'Мне срочно надо отдохнуть — Фарадан, передав управление Тайле, отправился в каюту Эль Мизара. — Помнится, министр говорил о каком-то подарке'. У него были догадки о том, что за подарок оставил ему Эль Мизар. И они оправдались. В верхнем ящичке стола лежала коробочка, изящно украшенная драгоценными камнями. Завалившись на кровать Эль Мизара, Фарадан раскрыл коробочку, и, набив ее содержимым трубку, с блаженством закрыл глаза.
11
Первым, что ощущал он, проснувшись, был запах. Запах свежести ночного ливня, куда примешивался тонкий аромат росших под окном цветов. Запах молодой зелени, что окружала дом со всех сторон. Запах винограда, что приносил ветер с виноградников, которыми уже несколько поколений владела их семья. Он чувствовал даже запах солнечного света, что ласково, но настойчиво будил его каждое утро, сообщая, что настал день. Неназойливый гул насекомых, снующих по своим делам, напоминал, что и ему пора вставать. Задорная перекличка птиц, словно поддразнивала лентяя, что все еще валяется в кровати, когда вокруг кипит жизнь.
Первым, что он видел, открыв глаза, были листья виноградной лозы, заглядывающей ему в окно. Солнце пронзало их своими лучами, а казалось, листья сами светятся мягким зеленым светом. Когда наступало время созревания винограда, его крупные налитые гроздья, просвечивающие на солнце, казались произведениями искусства, выточенным из цветных драгоценных камней, и свисали прямо в комнату.
Мальчишкой, он выскакивал из дома и до ночи носился по виноградникам или лазил по горам, что окружали их. Соседский сын — Довинал был постоянным спутником всех его игр. Исцарапанные, грязные, уставшие, но безмерно счастливые возвращались они домой под родительское ворчание, чтобы назавтра вновь пропасть до самого вечера.
Став чуть старше, захватив с собой учебники, лезли они в те же самые горы и, пытаясь сосредоточиться на учебе, во все глаза таращились на то чудо, что раскинулось у подножия этих гор.
Каберон! Сердце этой планеты! Сердце всей Великой Империи! Огромный город бурлил, начинаясь прямо у их ног, бесконечно растянувшись, уходя далеко за горизонт. Его белоснежные здания утопали в изумрудной зелени садов. Указом императора было приказано сохранять оазисы природы на Кабероне. Их виноградник в предгорьях как раз и был одним из таких оазисов. Порой их посещали туристы, поражаясь существованию подобных райских мест по соседству с гигантским мегаполисом. Казалось немыслимым, что кто-то может жить на Кабероне, словно на одной из глухих и затерянных где-то сельскохозяйственных планет. Вино с их виноградников было одним из самых дорогих вин в этой части галактики — оно и понятно, ведь это было вино, возделанное под сенью самого Великого Императора. Хотя оно действительно было отменного качества.
Став еще старше, устремили они свой взгляд дальше — туда, где на горизонте то и дело мелькали космические корабли. Каждую минуту на космодром Каберона садились или взлетали несколько кораблей. Кто-то прибывал по дипломатическим делам, кто-то — по торговым, кто-то с честолюбивыми мыслями о карьере, а кто-то просто хотел увидеть императора или саму планету. Тысячи людей прилетали и улетали осчастливленными или потерпевшими крах, но до последних дней каждый из них хранил воспоминание о самой чудесной планете галактики.
И вот настал день, когда оба они решили навсегда связать свою жизнь с космосом. Скандалы разразились в их семьях, едва они объявил о своем желании спуститься в Город и попытать счастья, поступить в космический флот имперской гвардии. Пришлось заткнуть уши, чтобы не слышать упреков и криков о нарушении всех семейных традиций, ведь их семьи из поколения в поколение занимались своими виноградниками. Ведь было это величайшей привилегией, подаренной их предкам самим императором за заслуги перед Кабероном. Каким смешным казался теперь его страх перед родительским гневом, когда уходил он из дома!
И попали они вместе в академию. Несколько лет военной муштры и учений… они прошли их бок о бок. Как и прежде, грязные, уставшие и исцарапанные после учений, делились они мечтами о будущем. Ведь за пределами академии их ждал мир полный увлекательных возможностей.
И вот он, день итогового экзамена. С тех прошло много лет, но он как сейчас помнил, то возбуждение, что охватило еще за несколько дней до этого. С лихорадочно горящими глазами, слонялись они по академии, не зная чем занять себя, но будучи уже не в состоянии повторять и без того заученный материал. И как жаль им было, что на экзаменационные учения попали они на разные корабли. Слепая жеребьевка решила их дальнейшую судьбу. Счастливую для Довинала и…
Крахом всех надежд стал для него тот злополучный день. Комиссии потом долго расследовали и разбирались почему случилась авария, но для него имело значение только то, что взрыв произошел сосем рядом с его постом… Провалявшись несколько месяцев в военном лазарете, сначала без сознания, потом уже просто залечивая травмы, он вышел с диагнозом — не годен для несения службы! Можно было попробовать устроиться на коммерческий корабль, но что-то сломалось у него внутри, словно помимо телесных травм он получил куда более тяжелое — душевное увечье.
А Довинал? Судьба была более благосклонна к нему. Успешно сдав экзамен, он поступил на службу к императору. Где только не мотала его судьба! И сбылись почти все его юношеские мечтания. Годами заочно продолжалась их дружба. Откуда только старый друг не присылал вестей пока, наконец, не осел начальником гарнизона на одной из удаленных планет.
Со словами: 'Ну мы же тебе говорили…', приняли его дома. И зажил он так, как и положено всем в его семье — растил виноград, делал вино. Наслаждаясь нехитрыми сельскими радостями на лоне природы, прямо под боком у сердца Великой Каберонской Империи, по-прежнему вдыхая запахи свежести и листвы. Лишь изредка обращался его взор к горизонту, где садились и взлетали корабли.
Так было, и так он постарается запомнить это место на те недолгие дни, что еще остались у него!
Его взгляд бесцельно скользил с разгромленного погреба на вытоптанную лужайку перед домом. Потом он побежал дальше, перескакивая с кустов жасмина, изломанных боевым ботом при приземлении, на разрушенный фонтанчик, что так любовно спроектировала когда-то его жена. Когда-то! Вся его жизнь разделилась на когда-то, то есть до нашествия дангар и после этого. Прежде всегда безоблачное днем небо, заволокли клубы черного дыма, бесконечно тянувшиеся от огромного города. Даже здесь, высоко в горах, можно было почувствовать его горький запах. Запах, от которого на глаза наворачивались слезы. Те слезы, что человек не в силах остановить, ибо это слезы по безвозвратно загубленным жизням и исковерканным судьбам.
Дангары не только изуродовали его дом. Они оставили кровоточащую рану в его сердце. Рану, которая вряд ли когда-нибудь сможет затянуться. Они пришли сюда в поисках партизан, что еще пытались оказать сопротивление, а ушли, забрав обоих сыновей! Уж лучше бы те погибли, как тысячи других, при первых бомбардировках, когда небо несколько суток, и день и ночь полыхало огнем, наводя на мысли о грядущем апокалипсисе! Лучше это, чем знать, во что они превратятся, спустя несколько дней. Знать и до конца дней представлять отупевшие лица своих милых мальчиков! Будь прокляты одни, за то, что пытаются бороться с неизбежным, лишь усугубляя участь всех остальных! Будь прокляты другие за само свое существование! Будь проклят я сам!
— Бертель!
Он поднялся с колен. Он не знал, сколько времени так простоял, бездумно глядя в пустоту внутри себя.
— Дангары окружили нас! Скоро будут здесь!
— Надо сматываться! — раздался голос с другой стороны, и несколько выстрелов вторили ему.
— Отступаем! — скомандовал, очнувшись, Бертель.
Не зря дангары искали здесь партизан. Бертель командовал достаточно крупным отрядом. Они старались не убивать дангар, ведь те все равно пополнят свои ряды жителями Каберона. Они взрывали их
