до времени, но резко мобилизуемые привходящим паратипическим моментом. Привычка пользоваться для диагностики методом генеалогии и личного обследования родственников оказывается настолько ценным подспорьем в ежедневной работе врача, что всякому, имеющему в этом хотя небольшой опыт, кажется странным, как можно было раньше довольствоваться рассмотрением одних голых фенотипов, совершенно игнорируя те наследственные особенности, которые были свойственны этим людям еще задолго до заболевания.
Если, как мы только что видели, срастание генетики и медицины заключает в себе чрезвычайно ценные возможности для клиники, то не менее важно применение генетических принципов и в деле
Конечно, опасность биологизации общественных явлений, на которую не раз указывали, все время должна быть учитываема. Однако было бы, конечно, печальной ошибкой из боязни этого уклона вовсе отмахнуться от постановки медико-евгенических задач. Если мы в состоянии избежать рождения сотен и тысяч инвалидов и калек, ложащихся тяжелым бременем на семью и государство, мы обязаны пойти по этому пути, – иначе мы рискуем заслужить справедливый упрек, что мы не использовали во время всей той суммы знаний, которая имеется у нас к сегодняшнему дню.
Понятно, что брачные советы будут совершенно различными в зависимости от того, встретится ли нам случай наследственности поли– или мономерной, доминантной или рецессивной, обладающей 100 %-ной проявляемостью или заторможенной, аутосомной или Х-хромосомной и т. д. Все эти, казалось бы, «академические» детали приобретают, таким образом, громадный практический смысл.
Эти рассуждения были бы оправданы однако лишь в том случае, если бы мы действительно располагали уже в настоящее время вполне определенными конкретными данными о тех закономерностях, которым подчиняется наследственная передача того или другого заболевания, равно как и о тех признаках, которые позволяют обнаружить в том или другом члене семьи скрытых носителей патологической наследственности. В отношении некоторых болезней мы уже близки к этому пониманию. Изучение других с этой точки зрения далеко еще не закончено.
Как пример форм, в отношении которых мы уже теперь в состоянии давать довольно хорошо обоснованные брачные советы, назову прежде всего длинный ряд форм доминантной структуры. Но это большей частью сравнительно легко протекающие заболевания и среди них есть лишь немного таких (маниакально-депрессивный психоз, наследственная хорея, некоторые формы наследственного спастического паралича и др.), где необходимо ограничивать деторождение. Гораздо интереснее, что и в отношении некоторых форм рецессивных, гораздо более тяжелых, мы, по-видимому, уже располагаем сведениями, вполне достаточными для медико-евгенических советов. Особенно касается это форм с характером так наз. «промежуточной» наследственности и в первую очередь – в нашей специальности – болезни Фридрейха и генуинной эпилепсии. И если первая из этих двух болезней является у нас сравнительно редким страданием, то эпилепсия относится к числу наиболее распространенных болезней (до 3 на 100 населения!), и теперь уже для всех ясно, что это есть заболевание, имеющее огромное социальное значение. Ради одной этой болезни необходимо было бы организовать правильную медико-евгеническую помощь населению, даже если бы одновременно не шла речь о целом длинном ряде других наследственных страданий. Скажу кстати, что как раз медико- евгенические советы при эпилепсии очень далеки от той бездетности самих эпилептиков, которая казалась на первый взгляд наиболее рациональным способом борьбы с эпилептической наследственностью и которая в разное время и в разных странах приводила даже к внесению эпилепсии в список форм, препятствующих браку или даже требующих принудительной стерилизации. Бездетность самих эпилептиков прежде всего совершенно не разрешает проблемы, т. к., эпилептики и без того большей частью не имеют детей-эпилептиков, равно как и не родятся от родителей-эпилептиков. Медико- евгенические пути идут здесь по совершенно другим линиям, именно по линии своевременных диагностик гетерозиготов по основному эпилептоидному гену, что, по-видимому, в ряде случаев практически уже вполне возможно.
Но не всюду дело обстоит так относительно благополучно. Одним из лучших примеров болезней, выяснить точно наследственную структуру которых все еще не удалось, является шизофрения, – форма, социальное значение которой не меньшее, чем социальное значение эпилепсии, хотя и здесь, как показывают последние работы – по-видимому, уже возможна в ряде случаев формулировка более или менее уверенных медико-евгенических советов.
Что означает это наше современное непонимание сущности наследственности при многих патологических процессах? Это означает, конечно, прежде всего то, что задачи эти оказались не под силу отдельным лицам в порядке единоличных начинаний, как до сих пор почти всегда изучались у нас проблемы наследственности человека. Очевидно, требуется гораздо больше материала, гораздо большая плановость всей этой работы. Задача изучить наследственность важнейших патологических процессов у человека до такой степени, чтобы можно было в отношении всех тяжелых наследственных форм выработать конкретные, четкие и выверенные формы медико-евгенических советов, – такая задача должна быть во всей широте поставлена перед нашими научно-исследовательскими учреждениями.
Но не надо только изучать там, где мы уже в состоянии действовать. Я полагаю поэтому, что уже пришла пора, и даже, может быть, мы здесь уже потеряли немного времени, которое необходимо наверстать, чтобы заняться наконец организацией таких мест, куда можно было бы обращаться родственникам больного для разрешения вопроса о возможности здоровья их будущего потомства, и чтобы в таких местах сидели люди, что-нибудь понимающие в этом деле. Потребность в организации этих консультационных бюро ощущается уже давно. Больные и их родственники постоянно обращаются к врачам с аналогичными вопросами. Врачи и рады бы давать на эти вопросы осмысленные ответы, но они в громадном большинстве случаев совершенно не знают, что сказать, и дают совет необоснованный и случайный. Обидно думать, что если бы правильные медико-генетические сведения, которыми уже сейчас располагает наша наука, вошли в сознание врачей, и если бы было приложено хоть маленькое усилие для организации соответственных консультаций, правильная и единственно правильная борьба с многими тяжелейшими заболеваниями уже была бы начата. Не будет преувеличенным сказать, что после того, как изучена генетическая природа, напр., болезни Фридрейха и после того, как удалось выработать научные показания и противопоказания для деторождения в этих семьях, рождение каждого нового Фридрейховского больного должно быть для нас тяжелым упреком, свидетельствующим о нашей неорганизованности и неумении быстро поворачивать практику нашего здравоохранения в сторону все новых и новых возможностей, клонящихся к оздоровлению трудящихся.
Я думаю, что из этого маленького обзора могут быть сделаны следующие
1. Необходимо ввести преподавание общей и медицинской генетики в наших медвузах и в особенности в институтах для усовершенствования врачей [379] .
2. Ввиду необходимости приступить к организации в СССР медико-евгенической консультации, необходимо озаботиться воспитанием соответствующих квалифицированных кадров для этой работы.
Труды медико- генетического института С. Г. Левита. 4 т., 1929–1936
СОДЕРЖАНИЕ
Том I
Труды Кабинета наследственности и конституции человека при Медико-биологическом институте. Вып. I. Под редакцией С. Г. Левита и А. С. Серебровского. Госиздат – Главнаука, 1929. 116 с. «Медико-биологический журнал», № 4/5, 1929 [Ленинград, 250 экз. Резюме на немецком у всех специальных статей, т. е. кроме двух первых и Отчета.]
