Заря генетики человека. Русское евгеническое движение и начало генетики человека

сделана С. Г. Левитом во II М.М.И., когда ему было предоставлено заведывание кафедрой Патологической Физиологии в 1932 г., причем С. Г. Левит начал преподавать под видом патофизиологии «общепатологическую медицинскую генетику». Такая попытка провалилась, как вредящая подготовке кадров, а Левит был принужден оставить эту кафедру. Всякие попытки навязать курсу патологической физиологии медицинскую генетику исходят из этих же установок и в настоящее время несомненно должны считаться реакционными…» [321]

Некорректное выступление профессора, не желавшего отдавать свое лекционное время посторонней дисциплине, не имело последствий: даже после смерти Е. И. Марциновского (летом предыдущего года) УМС был настроен в пользу медицинской генетики; кроме того, С. Г. Левит располагал поддержкой со стороны наркома здравоохранения Г. Н. Каминского.

УМС поручил институту Левита составление учебника по медицинской генетике. Институт был тогда занят подготовкой IV тома «Трудов» и составлением двух монографий, «Генетика внутренних болезней» и «Физиология и патология близнецов». С. Г. Левит обещал приступить к составлению учебника, когда институт освободится от этих работ, то есть к концу 1935 года. В учебнике, как полагал Левит, будут представлены разделы: 1. Основы современной генетики (с обращением особого внимания на генетику человека); 2. Основные проблемы медицинской генетики; 3. Методы собирания материалов по генетике человека; 4. Методы генетического анализа человека; 5. Вопросы медицинской кариологии (методы исследований, проблематика, достижения); 6. Критика буржуазных расовых и евгенических теорий.

IV том «Трудов МГИ» вышел в свет в начале 1936 года, но другие планы не осуществились. В 1936–1937 гг. медицинская генетика, в начале ее взлета, была ликвидирована по прямому указанию И. В. Сталина.

Генетика и патология (В связи с современным кризисом медицины){29} [322] С. Г. Левит

Статья 1

Вопросы этиологии и дифференциации патологических форм

Еще совсем недалеко то время, когда врачи полагали, что генетика имеет весьма ограниченное применение в медицине, что ее ведению подлежат лишь весьма немногочисленные наследственные аномалии, к тому же очень редко встречающиеся в человеческой патологии. Но если подобные взгляды в настоящее время приходится встречать уже не столь часто, то все же вполне прав Сименс, говоря, что генетика до сих пор является как бы падчерицей медицины. А между тем не подлежит сомнению, что ряд актуальнейших проблем современной патологии может найти плодотворное разрешение лишь путем применения данных современной генетики.

В настоящей статье мы не собираемся касаться всех вопросов, в которых совершенно четко намечается стык патологии и генетики. В частности, мы оставим без рассмотрения такие кардинальной важности проблемы, как вопросы конституции, вырождения, эпидемиологии (многие стороны которой получают интересное освещение при охвате генетическим исследованием и микроорганизмов), местного и общего (в связи с данными о зародышевых и соматических мутациях), медицинской географии и расовой патологии (в связи с развитием в самые последние годы новой отрасли генетики – геногеографии и учения о популяции), пола (механизм его происхождения, интерсексуальность, гинандроморфизм, половые различия в статистике того или иного заболевания) и др. Само собою также, разумеется, что здесь не место говорить о прикладной стороне антропогенетики евгенике, развившейся уже в самостоятельную дисциплину. В данной статье мы сосредоточим свое внимание лишь на тех проблемах, которые представляют собою центральное место, переживаемого ныне кризиса медицины.

Об этом кризисе написано за последние годы очень много страниц. Характерно при этом то, что самый факт кризиса почти не встречает сомнений. Совершенно правильно пишет, напр., группа видных немецких врачей, объединившаяся в 1928 г. для издания журнала «Hippocrates»: «Что развитие медицины уперлось в некоторый критический пункт, есть факт, которого сегодня не отрицает ни один мыслящий врач».

Если, однако, факт кризиса признается почти единодушно, то этого отнюдь нельзя сказать ни про понимание сущности его, ни, следовательно, про пути его изживания. Здесь мы встречаем целую гамму мнений и суждений, среди которых явно идеалистические (Крель, Зауэрбрух и мн. др.) и даже граничащие с мистицизмом [323] занимают далеко не последнее место. Многие зовут назад, к Гиппократу, к старой гуморальной патологии; немало и таких (к слову сказать, весьма авторитетных врачей), которые жалуются на незнание и невежество [Лериш, Ганс Мух (Leriche, Hans Much)] и др. Среди этого хаоса мнений выделяются голоса отдельных ученых, которые хотя стихийно, но в общем правильно формулируют существо переживаемого ныне кризиса. Лучше других, мне кажется, это сделано С. П. Федоровым в его нашумевшей брошюре «Хирургия на распутье».

Основную трудность современной медицины Федоров видит в незнании этиологии болезней. Он пишет: «Лучше всего мы лечим те болезни, этиологию которых мы знаем. Но нам известны относительно хорошо только те болезни, причиной которых являются инфекции, паразиты, травмы и более или менее грубые патологические изменения (курсив наш. – С. Л. ). Бремя хирургии настоящего времени – это конституциональные и функциональные заболевания. Это задача неизмеримо более трудная, чем те, которые стояли раньше, ибо здесь неизвестны не только этиология, но часто и сущность процессов. Правда, впереди блестят биологические проблемы, чувствуется, что надо идти туда, что этот путь выведет нас туда, вероятно, на большую дорогу. Но как идти по этому пути?» [324]

В этих словах в основном верно схвачена основная трудность, перед которой стоит современная медицина, ибо совершенно ясно, что незнание этиологии болезней неизбежно приводит врача в его естественном стремлении к классификации того материала, с которым он оперирует, к объединению внешне сходных симптомокомплексов, дающих приблизительно одну и ту же клиническую картину, но в то же время глубоко различных по своей биологической сущности. Короче говоря – существующие классификации базируются почти исключительно на фенотипическом сходстве. Ниже мы подробнее остановимся на тех конкретных ошибках, которые вытекают из подобной методики. Пока же необходимо отметить, что эти ошибки отнюдь не только теоретического характера, что вся практическая деятельность врача упирается в этот ныне устаревший способ мышления.

В самом деле, уже давно установлен в медицине вполне оправдавший себя принцип индивидуализации – принцип, гласящий, что лечить следует не болезнь, а больного, ибо одна и та же болезнь протекает у разных индивидуумов неодинаково. Принцип этот, однако, установлен чисто эмпирическим путем. Необходимо сделать следующий шаг, необходимо наполнить этот принцип конкретным содержанием и попытаться дать ответ на вопрос о причинах индивидуально-различного течения «одного и того же заболевания». Но совершенно ясно, что, оставаясь в рамках старого фенотипического мышления, можно очень мало сделать для решения этой проблемы, что, идя только этим путем, можно решать вопрос лишь в той его части, где дело касается различия внешних условий существования (в настоящем или прошлом) того или иного субъекта, или различия возбудителя болезни (напр., аневризма аорты сифилитическая и артериосклеротическая). Патология обладает, однако, обильным материалом, иллюстрирующим различные течения заболевания у лиц, живущих в одних и тех же условиях и подвергающихся одним и тем же воздействиям. В отношении подобного рода случаев принцип индивидуализации до сих пор остается ползуче-эмпирическим: врач ощупью идет с вновь предложенным профилактическим или терапевтическим приемом, заранее сознавая, что не во всех случаях он окажется действительным, но бессильный предвидеть, в каких именно случаях это будет иметь место. И понятными становятся поэтому следующие слова Гольдшейдера: «Строго научно-установленная и вполне определенная терапия немыслима (курсив автора. – С. Л. ). Определенные, научно- обоснованные правила всегда будут относиться лишь к болезненным формам в общем или же к особенно типичным случаям болезни, но никогда (курсив наш. – С. Л. ) непреклонные научные директивы лечения не смогут охватить индивидуальный характер каждого отдельного случая со всеми его вариациями, своеобразным течением и влиянием конституции». [325] Мы видим, таким образом, что старое мышление приводит к явно агностическим выводам. Ясно вместе с тем, что проблемы этиологии и индивидуализации друг с другом тесно связаны, что в них центральная трудность современной медицины и что старое мышление, оперирующее исключительно различиями фенотипическими, не в состоянии справиться с этими трудностями.

Вносит ли в эти вопросы что-либо нового генетика? Да, и не только вносит, но на данном этапе развития наших знаний дает единственный выход из создавшихся затруднений. Уже одно различение гено– и паратипических факторов патологии вносит первую свежую струю в проблему этиологии, давая возможность четко дифференцировать внутренние и внешние факторы ее. Эта