беспроволочному телеграфу!
Офицеры штаба терзали телефоны, передавая на береговой узел связи приказы наместника. В этой суматохе полным сюрпризом для всех, включая хронокорректоров, стали фонтаны пламени, взметнувшиеся у береговой кромки Тигрового Хвоста.
– Это еще что такое? – осведомился ошеломленный Стессель. – Взрыв на прибрежной батарее?
Гога громко возразил:
– Наверное, выпущенные залпом торпеды взорвались, ударившись о скалы.
– Торпеды? – насмешливо переспросил Алексеев. – И кто же приказал миноносцам стрелять торпедами?
– Наверное, вице-адмирал Хейхатиро Того, – с милой улыбкой предположил Гога.
Один из броненосцев поднял луч прожектора вертикально вверх – это был сигнал эскадре прекратить огонь. Спустя минуту или чуть раньше поднялся столб света над другим кораблем. Флагманы повторяли прожекторами приказ наместника, стрельба действительно ослабла, но не прекратилась – некоторые корабли продолжали с чрезмерным усердием опустошать снарядные погреба. Алексеев бесился, грозил снять погоны со злодеев, но вдруг загремели батареи, расставленные на Тигровом Хвосте.
В море вспыхнуло пламя – это разгорался пожар на небольшом корабле, который малым ходом ковылял в полукилометре от суши. Артиллеристы береговой обороны расстреливали именно его, и несколько снарядов малого – три или пять дюймов – калибра поразили медленную цель. Развернувшись, подбитый корабль выбросился на мелководье. В следующую минуту русские броненосцы и крейсера на внешнем рейде вновь открыли частый огонь. С небольшой задержкой принялись постреливать корабли во внутренней гавани.
Посыпались доклады. С «Ивана Грозного» видели прошедшую близко торпеду и не сомневались, что на промелькнувшем миноносце кричали «банзай». Одна торпеда запуталась в противоминных сетях «Цесаревича». Крейсер «Аскольд» передавал, что потопил бортовым залпом один миноносец и попал в другой, который выбросился на берег. «Князь Игорь» рапортовал о попадании восьмидюймовым снарядом в миноносец, пытавшийся выпустить торпеду.
В следующие четыре-пять минут еще три торпеды взорвались на кромке берега, сильный взрыв случился на крейсере «Паллада», две торпеды застряли в противоминных сетях «Ретвизана», «Иван Грозный» подстрелил и протаранил миноносец под японским флагом, миноносец «Стерегущий» поднял из воды двух японских матросов. Командир мортирной батареи № 5 донес по телефону, что приткнувшийся поблизости японский миноносец пытался стрелять по ним из пушек и был разгромлен выпущенными с небольшого расстояния девятидюймовыми бомбами.
– И как прикажете понимать это безобразие? – осведомился взбешенный Алексеев. – Неужели все-таки война?
– Будем надеяться, что произошло недоразумение, – бодро предположил Витгефт.
– Хорошо недоразумение! – рявкнул наместник и обернулся к Стесселю. – Анатолий Михайлович, распорядитесь отправить отряд на корабль, который выбросился возле пятой батареи.
В море грянул сильный взрыв, озаривший профиль броненосца старого типа. Стрельба продолжалась, и стал виден горящий корабль, уходивший прочь от берега. Офицер, командовавший сигнальным прожектором, подбежал к наместнику и возбужденно произнес:
– Позвольте доложить, ваше высокопревосходительство, «Пересвет» сообщил о взрыве мины рядом с бортом. Открылась небольшая течь.
– Война, – резюмировал наместник и воинственно добавил: – Ох и несладко придется вероломным япошкам.
Следуя общему примеру, Гога и Рома тоже перекрестились, чтобы не выглядеть белыми воронами.
Часы показывали 0.24. Корабли продолжали стрелять, «Аскольд», «Диана» и «Новик» догнали пытавшийся сбежать подбитый миноносец и расстреляли с пятнадцати кабельтовых, подобрав нескольких пленных.
Штаб крепости оказался поблизости – на обратном склоне горы Золотой, на окраине Старого города. Здесь творился сущий кавардак, офицеры с обезумевшими глазами бегали по коридорам, много хриплых голосов орали в телефонные трубки так яростно, что могли бы даже без всяких проводов докричаться до броненосца, стоявшего в трех милях от берега.
Во втором часу ночи множество разрозненных рапортов начали складываться в более-менее логичную картину первого сражения необъявленной войны. Были взяты в плен моряки с трех истребителей, они же дестройеры: выбросившийся на берег «Икадзучи», утонувшие «Никкомару» и «Синономе». Два пленных офицера говорили на немецком и английском языках, поэтому их удалось допросить.
Если сложить донесения всех русских кораблей, принимавших в участие в бою, то было потоплено не менее четырнадцати миноносцев на внешнем рейде и два на внутреннем. Однако пленные моряки уверяли, что в атаку на Порт-Артур были брошены лишь три отряда по четыре контрминоносца-дестройера в каждом. Японцы имели приказ потопить как можно больше кораблей на внешнем рейде, причем главное внимание обратить на новейшие броненосцы и броненосные крейсера.
Английский пароход «Фули» был потоплен в самом начале боя торпедами дестройера «Икадзучи», на котором держал флаг командир 2-го отряда Ичиро Исида. Поняв, что произошла трагическая ошибка, капитан 2-го ранга Исида не перенес позора и совершил обряд харакири.
К удивлению японцев, корабли эскадры словно ждали нападения и открыли огонь, едва миноносцы появились в лучах прожекторного света. Под недружным и неприцельным, но плотным градом снарядов истребителям приходилось непрерывно маневрировать, поэтому торпедные выстрелы получались неточными. Несколько поврежденных русскими снарядами миноносцев вернулись в открытое море, не сумев приблизиться на дистанцию выпускания самодвижущихся мин. Пленный лейтенант с «Никкомару» божился, что видел, как уже на второй минуте боя русский снаряд причинил тяжелые повреждения дейстройеру «Касумо», который малым ходом покинул акваторию.
Одна из японских торпед угодила в корму «Паллады», повредив рулевое управление. Крейсер имеет течь, но своим ходом вошел в бухту и был подтянут к доку портовыми буксирами. Много торпед запуталось в противоминных сетях разных кораблей. Не повезло броненосцу «Пересвет» – торпеда попала ему в сеть, но все-таки взорвалась, не коснувшись борта. Хотя сквозной пробоины нет, корпус ниже ватерлинии прогнулся внутрь, образовались зазоры между стальными листами, вода поступает в отсеки, но помпы справляются с откачкой.
– Ужасно, просто ужасно! – восклицал наместник, не знавший, что в другой реальности подобная атака завершилась куда удачнее для противника. – Броненосец и крейсер повреждены и надолго вышли из строя, тогда как у неприятеля всего лишь три миноносца потоплены. Завтра же выведем эскадру в море и дадим баталию негодяю Того.
– Не дадите, коли Того будет знать, что наши лучшие корабли в целости остались, – засмеялся Рома. – Японцев обмануть должно, иначе не решатся сучьи дети приблизиться к Артуру.
Предки не имели ни малейшего представления о тонком искусстве дезинформации. Пришлось изрядно потрудиться, разъясняя самые простые правила тайной войны. Кажется, адмиралы все-таки поняли азы, а большего от них пока не требовалось.
Ближе к двум часам ночи Дымов привез хронокорректоров к заведению мадам Курицыной, а тем временем аппараты беспроволочного телеграфа на броненосцах и крейсерах гнали в эфир панические радиограммы. Если верить этим отстуканным азбукой Морзе депешам, то в результате минной атаки было потоплено не меньше десятка русских кораблей 1-го ранга.
Оставшийся снаружи Дымов успел объяснить хронокорректорам, что мадам Изольда перекупила несколько популярных шлюх у поспешно уезжавших японских бандерш. В зале с диванами грустно играл музыкальный ящик, проститутки скучали без клиентов. Здесь же, как и предполагалось, изнывал в ожидании осведомленных путешественников английский резидент Сидней Рейли.
Георгий громко провозгласил с порога:
– Всем шампанского! Я выиграл пари!
Персонал ожил, набежала дюжина «девочек» и даже клиенты – заводской инженер, два купца и журналист издававшейся в Порт-Артуре газеты «Новый край». Роман объяснял благодарной публике:
– Его светлость князь Лобханидзе-Шадури заключил пари с членом августейшей семьи на десять тысяч
