старых развалин в доспехах... небось, еще прадедушку ее охраняли. Надо будет ночной караул выставить.
— А днем ты кого к ней приставишь? — сощурился Эннеари. — Сами присмотрим, не беспокойся. Лучше не за ней, а за ее гостями присмотри.
— Кто такие? — деловито спросил Лерметт.
— Я их по именам не помню, — отмахнулся Арьен, — но это неважно. Я их тебе вчера показывал. Красивые мальчики, ничего не скажешь. И ведь не таятся даже. Я когда вечером от Аккарфа шел, этого поганца заприметил. Он нагло так шел, будто к себе домой. Пришлось остаться и постеречь. Собирался-то я на самом деле к тебе — рассказать, какой у нас с Аккарфом разговор вышел... да вот пришлось задержаться.
— А ты с ним беседовал? — Во мгновение ока ночная вылазка одного из риэрнцев была не то чтобы забыта — скорее, Лерметт оставил ее на потом. И так ведь ясно, что ничего, кроме пакостей, от этой странной компании ожидать не приходится — так и стоит ли немедля обсуждать и без того известное? А вот разговор эльфа с королем Окандо... такой поворот дела сулит много неожиданностей — и вот о них-то лучше разузнать как можно скорее.
— О да, — усмехнулся Эннеари. — Не делай такое лицо. Все расскажу.... только не здесь, — прибавил он, оглянувшись на окно. — Давай отойдем подальше.
Подходящее место Лерметт отыскал без труда: разлапистый пень, на котором он так любил сидеть, и низко, почти над самой землей протянувшаяся толстая ветка, на которую неизменно взгромождался Илмерран, если ему вдруг вспадала охота подвергнуть наследника престола сокрушительным внезапным расспросам о предмете вчерашней лекции прямо во время прогулки.
— А теперь слушай, — заявил Арьен, усаживаясь на ветке поудобнее.
Надо отдать ему должное — слушать его было ничуть не менее интересно, чем гнома. Лерметт весь обратился в слух и только изредка чуть шевелил беззвучно губами вослед словам Арьена, чтобы получше запомнить ошеломляющие новости.
— Аккарф был прав, — расхохотался он, когда эльф закончил повествование. — Ты напрасно скромничаешь. На Верховного предстоятеля в храме политики ты, может, и не потянешь, но уж на Старшего — наверняка.
Эннеари фыркнул.
— Ну, и что ты обо всем этом думаешь? — осведомился он. — Не считая, конечно, назначения меня предстоятелем.
— Да как тебе сказать... — протянул Лерметт, будто в задумчивости, и слегка прищурился. — Вот когда женюсь да будут у меня дети, да придет пора их воспитывать... Илмеррана мне и просить не надо, он сам вызвался — а вот другого воспитателя я им из Окандо выпишу... а не то так прямо к Аккарфу на выучку и отошлю — как мыслишь?
Этот его мнимо задумчивый, а на самом деле усмешливый прищур был Арьену отлично знаком.
— Издеваешься? — неуверенно спросил Эннеари.
— Почти. — Лерметт ухмыльнулся уже в открытую. — Нет, ты только подумай — какова выдержка! Столько лет любить, желать, каждый день видеться — и ни словом не сказаться, ни даже глазом мигнуть... глупость, конечно, сказочная — да нет, про такое и в сказке не услышишь! — но выдержка-то какова! Мне такая и не снилась. Что ни говори, а у богодуев есть чему поучиться.
Эннеари ответил ему укоризненным взглядом: дескать, и долго ты еще собираешься меня морочить? Лерметт хмыкнул.
— Страшная выдержка, — помолчав, продолжил король. — Только она мои переговоры и спасла. Случись такая беда с кем другим — страшно даже подумать, что бы началось! А у Аккарфа силы хватило себя скрепить. Ты даже и не представляешь, как мне повезло, что Иргитер свои козни с него начал.
— Думаешь, это не случайность? — пытливо поинтересовался Эннеари, который и сам, по правде говоря, именно так и думал.
— Да какая там случайность! — махнул рукой Лерметт. — Все рассчитано — даже и то, что доказать мы ничего не сможем. Аккарф прав. Нечего нам сказать. Иргитер свиту свою выгородит — мол, по молодости, по дурости, с пьяных глаз пошутить решили — а сам так и вовсе от всего отопрется. Не на нем — на мне вина будет. А начать бездоказательными обвинениями швыряться... ему ведь только того и надо. Любой ценой переговоры сорвать. Умысел налицо, а ухватить не за что.
— Ты тоже уверен, что умысел? — настаивал Арьен.
— А что же другое? — пожал плечами Лерметт. — Так ведь не бывает, чтобы человек в гости поехал, а норов свой дома оставил.
Эннеари снова устремил на Лерметта полный укоризны взгляд — из тех, какими и сам Лерметт год назад потчевал эльфа, когда тот начинал изъясняться не в меру загадочно.
— А ты не обижайся, — хладнокровно заметил Лерметт. — Я ведь не для насмешки отвечаю не на вопрос, а на его дедушку. Так тебе нас, людей, проще понять будет.
— Да? — Эннеари ехидно приподнял бровь.
— Да, — решительно ответствовал Лерметт. — Не только поступки, не только слова, а и то, что за ними стоит. Ты ведь и сам теперь с посольством приехал, да притом не один — ты себе как спутников выбирал?
Эннеари опустил голову и чуть приотвернулся. Он не имел ни малейшего желания объяснять Лерметту, как именно он выбирал спутников... неужели король что-то заподозрил? Да нет, ерунда... неоткуда ему знать... никто из людей этой тайны не знает... но — а вдруг все-таки... если чудом сохранилось в какой древней летописи... обмолвками хотя бы, глухим намеком — мог ведь и догадаться...
— Если тебе смута не нужна — возьмешь ли смутьяна с собой? — продолжал между тем Лерметт.
— Нет! — пылко воскликнул Эннеари.
— Ну вот видишь, — кивнул Лерметт. — Ты только посмотри, кого Иргитер себе в свиту набрал — мерзавцы, один к одному! От таких только и жди неприятностей. Даже если он им впрямую приказ и не отдавал — на что-то такое он с самого начала рассчитывал.
— А может, возле него других и вовсе нету? — высказал догадку Арьен.
— Сплошные мерзавцы, и больше никого... — ухмыльнулся Лерметт. — Каков охотник, таковы и собаки... а ты сам подумай — зачем ему такое окружение? Если даже на переговоры кроме них, с собой взять некого... зачем? Нет, если бы он беды не хотел, он бы с них глаз не спускал — а они по всему Найлиссу невозбранно шляются. Я им препятствовать не могу, не мои они люди — а стоит мне попробовать, Иргитер визг подымет, что я его свиту утесняю.
— Пожалуй, — признал Арьен.
— А я ему повод давать права не имею, — вздохнул Лерметт. — Нет, предпринять мы покуда ничего не можем — но я почти уверен, что приказ он отдавал самолично. И уж во всяком случае свиту себе выбирал с умыслом. Таких, что и по приказу, и своей волей на любую пакость готовы.
Эннеари вспомнил вчерашнюю развеселую компанию, и его приметно передернуло от отвращения.
— Это верно, что на пакость, — раздумчиво произнес он. — Не просто на злодейство, а именно что на пакость... Лериме, как они над Шеррин издевались — это же уму непостижимо!
Уму Лерметта, к сожалению, подобная гнусь мелкотравчатая была очень даже постижима — за свою жизнь он среди людей всякого навидался — но говорить об этом возмущенному до глубины души эльфу он благоразумно не стал.
— Нашли, кого травить, — презрительно бросил Лерметт. — И без того у бедняжки жизнь не сладкая — с таким-то лицом.
— С каким лицом? — непритворно удивился Эннеари.
Лерметту его удивление необычным не показалось. После того, как он сам увидел, где и в чем эльфы примечают скрытую от человека красоту — не показалось.
— Так ведь что она... м-мм... даже не хорошенькая — это еще мало сказать, — пояснил он, невольно смутясь. Назвать девушку дурнушкой в лицо — тяжко и гнусно... оказывается, сказать то же самое заглазно — ничуть не легче. Будто грязную сплетню повторить, черня беззащитного. Пусть это и правда...
