— Ясно. И все же я могу тебе кое?что сказать. Если бы я любила кого?нибудь, была бы помолвлена с этим человеком, а он неожиданно умер бы, я немедленно связалась бы с его семьей! — воскликнула она. — Пусть я с ними незнакома, пусть они даже не знают о моем существовании. Мне бы хотелось быть с ними, поделиться своим горем и разделить их. И уж конечно, я непременно бы присутствовала на похоронах. — Кэтрин помолчала, покусывая губу. — Это странно, Джек, действительно, странно, если хорошенько подумать. То есть, что она не связалась с тобой или с Люцианой, хотя бы чтобы выразить сочувствие, принести соболезнования.
— Она этого не сделала, — сказал я. — Но, может, быть, она была на поминальной службе. Там были сотни людей. Служба состоялась в церкви святого Иоанна Богослова в Манхэттене. Мы дали объявление, и весь мир знал об этом. И прибыл.
Кэтрин вздохнула.
— И раз ты ее никогда не видел, ты не можешь знать, была она там или нет.
— Именно.
— А ничего, если я спрошу тебя еще кое о чем? О чем?то немного личном?
— Давай.
— Твой отец не изменял свое завещание?
— Нет. Зачем тебе это?
— Просто интересно. как правило, когда человек собирается покончить с собой, он приводит в порядок свои дела.
— Его дела всегда были в порядке. Многие годы. Так уж он был устроен. Мистер Деловитость. То есть Себастьян.
— И ничего он не оставил этой неизвестной тебе женщине?
— Нет. Завещание составлено три года назад. В нем ничего не менялось. Если бы он что?то завещал лицу, мне неизвестному, я должен был бы навести о нем справки.
— Конечно. Я задаю глупые вопросы. Иногда я бываю такой дурехой.
Она замолчала.
Я тоже.
Она шевельнула головой, и огонь заплясал на ее длинных волосах, превратив их в сверкающий каскад пламени, обрамляющий ее бледное лицо. Она повернула голову еще раз, и открылась ее длинная белая шея. Шея была как у лебедя, как у Антуанетты Дилэни.
С моих губ сорвались слова:
— Ты часто напоминаешь мне одну женщину, мою любимую Необыкновенную Даму, но сегодня ты похожа на нее как никогда. Просто сверхъестественно.
— Необыкновенную Даму? А кто это? — голос у Кэтрин был мягкий, но на лице появилось напряженное выражение.
— Ее звали Антуанетта Дилэни. Это мать Вивьен. Я любил ее с той минуты, как она вошла в мою жизнь. Мне было шесть лет. Она была мне как мать. Добрая, ласковая, любящая.
— И я напомнила тебе ее? — спросила она недоверчиво. — Разве во мне есть что?то материнское?
Я засмеялся.
— Она была очень красива. Как и ты. У тебя те же рыжие волосы, белая кожа, зеленые глаза. Тот же рост. Ты тоже тонкая, изящная.
Кэтрин улыбнулась.
— Я не говорил тебе об этом раньше… но моя мать умерла, когда мне было два года. От рака костного мозга. Через два года Себастьян женился на Кристе, у них родилась Люциана. Но Кристина была алкоголичкой. Себастьян поместил ее в клинику. Чтоб просохла. Она не вернулась к нам. Он не хотел, чтобы она была рядом с нами. А также рядом с ним. Мне кажется, он ее презирал.
— Значи т, Антуанетта была подругой твоего отца? Или любовницей?
— Да, любовницей. Мы жили вместе шесть лет. Все пятеро. В Коннектикуте и здесь, в шато. Удивительное было время! Она помогла мне стать тем, что я есть сейчас. Если во мне есть что?то хорошее, то это ее влияние. И любовь.
— Как это славно! И трогательно. Наверное, необыкновенная была женщина. Понятно, что ты ее так называешь. Но почему она была с вами только шесть лет?
— Умерла.
— О Джек, прости. Какой ужас! Но ведь она наверное, была сравнительно молода? Отчего же она умерла?
— Несчастный случай. То есть, все считали, что это несчастный случай. Она упала с лестницы в подвале на ферме у Себастьяна. Мгновенная смерть. Она сломала шею.
— Почему ты говоришь «все считали, что то несчастный случай»? И таким странным тоном! Как будто ты сам так не думаешь? — Кэтрин внимательно смотрела на меня.
Я промолчал и отвел глаза.
— Ты думаешь, ее убили?
— Я никогда не знал, что думать, — ответил я наконец, поворачиваясь к ней. — Странно, что она пошла в подвал. Рано утром. Но если ее толкнули, кто мог это сделать? Кому это понадобилось? Себастьян был в Нью?Йорке. По делам. На ферме был Элдред. Дворецкий. Мы были здесь. Люциана и я. И ее нянька. И экономка. Себастьян приехал около семи. Из Нью?Йорка. Он сказал, что хотел приехать пораньше, чтобы покататься с Антуанеттой верхом. Я часто думал обо всем этом.
— Ты полагаешь, что это Себастьян толкнул ее?
— Не знаю. Я раньше никому не признавался в своих сомнениях. — Я глубоко вздохнул. Потом сказал, словно в воду бросился: — Он мог.
— Но почему?
— Не знаю.
Кэтрин покачала головой.
— Тень Эми Робсарт.
— Кто эта Эми Робсарт?
— Она была замужем за лордом Робертом Дадли, и восьмого сентября 1560 года ее тело нашли у подножия лестницы в Камнор Холле, где она жила. Ее смерть вызвала ужасный шум в те времена, стала чем?то вроде притчи во языцех и потрясла всю Англию. Видишь ли, Роберт Дадли был очень близким другом английской королевы Елизаветы. Они были знакомы с детства, он был ее любимым товарищем, всегда рядом с ней. Став королевой Англии, она осыпала его всяческими милостями, она занимал должность при дворе и был шталмейстером…
— И говорили, что он был любовником королевы. Если я верно помню историю Англии, — вмешался я.
Кэтрин кивнула.
— Эта так. Смерть Эми таинственна, и ко?кто попытался обвинить Роберта Дадли. Подозревали даже королеву. Но поскольку в тот день сэр Роберт был при дворе, лично он не мог быть замешан в преступлении.
— Но он мог нанять кого?то… ты это хочешь сказать?
— В общем, да. Ставка была слишком велика.
— В каком смысле?
— После смерти жены Роберт Дадли стал свободен. Он мог жениться на королеве.
— А разве это возможно?
— По конституции, да. И королева любила его. Также как и он ее. Но Елизавета Тюдор не хотела выходить замуж. Они ни с кем не хотела делиться властью. Во всяком случае, я думаю, что он не имел отношения к смерти своей жены. Как и королева. елизавета была слишком умна, чтобы участвовать в таких делах. Ты, конечно, знаешь, что у меня докторская степень по истории Англии, но я никогда не говорила тебе, что моя специальность — эпоха Тюдоров. Я пришла к заключению, что Эми Робсарт Дадли убила себя сама. У меня об этом была большая статья.
— Потому, что ее муж был любовником королевы?
