почти везде густыми зарослями вишняка. По собственному саду в деревне знаю, что вишня имеет дурную привычку растить молодняк рядом с собой. Если его не вырубать, через несколько лет получишь труднопреодолимые заросли низкорослых деревьев, более похожих на кусты и дающих мелкую и кислую ягоду. Такие и называют вишняком. Никакой конь не полезет в него, сколько не хлестай кнутом, а замаскироваться в таких густых зарослях легко и просто. В западном направлении балка сужалась и поднималась вверх.
Я приказал отряду оставаться внизу, а сам вместе с Гоаром и Гунимундом поднялся наверх. Дальше на запад, примерно километрах в трех, находилась рощица. В ней легко может спрятаться отряд намного больше нашего. Потом степь уходила вниз, в другую балку, за которой возвышался холм с широкой плоской лысой макушкой. Пожалуй, лучше места не найдем.
— Остановимся здесь на ночлег, — решил я.
Время было часа два после полудня, до вечера можно еще скакать и скакать, поэтому Гоар и Гунимунд смотрели на меня с вопросом.
— Здесь дадим бой утигурам, — объяснил им.
— А если они сюда не придут? — засомневался алан.
— Мы их настойчиво пригласим, — ответил я. — Как они смогут оказать таким бравым воинам?!
— Не откажут! — самодовольно улыбнувшись, произнес Гоар.
— Поставь здесь патруль человек десять, чтобы наши разъезды их увидели, — приказал алану. — А
