– И что ж он там написал?
– Что для поиска Истины чувство юмора важнее всего, что оно важнее эстетического чувства, важнее мудрости...
– Вот как? Я тоже так чувствую... Выпьем за шутку!
– Но не в шутку!
– За шутку, но не в шутку! Ура! Ура!
– Я тебе вот что скажу. Рав Исраэль вхож в одну каббалистическую йешиву. Так он рассказал нам на одном уроке, что иногда каббалисты до слез над своими изысканиями смеются. Представляешь, почтенные седовласые старцы на высоте величайших своих прозрений вдруг начинают хохотать! Никто в мире ближе их к Истине, быть может, не приближается, но они вполне сознают, как далеки от нее!
– Верно. Я вот и Семену всегда твержу: если человек, вроде твоего отца Николая, надувается, как индюк, то это вовсе не признак того, что он близок к Истине.
– Скажи, Андрей, а как мы наш заговор-то назовем? Экзистенциально-жидовский или жидо- экзистенциальный?
– Мне, знаешь, однажды на книжных развалах попался заголовок «Людоедский сионизм». Я тогда еще подумал, что на самом-то деле он не людоедский, а людо-юдский. Так что, я думаю, наш с тобой проект вполне можно так и назвать, – Всемирный людо-юдский заговор. Мы сделали это!
– Пока еще нет. Сначала надо протокол составить.
– Ты пхав, пхотокол – это агхиважно...
Мы еще долго болтали уже совершенно заплетающимися языками, и не помню, когда и как заснули.
На следующий день мы проснулись очень поздно. Сарит нас не стала будить, а ходила гулять одна – дышать русской весной. Когда она вернулась, мы перекусили, и тут выяснилось, что Сарит с Катей договорились пройтись по магазинам. Часа в три Сарит ушла, а мы с Андреем занялись своими делами. Я уселся на кухне с томом Гемары, а Андрей в своей комнате с какой-то из своих папок.
– Над чем работаете, профессор? – поинтересовался я, проведав его через полчаса.
– Уточняю средний размер живых существ… – пробормотал Андрей, выписывая цифры из калькулятора в таблицу. – Около полутора метров, то есть женщина среднего роста…
– Женщина? – не понял я. – Что за женщина?
– Это косвенное подтверждение того, что венцом творения является именно женщина, а не человек вообще.
– А прямые доказательства этому какие-то имеются?
– Прямое доказательство налицо – это Красота. Красота дана женщине, а не мужчине. Причем, заметь, это в полную противоположность животным, у которых красавцы именно самцы, а самки – серые и неприметные. Женская красота отличает человека от животного даже в большей мере, чем разум.
Андрей оживился. Он отложил калькулятор, встал со стула и принялся расхаживать по комнате.
– Произведя из мужчины женщину, Бог создал нечто большее, чем человека, создал сверхчеловека. Женская красота оказывается чем-то запредельным, чем-то самым великим в человеке…
– И это если учесть, насколько относительны нормы и стандарты красоты. Красота обманчива, сказано в Писании.
– И все же... Посуди сам, Ури. Женщина наделена блестящим умом, наделена большим сердцем. Казалось бы, цени их просто, как ум и сердце. Но не получается. Начинаешь восхищаться ею именно как женщиной. Выходит, что и ум, и сердце, и совесть – все, что кажется в человеке чем-то самым важным, чем-то предельно значимым, у женщины в конце концов служат ее очарованию! Просто благодать на благодать какая-то. Да и создана женщина последней – точно она венец творения.
– Я где-то слышал, что, согласно каким-то каббалистическим идеям, женское начало должно со временем возвыситься над мужским… Подожди! И для этого ты средний размер всех живых существ обсчитываешь? От божьей коровки до слона?
– Более того! От микроскопических блох до динозавров. С учетом общего количества видов, разумеется, – поправил меня Андрей. – Нет, не для этого. Это косвенный результат. Среднее существо я искал для уточнения масштабов. Женщина среднего роста – это нулевой масштаб вселенной.
Андрей открыл лежавшую перед ним папку и извлек из нее различные таблицы и графические иллюстрации.
– Это что-то вроде точки «омега», но только не во времени, а в пространстве, – пояснил он.
– Титруешь вселенную?
– Именно. Объекты вселенной соотнесены логарифмически. Назови самый крупный объект во вселенной.
– Галактика?
– Нет, скопление или даже сверхскопление галактик. Так вот. Эти сверхскопления в триллион триллионов раз больше человека. Пугающие масштабы, не так ли?
– Ты прав. Всегда неуютно себя чувствую, когда на все эти цифры натыкаюсь.
– Так вот я тебя успокою. При этом сам человек ровно в триллион триллионов раз больше самых маленьких объектов во вселенной – некоторых микрочастиц типа нейтрино. Масштаб живых существ – нулевой масштаб. То есть в центре мироздания – женщина среднего роста!
Андрей сиял. Трудно было понять, чему он так радуется: гармонии сфер или просто Катю вспомнил. Она и впрямь невысокая была.
– А ты секвойю-то учел, когда этот свой средний размер живых существ вычислял?
– Я испробовал несколько способов подсчета, – уклончиво ответил Андрей. – И то, что секвойи бывают выше ста метров, мне, конечно, известно.
Я усмехнулся и вернулся на кухню к своей Гемаре. Закончив тему, я набрал номер Сергея Егорова.
Он очень обрадовался и пригласил меня сегодня же к нему зайти. Жил он неподалеку, на Чистых прудах, и я решил, что вполне могу с ним повидаться, не дожидаясь Сарит.
Я заехал к нему домой — и застал целую компанию. Пять-шесть человек сидели за столом, пили водку и были уже изрядно возбуждены.
– Вот знакомься, Олег, это Юра, – представил меня Сергей холеному мужчине средних лет. – Помнишь, я тебе о нем рассказывал. Нелестного мнения о США придерживается и знаком с некоторыми интересными лицами...
– Очень приятно, – высокомерно протягивая руку и окидывая меня томным взором, произнес Олег. – А я вот, представьте, слышал, что за всю историю не было более произраильского президента, чем Билл Клинтон... Неужели вы и на него ропщете?
– Сейчас Израиль расколот, поэтому «произраильским» при желании можно назвать любого человека. Не ошибешься – кого-нибудь он в Израиле непременно поддержит. Что же касается меня, то я вижу в «произраильской» политике Клинтона бедствие для нашей страны...
Я замолчал и сел.
Сергей и Олег продолжили разговор. Как я понял, подразумевалось, что на свете нет большего зла, чем демократия. Когда возникла пауза, я вставил:
– Не очень я это понимаю. Демократия – это прежде всего контроль над властью, это механизмы обратной связи, как можно против этого выступать?
– Нет, демократия не только это, дорогой, – осадил меня Олег. – Демократия держится на релятивизме, на всеобщем обнищании духа, на равнодушии. Посмотри на эти народы, живущие при демократических режимах, они же все деградировали, они полностью лишены жизненных целей. Я уже о том не говорю, что они ненавидят Россию. Только и думают, чтобы нас развалить. Всем этим «демократиям» русский человек угодить не может, сколько бы перед ними ни пресмыкался...
Я пожал плечами.
В этот момент ко мне подошел белобрысый парень, посмотрел на меня изучающе и зло спросил.
