которые снисходительно именовались домами.
Тут я и скомандовал кучеру остановиться. Извозчик послушался, я вышел из экипажа и направился к лотку со всякой женской мишурой. У лоточника я узнал, где сегодня столуется Мишка Круглов, очень известная личность в этих краях. Он-то и являлся моим агентом.
Я вернулся в карету и объяснил извозчику, как проехать к трактиру. Как только мы прибыли, Кинрю попытался увязаться за мной, но я приказал ему сидеть на месте.
- Брать-то вам меня с собой зачем надо было, Яков Андреевич? пробурчал японец вполголоса. - Лучше бы я еще поупражнялся в сочинении хокку.
- Не сердись, - попросил я его. - Скоро и твое время настанет!
Дворник в ярком жилете, ситцевой голубой рубахе и широких домотканых штанах указал мне на комнату Круглова. Я отблагодарил его серебряной монетой и постучал в закрытую дверь. В ответ воцарилась мертвая тишина, готовая вот-вот взорваться пушечным залпом. По крайней мере, мне показалось именно так.
Я снова принялся настукивать в дверь, пока наконец не услышал легкие, чуть слышные шаги и скрип в замке. Я надавил плечом на дверь, она неожиданно распахнулась, и я провалился в комнату, где меня немедленно оглушили чем-то очень тяжелым, и я повалился на пол.
В себя я пришел только тогда, когда кто-то вылил мне в лицо воды из ушата. Душ был ледяным, но я вскочил как ошпаренный, с болью в разбитом затылке и страстным желанием как следует проучить негодника.
- Яков Андреевич, вы?! - скалил зубы Мишка Круглов. - Ну не узнал я, ей-богу, не узнал! - запричитал он, понемногу начиная пятиться к стенке. Я медленно надвигался на него, словно бог отмщения.
- Да успокойтесь вы! - прикрикнул Михайло. - И звук его голоса наконец-то привел меня в чувство.
- Что здесь происходит, в конце концов? - возмутился я, присаживаясь на хромоногий стул у стенки.
- Да на меня тут вчерась облаву устроили, - оправдывался Мишка, почесывая в затылке. - Вот я и осторожничаю!
- Что за облава?
- Да так, - Круглов прикусил изуродованную губу. - Старые счеты.
Расспрашивать далее я не стал, в конечном счете, я пришел сюда совсем не за этим.
- Ты знаешь что-нибудь о Матвее Воротникове? - перешел я к делу.
- А как же, - усмехнулся Михайло. - Наслышан, - добавил он. Личность-то в столице известная!
- А о Виталии Строганове? - спросил я с надеждой.
Мишка задумался и снова начал чесать в затылке грязными нестриженными ногтями.
- Нет, - закачал он кудлатой головой. - Не слыхал. А к Гастролеру он имеет какое-то отношение?
- Какому еще Гастролеру?
- Ну к Воротникову, - досадливо объяснился Мишка.
- Самое непосредственное, - заверил я. - Выясни как можно быстрее что у них были за дела. А за ценой я не постою! - пришло мне в голову добавить для пущей важности.
Не успел я дойти до выхода, как в дверях возникла фигура Кинрю.
- Задерживаетесь, Яков Андреевич, - заметил японец.
Мишка уж было и рот открыл, намереваясь спросить, что за обезьяну таскаю я за собой, но встретился со взглядом Кинрю и осекся.
- Не нравится мне круг ваших знакомств, - уже в экипаже посетовал японец, покосившись прищуренными глазами на мой затылок. - Голова-то не болит?
- Истина ведь жертв требует, - сказал я со знанием дела и подмигнул Кинрю. Он неодобрительно закачал головой, но смолчал. Я-то его кодекс чести не обсуждал и от него требовал того же.
Дома меня ожидал сеанс Мириного гадания. Не успел я войти, как гостиная превратилась в восточный салон магического искусства. Тяжелые бархатные занавеси закрыли окна так, что ни один солнечный луч не мог проскользнуть сквозь черное полотно. В старинном камине потрескивало желтое пламя, и искры падали на холодные плиты паркетного пола. У меня появилось ощущение, что я снова нахожусь в темной храмине масонской ложи, предназначенной для того, чтобы постигнуть суть мироздания и возродиться из праха прошлого для будущей освященной жизни.
Механически я осмотрелся по сторонам, словно бы надеясь рассмотреть в непроглядном мраке гроб с белеющими костями и священный алтарь.
В самом центре комнаты и впрямь возвышался стол, так же, как и окна, занавешенный черным бархатным покрывалом. Его окружали семь чадящих свечей. Но их свет вовсе не казался мне внутренним Светом Искупителя.
Я невольно подумал о том, что Виталий погиб, едва только принял свет, не успев до глубинной сути проникнуть в таинства франкмасонства.
Число семь Мира считала совершенным, потому как, объясняла она, существует семь наслаждений, семь огней и семь священных коров.
Я перевел взгляд на столик - глаза мои уже полностью свыклись с царящим в гостиной полумраком - и заметил на нем миниатюрный изумрудный ларец, в котором моя индианка обычно хранила свою драгоценнейшую колоду.
Наконец появилась и она под руку со своим слугой Сварупом. Я полагал, что Мира спустилась из 'комнаты демонов', где хранила все свои атрибуты и баловалась индуистским колдовством.
В своем ярко-желтом сари Мира казалась солнцем в подземелье мрака. Она сделала жест рукой, который означал, как я успел узнать, ритуальную мудру приветствия.
- Да будет с нами великий Сурья, - шепнула Мира. Я вспомнил, что так величают древнеиндийского бога солнца. - Да снизойдет на нас пламя Агни! продолжала вещать индианка, и от ее заклинаний мне, повидавшему виды масону, становилось не по себе.
- Сапта ратнани, - молвила Мира и поклонилась в левую сторону. Сапта архишах, - сказала индианка и склонила голову вправо. - Сапта гавах, - поклонилась она мне.
Сваруп подал ей вышитый мешок с благовониями, и индианка, продолжая что-то шептать на понятном только ей языке, бросила в огонь его содержимое.
Я так и не осмелился нарушить молчание и спросить, что же здесь все-таки происходит. Юкио Хацуми тоже молчал, испытывая невольное уважение к ее ритуалу.
- Сегодня, Яков Андреевич, вы узнаете, что же вас ждет в самом ближайшем будущем, - сказала индианка и улыбнулась улыбкой Джоконды.
- Иногда лучше, когда грядущее находится под покровом тайны, философски заметил японец.
Я поднял руку в знак того, чтобы Мира продолжала.
Индианка разложила карты крестом, мне с моего места трудно было разобрать, что на них изображено. Но Мира изменилась в лице и велела Сварупу подать другую свечу. Он засуетился и, наконец, нашел в обклеенном разноцветной бумагой ящике то, что она просила.
Мира зажгла ее и устремила взор немигающих глаз в желтое пламя.
- Это трепещет душа погибшего, - прошептала она, указав на огонь.
- Что ты увидела? - спросил я у Миры, чувствуя все нарастающую тревогу.
- Я не могу рассказать вам все, что увидела, - твердо сказала индианка. - Но я точно знаю, что над вашей головой, Яков Андреевич, навис дамоклов меч, и вам срочно требуется принять необходимые меры.
- Какие именно?
- У меня связаны руки, - сказала Мира в ответ.
- Но я не впервые встречаюсь с опасностью, - улыбнулся я.
- Это-то меня и тревожит, - ответила индианка. - Вы можете потерять чувство самосохранения.
- Не волнуйся за меня, Мира, - произнес я уже спокойно. - Случится только то, что должно случится! Увы, но тебе ли не знать, что всем этим миром правит фатум.
Мира сделала знак слуге, чтобы он потушил все свечи и убрал гадальные принадлежности. Сваруп выполнил ее приказание и отнес ларец с картами Таро в Мирину комнату.
Наконец-то, в гостиной стало светло, и мы с Кинрю смог- ли перевести дух.
