были четыре тома Вед - гимнов, жертв и магических заклинаний, сложившихся в Индии в первом тысячелетии до нашей эры.
- Это не беременность, - горько сказала Мира. - Я пробовала молиться, - индианка кивнула на фолиант у себя в руках. - Но ничего не помогает. Катя обречена, - промолвила она еле слышно.
- Нижи-митама, - проговорил Кинрю. Я сначала не понял, что он хотел сказать, но догадался чуть позже. Белый цвет в синтоистской школе символизировал скорое продвижение вперед. И Мира, сама того не осознавая, почувствовала, что гибель девушки знаменует собой новый этап в этой некрасивой истории.
- Где она? - осведомился я у Саши, которая незаметно вошла в прихожую.
- В спальне, на втором этаже, - ответила горничная. - Ей выделили отдельную комнату, - всхлипывая проговорила она.
- Я хочу с ней поговорить, - обратился я к Мире. - Очень тебя прошу, проводи меня к ней как можно скорее.
- Обещайте не утомлять ее, - попросила Мира. - Это для нее смерти подобно.
- Даю тебе ma parole d' honneur, - ответил я. - Что с ней произошло?
- Я не знаю, - развела индианка руками. - Но, по-моему, это из-за конфет, - сказала она.
- Каких еще конфет? - я смутно помнил разговор накануне отъезда. Так это - ее поклонник?
- Я не уверена, - устало сказала Мира. - Но карты говорят, что он дьявол, - возбужденно добавила она. Ее волосы, не убранные в прическу, растрепались, глаза загорелись недобрым блеском. Я невольно сравнил ее с ведьмой из сказки.
- Это сказано слишком громко, - усмехнулся Кинрю.
- Возможно, - моя индианка не стала возражать.
Все вчетвером мы поднялись по лестнице в комнату горничной. В ней царил полумрак, шторы на окнах были завешаны. Теплилась лишь одна свеча, и та - перед образами. На шелковом белье в огромной постели под пологом угасала несчастная девушка в измятой рубашке. В медном тазу у кровати алела кровь.
Я деловито осведомился:
- За доктором-то послали?
Саша, высокая девушка с длинной толстой косой цвета спелой ржи, сказала:
- А как же?
- Когда? - Я осведомился у Миры.
- Утром еще, - вздохнула она. - Я отправила человека за Луневым. С минуты на минуту ждем, - добавила она.
Я только удивлялся ее великодушию и удивительной прозорливости. Кому как не мне было знать, что они с Алешкой практически не выносили друг друга. Однако она ценила его талант целителя и пригласила его, не посчитавшись с собственными чувствами. В моей индианке совсем не было эгоизма.
'Редкое качество в наши дни!' - отметил я про себя.
Катеньке опять стало хуже, она приоткрыла слезящиеся глаза и приподнялась на постели. Ее вырвало кровью, она вскрикнула и упала на кровать.
- Бедная моя, - прошептала Мира и обтерла ей лоб прохладным намоченным полотенцем.
Волосы Катюши, словно прелая солома, разметались по подушке, вокруг глаз появились темные глубокие круги, и все нежные черты ее заострились.
- За священником бы послать, - сказала Саша.
Я кивнул, и она ушла передать распоряжение кому-нибудь из людской.
- Как долго это продолжается? - поинтересовался я.
- Да недели три уже, - виновато сказала Мира. Она корила себя за то, что вовремя не придала значения первым симптомам. - Я думала, что девушка скоро станет матерью, - объяснила она. - Мне казалось бестактным расспрашивать ее об этом.
- А где конфеты? - осведомился я.
- В секретере, на нижней полочке, - сказала Мира.
Я подошел к нему и нашел в указанном месте почти что пустую бонбоньерку.
- Я умираю, Яков Андреевич? - подала голос еле живая Катюша. Я и не представлял, что она все еще была в сознании. Дышала Катюша тяжело, словно только что проделала тяжелую физическую работу.
- Что ты такое себе вообразила? - я заставил себя улыбнуться и подошел к постели, сжимая в руках красивую коробку из-под конфет. Конечно, нет! - солгал я как можно правдоподобнее. - Скоро приедет доктор, - добавил я. - И все наладится, - я взял ее влажную, горячую руку в свою ладонь, девушку бил озноб, и она корчилась от боли. - Ты поправишься, - сказал я ей искусственно бодрым голосом. Она мне, разумеется, не поверила.
- Вы такой добрый, - прошептала Катюша. - Позаботьтесь о Мире, попросила умирающая. - Она вас так любит.
Я кивнул ей в ответ, и она мне улыбнулась вымученной улыбкой. Индианка сделала вид, что не расслышала ее слов.
- Ты мне лучше скажи, кто тебе это лакомство приподнес? поинтересовался я у нее. - Не твой ли поклонник?
Лицо Катюши сделалось совсем серым, она сглотнула ком в горле и произнесла с горечью:
- Он, а кто же еще?
- Ты чем-то могла ему навредить? - поинтересовался я, рассматривая коробку, на дне которой остались лежать две нетронутые конфеты. Я мысленно гадал, чем они были начинены. У меня появилось подозрение, что девушку отравили мышьяком.
- Не знаю, - прошептала она и снова со стоном откинулась на подушки. Я понимал, что ей делается все хуже.
- Куда же запропастился Лунев? - воскликнул я. Мира бросила на меня печальный взгляд, который говорил, что все мои надежды напрасны.
- Как его зовут? - я снова обратился к больной.
- Кондратий Артемьевич, - сказала она.
'Так кто же: Кондратий, Данила или Созон?' - пульсировало в моем мозгу.
Кому-то, Матвею, Ивану или Катеньке, предатель вымышленным именем отрекомендовался!
- Расскажи мне, пожалуйста, как ты со своим милым другом познакомилась, - мягко попросил я Катюшу.
- Случайно, - сказала девушка. - В парке.
В чем-в чем, а в случайности этой встречи я был абсолютно не уверен.
- Он часто расспрашивал обо мне?
Катюша задумалась, а потом ответила:
- Пожалуй что да! Неужели? Так вы считаете, что это он меня?.. Не может быть!
Я сделал вид, что не расслышал ее вопроса, и снова начал ее расспрашивать:
- Был ли у него на шее шрам от петли?
- Был, - сказала Катюша. - Он говорил, что его однажды пытались убить и ограбить.
- Любопытно, - заметил я. - В его поведении ты не заметила ничего странного?
- Я не знаю, - девушка снова застонала от боли.
- Довольно, - взмолилась Мира. - Яков Андреевич, вы истязаете ее!
- Наверное, ты права, - сказал я со вздохом.
- Не знаю, поможет ли это вам, - сказала Катя, когда боль отпустила ее. - Но однажды он обронил записку, она выпала из кармана его сюртука. И мне стало любопытно, я не удержалась и прочла, а потом устроила ему сцену ревности.
- Что это была за записка? - насторожился я.
- Письмо от дамы с подписью Л. Л., - сказала Катя. - Женщина уведомляла его, что им необходимо встретиться, и она будет ждать его у господина Прокофьева на рауте.
'Ах, вот оно что, - подумал я. - Господин Созон, или как его там, Кондратий собирался на встречу к этой самой Лидии Львовне, о которой упоминал Ксешинский! Встреча, по всей видимости, носила характер особо важный и должна была состояться в глубокой тайне. До того особенной была эта встреча, что убийца
