Старый Хорват не поддержал сына. Ласло Киш, взбешенный его молчанием, схватил мастера за лацканы пиджака, ожесточенно затряс. И откуда взялась сила у этого тщедушного на вид человека!
— Шандор бачи, — заорал он, — неужели и теперь будешь отсиживаться? Суди душителей свободы судом улицы! Ну! Иди, если ты не трус!
Каталин, всегда добрая, всегда тихая, покорная Каталин, тоже властно закричала на мужа:
— Иди, Шани, иди!.. Жужа, Юли… Пресвятая Мария, спаси и помилуй!.. Иди, Шани! Разыщи ребят и тащи их домой на аркане.
— Не беспокойся, Катица. Никто их не тронет. Войска порядок охраняют.
— Какой порядок? От кого охраняют? — взвился Дьюла перед отцом. — От твоих сыновей и дочерей? От патриотических песен? От святой правды?
Шандор не сдался даже теперь. Отвечал руганью на ругань, доказывал свое.
Пока отец и сын спорили, Ласло Киш подошел к окну, извлек из-под пиджака заряженную гранату и за спиной Хорватов бросил ее вниз, в каменное ущелье улицы, в самую гущу демонстрантов, возвращавшихся домой.
Страшной силы взрыв потряс дом. Звон разбитого стекла. Дым. Вопли женщин.
Все отскакивают от окна и падают на пол — Дьюла, Шандор, Каталин, Киш. Стук в дверь чем-то тяжелым вынуждает всех вскочить на ноги. Дьюла открывает дверь. Перед ним капитан АВХ, венгерские автоматчики. С ними вошел и полковник Бугров.
— Руки вверх! — скомандовал капитан.
Все, за исключением Дьюлы, выполнили приказание. Профессор шагнул вперед.
— В чем дело? Какое вы имеете право? Мало вам улицы, так вы еще и здесь…
— Опустите руки, товарищи, — попросил Бугров. — Это называется провокация, господин профессор. Кровавая. На улицу брошена граната. Много людей убито, ранено.
— Боже ты мой… Марци!.. Жужа!..
— Успокойся, мама!.. Ну, а мы здесь при чем? — надменно спросил Дьюла.
— Граната брошена отсюда, из окна вашей квартиры.
— Из нашей квартиры? — Глаза Каталин полны слез. — Да ты что, сынок! Посмотри, где находишься! Здесь проживает Шандор Хорват. Шандор! Или ты уже забыл нас, товарищ?
Дьюла встал между матерью и Бугровым.
— Мама, перед тобой не товарищ. Просто русский, просто офицер танковых карательных войск. Он сейчас не замечает, не узнает ни своих знакомых, ни друзей. Исполняет интернациональный долг.
Бугров никак не реагировал на слова профессора. Он смотрел на старого Хорвата.
— Шандор бачи, я спрашиваю, как могло случиться, что из окна вашей квартиры вылетела граната?
— Дешевый трюк! — ответил Дьюла. — Вам нужна зацепка для расправы с мирным населением. Ваши солдаты или вот этот… авош бросил гранату.
Рука капитана потянулась к пистолету, но он сейчас же отдернул ее.
— Товарищ полковник, разрешите сказать. Я собственными глазами видел, как отсюда летела граната.
— Шандор бачи, вы слышите?!
— Я не бросал. И моя жена не бросала.
— И я не бросал. — Киш улыбался.
Дьюла молчал, полный злобного достоинства. Бугров повернулся к нему.
— Ну, а вы, профессор?
— Я тоже не бросал. Но…
— Посторонние в вашей квартире есть? — спросил Бугров.
— Все венгры. Посторонний — только вы, — огрызнулся Дьюла.
— Шандор бачи, я спрашиваю у вас, а не у этого…
— Все люди перед вами.
— И там, в комнатах, больше никого нет?
— Никого.
— Побойтесь бога, товарищ Бугров! — взмолилась Каталин.
Телефонный звонок не застал Мальчика врасплох. Он почти не отходил от аппарата, ждал донесений от Стефана и других «национальных гвардейцев». Схватив трубку, откликнулся. Да, это был Стефан. Кратко, условным языком доложил, что сделано, где находится, спросил, какие будут указания. Ласло Киш ответил, что скоро будет на месте и распорядится обо всем.
Положил трубку, улыбнулся Дьюле, хмуро кивнул Бугрову, пошел к двери, бросил на ходу:
— Срочно вызывают на службу. В мастерских Дома радио авария. Вчерашние последствия.
Капитан государственной безопасности поднял автомат на уровень груди радиотехника, скомандовал:
— Назад!
— Пожалуйста, я могу остаться. Сила есть сила.
— Шандор бачи, кто этот человек? — спросил Бугров.
— Мой друг, — опережая отца, ответил Дьюла.
— Шандор бачи, я жду ответа.
— Да, это друг нашей семьи, Ласло Киш. Техник, работает в Доме радио.
Бугров взглянул на капитана госбезопасности.
— Я бы на вашем месте не стал задерживать старого друга семьи Шандора Хорвата.
Капитан отступил в сторону. Киш неторопливо прошел мимо.
— Значит, никто не бросал? — допытывался Бугров.
— Повторяю, мы не бросали, ни… — Дьюла положил руку на плечо отца, — обязательно бросим, если вы еще будете убивать безоружных венгров.
— Профессор, кого пытаетесь одурачить? Контрреволюция вышла на улицу, строит баррикады, а вы…
Бугров подошел к раскрытому окну «Колизея».
— Одиннадцать лет назад я стоял у такого же окна, смотрел на солнечный Дунай и думал: ну, отвоевался, жить мне теперь и жить под мирным небом до конца дней! Десятки тысяч могил советских солдат, моих боевых товарищей, возникло на венгерской земле в тысяча девятьсот сорок четвертом. И вот снова вырастают могилы, теперь уже ровесников моих сыновей. Жить бы им и жить, а они… Почему опять нам, советским людям, приходится расплачиваться своей кровью? Почему сама Венгрия не сумела остановить фашизм и тогда и сейчас?
Дьюла усмехнулся, он понял, что опасности нет, можно наступать дальше.
— Не думали и не гадали, что настанет вот такой день? Сто семь лет назад русские войска разгромили революционную гвардию Венгрии, убили тысячи и тысячи борцов за свободу, в том числе и Шандора Петефи, помогли австрийской короне установить власть на залитой кровью венгерской земле… Н-да, любит история шутки шутить!
Бугров не успел ответить профессору. За него ответили молодые парни — солдаты.
— То были не просто русские войска…
— А… а царские, палачи Европы.
Бугров нашел в себе силы улыбнуться.
— Видите, рядовые лучше разбираются в истории, чем вы, красный профессор.
С улицы донеслась автоматная очередь. И сразу же вторая, третья, пятая… Капитан подбежал к окну.
— И здесь началось, на нашей улице! Товарищ полковник, я должен принять меры. Вы идете?
— Да, иду.
