Филипп встал со стула и подошел к зеркалу. За это время изменился не только Люцифер. Рога и хвост Филиппа составляли теперь не более половины их прежней длины. Он все еще мог пошевелить хвостом, но уже не мог контролировать его движения.
Он попробовал расправить крылья, но они не отзывались. Висели мешком у него на спине: Филипп почувствовал разочарование.
Зло в нем постепенно исчезало, и он был этому рад. Ему уже не казалось, что хорошо иметь рога и хвост. Вид у него с ними был довольно глупый. А вот летать было так приятно. Это была, свобода.
Филипп надел плащ и вышел из комнаты. Он хотел посмотреть на город, почувствовать его праздничное настроение. Спускаясь по лестнице, он перепрыгивал через две ступеньки, а в конце съехал по перилам.
— Сначала туда, потом сюда, потом опять туда! — прозвучал сердитый голос, когда Филипп шел по коридору в сторону двора. — Проклятье! Если не знать, то можно подумать, что они устроили все это, чтобы уморить старую повариху!
Равина вышла из бокового коридора с двумя большими мешками картошки на плечах.
— Сначала говорят, будет праздник. Потом говорят, не будет праздника. А теперь, черт вас всех побери, снова говорят, что будет праздник, — брюзжала повариха. — Все припасы пришлось вернуть в кладовку, а теперь — здрасьте вам! — тащите все назад, наверх. А кто будет помогать? Да никто! Все заняты разной дурью, потому что праздник, и — пожалуйста! — делай все одна!
Неожиданно она повернула голову и посмотрела прямо на Филиппа как будто все время знала, что он тут рядом.
— Одна! — фыркнула Равина еще раз. Повернулась к Филиппу спиной и направилась в сторону кухни.
— Равина подожди! — крикнул Филипп и побежал за ней.
— Что ты хочешь? — Не останавливаясь, со стонами и кряхтеньем кухарка продолжала идти по коридору.
Я хочу… Это было не… Я не мог… — Он вздохнул и пожал плечами. — Я хочу извиниться!
— Извиниться? — холодно повторила она, и он съежился под ее суровым взглядом. — Ты хочешь извиниться?
— Да. — Он кивнул. — Хочу извиниться.
Он хотел уже повернуться и уйти, когда Равина сбросила с плеч мешки с картошкой, схватила его и прижала к себе.
Испуганный крик Филиппа затих в ее яростных объятиях.
— Мне не нужны никакие извинения, дружок, — хлюпая носом, сказала повариха и принялась его тискать. — Никакие извинения не нужны! Ты вел себя как настоящий дьявол!
Наконец она отпустила его и Филипп отошел на несколько шагов в страхе, что она снова начнет мять его в объятиях.
— Так ты на меня больше не сердишься? — спросил он.
Равина покачала головой, отчего заколыхался ее тройной подбородок.
— Люцифер все мне объяснил, когда я принесла ему поесть. Он — настоящий злой старый дьявол и таким образом играет с чувствами людей. Ему бы постыдиться! Но хватит болтать! Почему ты не спустишься в кухню и не перекусишь, Филипп? Я кое-что приготовила специально для тебя. Яйца василиска всмятку и все прочее.
От упоминания еды живот Филиппа взбунтовался. Он ничего не ел со вчерашнего дня. И сейчас был здорово голоден. Но на еду не было времени.
— Это может подождать, — сказал он.
— Подождать? — воскликнула Равина так, что эхо промчалось по длинному коридору. — Ну уж нет, пусть тебе даже грозит самая сладкая смерть, ждать нельзя. Я же прекрасно слышу, как урчит твой голодный живот…
— Подождет, — повторил Филипп. Он взвалил один их двух тяжелых мешков на плечо. — Сначала надо сделать другое.
Равина закрыла рот. Потом улыбнулась и подняла второй мешок.
— Знаешь, тебе больше идет, когда у тебя маленькие рога, Филипп.
— Боюсь, они скоро совсем исчезнут, — ответил он.
— А вот это тебе идет больше всего!
46
Торжественный обед
Первые гости стали прибывать ближе к полуночи.
Филипп стоял посередине праздничного зала, где должен был состояться торжественный обед. Официанты с начищенными рогами выстроились у входа в длинный ряд, держа подносы с бокалами.
Под мерцающими люстрами замер стол, украшенный крапивой и черными серебряными подсвечниками. Он имел форму гигантского трезубца, состоящего из трех параллельных столов и одного главного стола, стоявшего поперек. Мест было больше тысячи.
В центре главного стола стояло кресло, резко отличавшееся ото всех остальных. Оно было сделано из старых пожелтевших костей и обтянуто кожей и мехом разных животных. Подлокотники украшали два человеческих черепа. Это было место Люцифера. Филиппу сказали, что он должен сидеть рядом. По правую руку от Властителя.
Появились многочисленные гости — свежевыбритые грагорны, которые ради праздника соскребли со своих лиц сажу, темптаны в черно-черных костюмах, варгары в рясах с накинутыми на белесые глаза капюшонами — и зал быстро наполнился разговорами, смехом и звоном бокалов.
Казалось, всем очень хорошо. Даже варгарам, которым разрешалось говорить только шепотом, иначе это могло привести к катастрофам на Земле. И только тюстеры не принимали участия в праздновании.
«Они не склонны к светской жизни, — сказала Равина. — У них аллергия на приятное времяпрепровождение, как у Люцифера аллергия на счастье».
Филипп заметил Драную Бороду, одетого в сверкающий черный костюм, по-видимому, на несколько размеров меньше его огромного туловища. Его рога блестели, как отполированные монеты. В каждой руке он держал по бокалу, и, похоже, не знал, с какого лучше начать.
Филипп проложил себе дорогу сквозь толпу, подойдя к привратнику.
— Кое у кого, кажется, жажда, — сказал он, улыбаясь.
— Привет, Филипп. Ты про что? Ах, про эти бокалы? — Драная Борода покачал головой. — Куда ни пойдешь, тебе везде предлагают бокал. А я не люблю отказывать. На обеде в Замке нельзя вести себя невежливо. Твое здоровье! — Он разом выпил оба бокала и вытер рот тыльной стороной руки. — Э-эх!
Филипп не мог удержаться от смеха.
— Ну, конечно, никому нельзя отказывать!
— Странно, что празднество все-таки состоялось, — заявил Драная Борода. — А еще недавно в это никто не верил.
— Во что?
— Да в этот обед в Замке. Он же был отменен! — Демон покрутил свою козлиную бородку. — Хотел бы я знать, из-за чего случился весь сыр-бор?
«А Бог его знает», — хотел было ответить Филипп, но вовремя решил, что это не самое удачное выражение для Преисподней, и сказал: — Я не знаю.
— Хм-м, хм-м, — буркнул Драная Борода. — Значит, до тебя не добрались слухи, которые ходят по городу.
— Какие слухи?
Привратник поманил его пальцем и шепнул на ухо:
