свойственна человеку, привычному к долгим конным и пешим переходам. Но самое поразительное — этот Акейро улыбался! Не усмехался кончиками губ, а именно улыбался, радостно и безмятежно.
— Кенет! — ахнул Акейро. — Ну наконец-то! Я тебя еще третьего дня ждал!
Порывистый нрав Акейро остался прежним, зато в обращении молодой вельможа сделался куда проще. Этому новому Акейро и в голову бы не пришло говорить «вы» в минуту сердечной радости. На поклон Кенета он ответил нетерпеливо и быстро, словно стремясь поскорее разделаться с докучной церемонией.
Значит, и в этой, еще неведомой Кенету жизни они знакомы. Кенет на радостях медлил поднять глаза, и его поклон вышел необычно долгим. Когда же он наконец завершил поклон и поднял голову, Акейро ахнул вторично.
— Кто тебя так отделал? — изумился он.
— А что... очень? — пробормотал Кенет, избегая прямого обращения: откуда ему знать, должен ли он величать его светлость на «вы» и в этой жизни или нет?
— Да ты на себя посмотри. — Акейро взял Кенета за плечи и развернул лицом к зеркалу.
Действительно хорош. Левый глаз заплыл, лицо в сплошных синяках, правая рука перевязана. В ухе болтается пустой ободок без всяких признаков жемчужины. Синие лохмотья, даже отдаленно не напоминающие хайю, почти почернели от пота, и на груди их осыпало аметистовое крошево. И когда Кенет ухитрился лишиться одного талисмана и расколотить другой? Не важно. Вид у Кенета и в самом деле устрашающий. В таком виде только в вельможной опочивальне и появляться.
— Можно подумать, ты со вселенским злом голыми руками сражался, — съехидничал Акейро.
— Почти, — осторожно заявил Кенет. — За невестой ездил...
Не самое умное объяснение, но ведь надо как-то ответить. А заодно и объяснить присутствие Аритэйни. Акейро и в этой жизни отсутствием воспитанности не страдает — он как человек вежливый ничем не выказал своего удивления. Он всего лишь ответил подобающим образом на поклоны двух явных незнакомцев, но не стал приставать к ним с вопросами. Однако злоупотреблять его терпением все же не стоит.
— Моя жена будет рада познакомиться с твоей невестой. — Акейро вновь поклонился Аритэйни, но уже по-другому — как будущей жене побратима.
Кенет едва не подавился от изумления. Акейро... ЖЕНАТ?!
— Но я-то полагал, что сватовство — куда как более мирное дело, — с непроницаемо серьезной миной заявил Акейро.
Пришлось судорожно придумывать дальнейшие объяснения.
— На нас напали по дороге, — вдохновенно соврал Кенет.
— Мой бывший поклонник с родственниками, — с милой улыбкой выручила его Аритэйни.
Санэ сдавленно хрюкнул.
— А ты, выходит, опять пытался с помощью волшебства отбиться? — посочувствовал Акейро. — И что у тебя на сей раз не сработало? Заклинанием поперхнулся?
— Вроде того, — сдержанно ответил Кенет.
— А ведь я тебе говорил, что будь ты хоть самым сведущим магом, а боевые искусства изучать необходимо! — Вот теперь голос Акейро явственно напоминал прежнего наместника. — Больше я твоих отговорок слушать не стану.
Он вновь распахнул дверь и кликнул слугу.
— Если господин Аканэ не занят, я буду рад видеть его как можно скорее, — произнес Акейро.
Кенет едва сдержал улыбку. Не все в незнакомой действительности подверглось изменению. Вежливая властность Акейро осталась совершенно такой же.
Покуда Акейро ожидал появления Аканэ, Кенет представил ему певца как брата Аритэйни. Санэ не возражал — но восторга, похоже, не испытывал. Ведь как брат Аритэйни он не мог не присутствовать при вымышленном нападении отвергнутого поклонника, а Акейро весьма интересовали подробности стычки. Санэ призвал на помощь все свое вдохновение и кое-как вывернулся.
Кенет не столько слушал их беседу, сколько глядел во все глаза на этого нового Акейро. На Акейро, который никогда не болел... не выхаркивал клочья легких на ковер... не запрещал себе малейшие проявления сердечности и не испытывал ужаса от мысли, что какое-нибудь живое существо привяжется к нему ненароком... на Акейро, который был женат...
Зато Аканэ не переменился ничуть. Вот только поклонился он Кенету как абсолютно незнакомому человеку.
— Вот этот оборванец, — шутливо произнес Акейро, указав на Кенета, — мой побратим и лучший маг-целитель, какого я только знаю. И я ему очень обязан.
Он взял Кенета за руку и подвел к Аканэ.
— Я был бы вам крайне благодарен, господин Аканэ, если бы вы согласились сделать из него мало- мальски сносного воина.
— Разве я когда-нибудь делал что-то всего лишь сносно? — огрызнулся Аканэ. — Смею вас заверить, воином он будет неплохим. Высокий, сильный... — Аканэ окинул Кенета быстрым цепким взглядом. — И дело смыслит. Ученический меч он себе подобрал вполне подходящий.
Два года назад Кенет уже совершал перед Аканэ поклон как перед учителем. Если бы Аритэйни не пихнула его в бок незаметно, он бы и не сообразил, что именно этого от него сейчас и ждут. Поклон получился неловкий, даже немного неуклюжий: мысли Кенета были захвачены никак уж не правилами приличия. Бешеный Аканэ и в новой действительности оставался бешеным Аканэ. Вот только кто в этой новой жизни снабдил Кенета таким подходящим деревянным мечом? Ведь Аканэ ему этого меча не дарил...
А если подумать, что изнурительное обучение у Аканэ придется повторить заново... да вдобавок притворяться таким же неумехой, каким Кенет уже начинал однажды свое ученичество. Иначе Аканэ непременно заинтересуется, кто же это обучал молодого мага, совершенно незнакомого с воинским делом. И уж совсем весело будет, если он сообразит, что обучал Кенета он сам.
— Значит, дело слажено, — заметил Акейро. — Я вам очень признателен, господин Аканэ. На днях вы получите своего ученика. Надеюсь, вы согласны оставить его мне еще на некоторое время — мы так давно не виделись. Я думаю, его величество будет очень ему рад.
Потом для Кенета началось сущее мучение. Как только служанка жены Акейро привела в порядок Аритэйни, а Кенет и Санэ получили возможность умыться и переодеться — тут-то кошмар и начался. Длился он несколько часов без перерыва, и Кенету иногда начинало казаться, что убивать Инсанну было не в пример легче.
Начался кошмар с появления жены Акейро. По счастью, почти сразу же ее вниманием овладела Аритэйни, и Кенет благословлял в душе свою будущую невесту. Он совершенно не понимал, как ему разговаривать с красивой и остроумной женщиной, которая, судя по всему, отлично с ним знакома и обращается к нему запросто — а он даже имени ее не знает. Благо еще, что Аритэйни настолько ее очаровала — обе женщины почти сразу после знакомства уединились от мужского общества, наперебой обсуждая какие-то свои извечные женские темы.
Едва только Кенет успел перевести дух, как огромная зала начала понемногу заполняться людьми, и некоторые из них были Кенету очень даже знакомы. Даже самый храбрый человек навряд ли забудет лица тех, кто грабил его ночью под мостом. Сначала Кенет не поверил собственным глазам. Потом шепотом попросил Санэ взяться за расспросы: не может же он сам спрашивать о людях, которые приветствуют его, как старого знакомца, кто они такие. Санэ выяснил без особого труда, что вон тот высокий господин — начальник дворцовой стражи, а господин Син — главный казначей, известный своей исключительной честностью. В честности толстяка Сина Кенет не усомнился, но при взгляде на него с трудом подавлял нервное хихиканье. Третьего грабителя, снедаемого желанием дать ему в глаз, Кенет запомнил хуже остальных, чему был искренне рад. Едва ли он смог бы удержаться от какой-нибудь выходки, появись перед ним третий в обличье чиновной особы.
Но все это показалось Кенету сущим пустяком по сравнению с той минутой, когда он очутился лицом к лицу с его величеством князем-королем Юкайгином.
Прежний Юкайгин обладал невероятной, совершенно медвежьей силой. Новый Юкайгин даже
