— Ты подослал убийцу к моему другу, — спокойным и даже почти бесцветным голосом промолвил Лерметт, опустив руку на рукоять своего меча.
— Гостю, — совершенно таким же голосом добавил Эттрейг, и его ладонь, в свою очередь, легла на рукоять вороненого клинка.
— Союзнику, — эхом откликнулся Сейгден, и его пальцы привычно обняли рукоять самого тяжелого в Восьми Королевствах двуручного меча.
— Любимому, — выдохнула Шеррин, становясь плечом к плечу с суланским лисом. Оружия при ней не было: даже и тот почти игрушечный кинжальчик, больше похожий на шпильку, с которым она почти не расставалась, отсутствовал — скорее всего, валялся позабытым в ее покоях. Но взгляд у нее был такой, что стоил иного удара мечом, так что шутить над ее угрозой даже и у Иргитера язык бы не повернулся. А мгновением спустя ему стало и вовсе не до шуток, ибо Сейгден взял свой меч на обе ладони — в ножнах, как есть — и с галантным полупоклоном протянул его Шеррин рукоятью под правую руку... и принцесса выхватила клинок из ножен, словно цветок из вазы — легко и непринужденно.
Выхватывая, Шеррин крутанула меч... ничего страшнее в своей жизни Иргитер никогда не видел! И не только потому, что страшный клинок был слишком тяжел для Шеррин — он был вдобавок почти в ее рост длиной, а если вместе с рукоятью, то и больше, и по всем неумолимым законам естества принцесса должна была завязить его в полу... но вот этого как раз и не случилось. Острие прорезало в полу глубокую борозду, расплескав щепки по сторонам, очертило блистающую дугу и взмыло над головой Шеррин смертоносной звездой. Иргитер от ужаса даже икнуть не смог, до того пересохло у него в горле. Он мог только смотреть на мерцание этой погибельной звезды и тупо бормотать мысленно: «И вот эту я хотел взять в довесок к Адейне... вот эту взять в свою постель... взять... вот эту...»
Иргитер воззрился на троих королей почти с надеждой. Может, они предпочтут покончить с делом сами? Ему ведь здесь вынесли не один, а целых четыре смертных приговора.
Друг. Гость. Союзник. Любимый.
— Я сам, — с нехорошей улыбкой промолвил Эннеари, шагнув между Эттрейгом и Сейгденом. — В конце концов, это ведь меня убивали, а не вас, так что прав у меня всяко больше.
Лерметт согласно кивнул — с явной неохотой.
— Твое право больше, — подтвердил эттармец, — тебе и поединок. Сейчас сравним мечи...
Вместо ответа Эннеари одним движением расстегнул оружейный пояс и отшвырнул его в сторону.
— Что ты вытворяешь? — вскипел Лерметт.
— Надо же уравнять шансы, — невозмутимо объяснил Эннеари и улыбнулся совершенно уже ослепительно. — Убить эту мразь я могу как угодно — но уж если поединок, то я просто не могу себе позволить столь вопиющее преимущество.
Проклятый эльф взирал на Иргитера с веселой брезгливостью, как на нечто донельзя отвратительное и при этом смешное в своих потугах — стоял, смотрел и улыбался. Безоружный. От этой его улыбки у Иргитера так скрутило внутренности, будто он, как и Териан давеча, проглотил ежа, а то и не одного.
Эльф медленно качнулся с носка на пятки и обратно и улыбнулся еще шире.
Вот когда Иргитер понял окончательно и бесповоротно, что он уже мертв — тоже окончательно и бесповоротно. Да, он еще дышит... он еще ходит, стоит и разговаривает... у него даже есть меч — у эльфа нет меча, а у него, Иргитера, есть... у него и кольчуга есть, и стеганый майлет под ней... но все это не имеет совершенно никакого значения.
— Раздайтесь, — после недолгого молчания попросил Эннеари. — Здесь не слишком просторно, а человеку с мечом нужно много места.
Эльфу не нужно было много места. Равно как и меча. Ему и вообще ничего не было нужно. Он не собирался размахивать заточенным железом и выкрикивать оскорбительные слова. Он собирался убить. Голыми руками. Вооруженного.
Четыре человека согласно разошлись по разным углам комнаты — ни дать ни взять судьи, надзирающие за исходом поединка.
— Я жду, — повелительно произнес Эннеари.
Никто и никогда не смел повелевать Иргитером — да что там повелевать, указывать, и то не смел!.. а этот остроухий!..
Оцепенение сменилось яростью такой неистовой, что вся комната так и заплясала у Иргитера перед глазами. Он взревел, выхватил меч, отшвыривая ножны, и ринулся на Эннеари, предвкушая слабый толчок плоти, в которую входит сталь, он уже почти ощущал запах крови, которой предстояло окатить его руки, когда он выдернет лезвие из полурассеченного тела...
Вот только тело не встретило меч, как ему надлежало бы. На том месте, где только что стоял эльф, меч Иргитера встретила пустота — оскорбительная и непобедимая. А потом что-то коротко и страшно толкнуло Иргитера под сердцем, и меч сам собой выпал из его разжавшейся руки. Воздух почернел и отпрянул прочь, оставив взамен оглушительный хруст боли, который Иргитер еще успел услышать прежде, чем она смяла его сердце.
Лязг упавшего меча услышать он уже не успел.
— Почему-то наше легкое сложение и узкая кость, — замороженным голосом изрек Эннеари, отрешенно рассматривая костяшки полусогнутых пальцев, которыми он и нанес удар, — постоянно вводят людей в заблуждение. Им постоянно кажется, что мы слабее.
— Тот, кто хоть раз попытался натянуть эльфийский лук, — не сводя глаз с распростертого на полу тела, отозвался Эттрейг, — никогда такого не скажет.
Лерметт не примолвил ничего — только молча выдохнул.
— Уже все, — прошептала Шеррин. Принцессу била крупная дрожь — но меча она так и не опустила.
Эннеари подошел к ней, обнял за плечи и привлек к себе.
— Да, любовь моя, — произнес он, и его голос словно скользнул по ее непокрытым волосам. — Уже все.
Только теперь рука Шеррин, держащая меч, медленно опустила его — но не выпустила. Просто не смогла. Пальцы Шеррин была зажаты вокруг рукояти так плотно, что никакая на свете сила не смогла бы их разомкнуть.
— Ваше высочество! — Сейгден подошел поближе и вновь совершил неглубокий, но исключительно галантный полупоклон. — Надеюсь, вы не откажете в любезности принять от меня этот клинок в качестве свадебного подарка. Другой меч, полегче, вы пожалуй, что и не поднимете — а этот вам по руке.
— Только носить его надо не на поясе, а за спиной, как у нас, в Эттарме, — уважительно добавил Эттрейг. — Сочту за честь добавить к мечу такие ножны и перевязь.
Один только Лерметт не сказал ни слова. Он стоял, чуть покачиваясь с пятки на носок, и очень внимательно рассматривал оба мертвых тела.
— О чем задумался, Лерметт? — окликнул его Эннеари.
— О том, хорошо ли работает амулет Илмеррана и все ли он запомнил, — отозвался Лерметт. — Нам ведь еще придется объяснять остальным, как именно Иргитера удар хватил.
— По-моему, удар хватил вовсе не Иргитера, а Териана, — удивился Арьен.
— Да? — ядовито возразил Лерметт. — А что же это, по-твоему, было? Яд? Кинжал? Молния небесная? Самый настоящий удар... кулаком. Твоим, между прочим. Ты хоть пальцы себе не отбил?
— Нет, конечно, — отмахнулся Арьен. — А хоть бы и отбил — что за беда? Это ведь не нож под лопатку. Свет и Тьма, Лериме — ведь не первый день знакомы, а ты меня то и дело за человека принимаешь!
Лерметт покраснел.
— Но с королями объясняться все равно придется, — торопливо произнесла Шеррин, возвращая меч Сейгдену. — Даже невзирая на амулет — придется.
— Может, и нет, — возразил Илмерран, входя в покои. — Если я не ошибся и вести, которых я жду, окажутся именно такими, как я полагал, объяснение окажется существенно легче.
— А когда мы это узнаем? — живо поинтересовался Лерметт.
