ему сильный отряд. Остальная армия двинулась грабить деревни сторонников короля Стефана. Я же со своим отрядом и тремя рыцарями, порекомендованными Тибо Кривым, отправился домой.
Там отмылся и отдохнул пару дней, заплатил рабочим за сделанные участки дороги, а затем переправился на правый берег устья реки Мерси, чтобы поставить в известность обитателей одиннадцати ленов о том, что у них новый сеньор.
Прибережные деревни, в том числе и будущий Ливерпуль, были валлийские. Там знали, кто я такой, поэтому первым делом спросили, когда пойдут со мной в поход?
– Когда пройдете обучение под руководством моих сержантов, – ответил я и оставил в каждой по одному опытному бойцу, чтобы научил их всему, что умеет сам.
Деревни вдали от реки Мерси были англосакские. Там не обрадовались смене собственника, но и роптать не стали. Я объяснил, что будут платить денежный оброк и привлекаться только на строительство дороги от деревни к Лиуерпулю, которая пригодится и им самим. Собираюсь испросить у графа разрешение проводить в Беркенхеде еженедельную ярмарку и завести паром, соединяющий оба берега реки Мерси, чтобы увеличить товарооборот. Три дальних манора, которые прикрывали мои остальные восемь с севера и востока, отдал во владения трем рыцарям, приятелям Тибо Кривого. С юга и запада их прикрывала река Мерси, которую буду контролировать я. Сам Тибо не захотел становиться владельцем манора.
– Были бы у меня дети, тогда другое дело, – сказал он. – В замке мне спокойнее.
И мне спокойнее, когда он командует гарнизоном замка в мое отсутствие и наблюдает за работами. Я подождал, когда мои бойцы соберут урожай овса и большей части овощей, и, взяв шестьдесят человек и по паре верховых лошадей для себя, Умфры, Джона, Нудда и Риса и тягловых для трех кибиток, отправился в Нормандию.
18
В проливе Святого Георга, под проливным дождем, который вымыл из нас жару летних месяцев, мы повстречали ирландский драккар, который шел со свиньями в сторону Англии. Догнали его быстро. Они и сами решили не тратить зря силы, когда поняли, что не смогут убежать. Убрали весла, спустили парус и принялись спокойно ждать, когда я ошвартуюсь к их борту. Ни намека на сопротивление, даже оружие попрятали. Видимо, у меня уже есть своеобразная репутация, а мое судно узнают по парусам. Второго такого здесь точно нет.
Я не стал искать их оружие, приказал заняться перегрузкой скота. Взяли всего двенадцать свиней, потому что в трюме было мало места, а разводить бардак на палубе я не хотел. Когда сказал, что хватит, больше не будем брать, шкипер не поверил своим ушам. Мы оставили ему большую часть груза. Только корм для свиней – траву, уже подсохшую, – забрали всю.
Резали по две свиньи в день. Сало солили и складывали в бочку, а мясо варили. Повару Морканту приходилось стоять у печи с утра до вечера, потому что в котел вся свинья, даже порубленная на куски, не влезала, приходилось варить по частям. С утра и до полудня – одну, после полудня и до вечера – вторую. Ребята быстро отъелись, перестали с нетерпением ждать, когда будет следующая кормежка.
Даже оба мои пса не бросались жадно на каждую брошенную им кость. Подойдут нехотя, обнюхают и, если на ней много осталось мяса, обгрызут, а если нет, возьмут в зубы и пойдут искать место, куда ее закопать. Поскольку на судне таких мест нет, собаки долго ходят с костью в зубах. Оба Гарика заматерели. Они теперь отцы семейства и вожаки замковой стаи. Их дети и жены оставлены охранять мою крепость. Я сделал некоторые выводы из собственных нападений на другие замки и заставил на ночь на каждой башне привязывать по собаке. Еще во дворе на ночь оставляем гусей. Они, кстати, используются вместо сторожевых собак во всех валлийских деревнях и, говорят, даже в замках. Гусь – не собака, сколько его не корми, все равно подаст голос, когда будешь приближаться к нему. И отравить его труднее. Это я к тому, что сделали мне яд для устранения сторожевых собак в замках. Я объяснил кузнецу Йоро, что и зачем мне надо. Валлийцы иногда использовали отравленные приманки для истребления волков. Вскоре в замок пришла старая валлийка с глиняным кувшинчиком, оплетенным лозой и заткнутым деревянной пробкой, обмотанной материей. Это напомнило мне дешевое вино, которое советские моряки покупали в испанских портах. Оно продавалось в трех-пяти литровых стеклянных бутылях с узким горлышком, оплетенных лозой, и стоило сущие гроши. Советские моряки валюты получали очень мало, а выпить были не дураки.
– Взболтнешь и окунешь в него кусочек мяса, только не весь, самую малость. Если попадет на руки, сразу помой их хорошо, – проинструктировала старуха, улыбаясь многозначительно, будто принесла мне любовный напиток. – Человек от него умирает долго и пятнами покрывается, сразу поймут, что отравлен, – на всякий случай предупредила она.
– Людей я убиваю оружием, – сказал ей, заплатив серебряный шиллинг. – Так быстрее и надежнее.
По имеющимся у меня сведениям, граф Жоффруа Анжуйский должен сейчас осаждать город Шербур на полуострове Котантен. К «Шербурским зонтикам» этот город вроде бы не имеет никакого отношения. В двадцать первом веке здесь будет небольшой порт. Я в нем не бывал, но несколько раз проходил мимо, имел возможность рассмотреть в бинокль. И в двенадцатом веке проходил, но, так как бинокля не имел, ничего толком не увидел. На этот раз подошли к городу близко, поэтому и невооруженным глазом было видно, что осажден он вооруженными людьми. Как ни странно, в гавани безбоязненно сновали рыбацкие баркасы и лодки.
Я поставил шхуну на якорь на приличном расстоянии от берега, потому что сизигийские приливы здесь разгоняются до семи узлов. НЕ успеешь оглянуться, как окажешься выброшенным на берег. Матросы спустили ял, на котором я отправился на берег. Меня сопровождали Умфра и Джон. Отлив только начался, поэтому догребли быстро. На берегу сразу собралось с полсотни солдат. По ним было заметно, что воюют с наступления тепла: на лицах усталость, через которую прорывалась только раздражительность. Нас встретили не очень приветливо, но, узнав, кто я и зачем прибыл, сразу подобрели и даже проводили к шатру графа Жоффруа.
Шатер был из толстого холста, когда-то, наверное, желтовато-белого, а теперь коричневато-серого. Возле входа стояли в карауле шесть копейщиков. Меня они остановили шагов за десять до шатра. Только после того, как обо мне доложили графу и тот разрешил впустить, мне предложили отдать оружие и войти в шатер. Хорошо, хоть не обыскивали!
Внутри прямо на земле были постелены два ковра, больших, края которых у стенок шатра загибались вверх. Посередине стоял прямоугольный стол на четыре ножках, покрытый скатертью из того же, как мне показалось, материала, что и шатер, только почище. Вдоль длинных его сторон стояло по лавке, а у дальней короткой – стул с очень высокой, сантиметров на тридцать выше головы сидящего на нем человека, спинкой в форме стрельчатой арки. На стуле сидел Жоффруа, граф Анжуйский. На лавках – несколько его рыцарей, в том числе и Филипп, который не знал, как разместить на столе перед собой свои длинные руки. Его подопечный, который не мог усидеть на одном месте больше пары минут, позади отца играл к котенком, грязным и худым. Наверное, естественный цвет шерсти животного был белый, но сейчас казался серым. Не пойму, почему здесь все становится серым, ведь земля коричневая?!
– А-а, Византиец! – радостно закричал виконт Генрих, сразу позабыв о котенке. – Теперь ты будешь заниматься со мной!
– Боюсь, что у меня не останется на это время, – попытался я уклониться от этой обязанности.
– Все равно тут делать нечего. Мы ждем, когда они сдадутся. Это будет долго тянутся, – сообщил Генрих и добавил тоном бывалого солдата: —Мы с тобой воевали интереснее.
Вместе со мной улыбнулись все сидевшие за столом.
– Генрих рассказывал нам, как вы с ним чуть не захватили в плен Вильгельма Ипрского, – шутливо произнес граф Анжуйский.
– Нам лень было гоняться за ним, – в тон графу сказал я.
– Ты с посланием или хочешь повоевать? – серьезным тоном спросил граф Жоффруа.
– Повоевать, – ответил я. – У нас там затишье, все занимаются грабежом деревень друг друга. Это не так интересно, как у вас, – закончил я, с улыбкой посмотрев на виконта Генриха.
