- Ты нам о нем расскажешь?
- С какой это стати? - спросил Ксешинский язвительно. - Мне бы самому отсюда ноги унести поскорее, - добавил он. Кинрю угрожающее стиснул его плечо. - Но-но, полегче! - взвизгнул Станислав. Я поднял руки, предостерегая японца от слишком поспешных действий.
- Я заплачу, - сказал я Ксешинскому. - Сколько ты хочешь?
- Тыщу!
- А сведения того стоят? - поинтересовался я, взглянув на часы в простенке. Пора уже было поторапливаться, светало.
Станислав пожал плечами и водрузил поверх шевелюры свой блестящий цилиндр.
- Не знаю, - сказал он задумчиво. - Решать-то все равно вам!
- А, ладно, - махнул я рукою и снова достал бумажник, из которого в руки мошенника перекочевали ассигнации. - Рассказывай!
- У Матвея были какие-то дела с человеком, которого он называл Созоном, - начал Ксешинский. - Матвей его смертельно боялся, - Станислав при этих словах поежился. - Я видел его однажды, - продолжил он. - У него был очень колючий взгляд, и табачищем от него за версту разило.
- И одет он был во все черное, - добавил я. Пока все, услышанное мною, совпадало с тем, что было уже известно.
- Вот именно, - закивал Станислав. - Я застал его у Матвея в Петербурге, случайно. По-моему, он состоит в чиновниках и принадлежит к какому-то могущественному тайному обществу.
При этих словах мне стало как-то не по себе. Конечно, убийца принадлежал к могущественному обществу, и этим обществом, которое он попирал ногами, и был наш Орден.
Теперь, опираясь на рассказ Ксешинского, я мог бы попросить у Ивана Сергеевича списки членов ложи, наверняка среди них нашелся бы и не один Созон. Но я полагал, что Кутузов, скорее всего, на это, не пойдет и предпочтет, чтобы я обходился своими силами, лишь бы по-прежнему все оставалось в тайне. К тому же, я не был твердо уверен, что это настоящее имя убийцы.
- Откуда ты это взял? - спросил я Станислава.
- По-моему, - заключил Ксешинский, - он чувствует свою полную безнаказанность.
Что же? На это мне нечего было возразить.
- И это все что, ты нам можешь сказать?
- И за это, мошенник, ты тысячу рублей запросил? - взорвался Заречный.
- Могу еще кое-что добавить, - лукаво заулыбался Станислав.
- И что же?
- Однажды у него галстук чуть развязался - это мне Матвей рассказал и он на шее у него увидел красный след от петли. Похоже, что его однажды уже хотели повесить, - Станислав мне подмигнул.
Вот это уже казалось странным и выбивало меня из колеи. Неужто и в Ордене 'Золотого Скипетра' появился висельник?!
А я-то виселицу с часов Виталия на счет Воротникова отнес, подумал, что он таким образом мошенника обозначил. А, оказывается, оно иначе выходит.
- А сам я, - продолжил Ксешинский, - видел его однажды в обществе одной очаровательной дамы. С первого взгляда заметно - аристократка. Богата несметно, в бархате вся и в кружевах, брильянтами так и сверкает! Прогуливались они по Английской набережной, - добавил он.
- А звал он ее как, не расслышал? - спросил я в надежде.
- Расслышал, - сказал Станислав. - Лидией Львовной.
- И что, хороша? - поинтересовался я. - Блондинка или брюнетка?
- Не то слово как хороша, - мечтательно произнес Ксешинский. Блондинка, - добавил он. - Белокурый ангел!
Вот это уже что-то да значило. Если это женщина светская, то не так уж и трудно ее будет вычислить!
На этом мы расстались с Ксешинским, которого я велел отпустить своему золотому дракону.
В этот же день я в сопровождении Кинрю выехал в Санкт-Петербург. Однако у нас возникли непредвиденные сложности на московской заставе. В этом особом помещении для полицейской и таможенной службы въезжающим и выезжающим полагалось зарегистрироваться, пошлину заплатить, подорожный налог, ну и прочие мероприятия в этом же роде уладить. Вот тут-то и оказалось, что Яков Андреевич Кольцов разыскивается московской полицией по подозрению в убийстве.
Мало того, что я с жертвой после крупного выигрыша конфиденцировал в коридоре, так меня, как оказалось, еще и заметила-таки хозяйка его квартиры, подойдя не вовремя к окну полюбоваться рассветом.
Вот и пришлось уговаривать полицейского, высокого хрупкого юношу в мундире, который ему совершенно не шел, отправить письмо с запросом к московскому обер-полицмейстеру генерал-майору Шульгину, так как иногда по роду своей деятельности мне доводилось с ним встречаться. Я считал, что только он может разрешить все возникшие в этом деле недоразумения.
В итоге письмо было отправлено с эстафетой, а нам с Кинрю оставалось ждать. Ответ пришел только через два дня, однако с положительным результатом. Юноша в шинели смог нас со спокойной совестью отпустить на все четыре стороны. Хотя я и заметил, что он был разочарован. Судя по всему, это было его первое дело, которое он намеревался в три дня блестяще раскрыть.
До северной столицы нам удалось добраться без происшествий. На некоторое время убийца по какой-то причине решил-таки оставить меня в покое. Мне не терпелось вернуться в родные стены, несмотря на то, что я толком так ничего и не выяснил, если не считать одной особенной приметы преступника да женского имени.
Однако уже то, что Мира не гуляла по парку, показалось мне подозрительным. Пасмурная погода только усиливала это впечатление.
- Кинрю, тебе не кажется странным, что Мира не вышла нас встречать, как обычно? - встревожился я.
- Но мы же не предупредили ее о своем приезде, - резонно заметил он.
- Да, но... - я замялся с ответом. - Она же...
Индианка, наделенная особым даром предвидения, всегда чувствовала, когда я возвращался. Теперь я не сомневался, что что-то произошло. Что-то такое, что заставило ее не выйти из дома, что-то серьезное и, скорее всего, печальное.
Однако я не высказал свои опасения вслух.
- Скорее всего, ты прав, Кинрю, - проговорил я как можно спокойнее, стараясь взять себя в руки.
Колонный портик особняка казался сегодня мне мрачным видением, восставшим из кровавых времен античного Рима.
Мы молча переступили порог, Кинрю шел позади меня и нес чемоданы. Никто из прислуги не появился в опустевшей прихожей.
- Да что же такое происходит?! - воскликнул я. Все мои старания успокоиться сошли на нет. Мне снова стало муторно на душе.
- Мира! - позвал Кинрю.
Я прислушался, ожидая ответа, но никто не отозвался.
- Мира! - повторил я вслед за японцем. Наконец-то со стороны людской послышались легкие шаги. Я узнал Мирину походку, и мне стало легче на сердце.
- Яков Андреевич! - индианка бросилась мне навстречу.
- Мира, милая, что случилось?
Она прижалась к моей груди и прошептала:
- Беда!
- Какая? - спросил я, похолодев. Неужели предатель и до родного гнезда добрался?
- Катюша! - Мира заплакала. - По-моему, она при смерти.
- Глупая, - попытался я улыбнуться. - Ну с чего ты это взяла? Однако я был уверен, что индианка права, и Черный человек добрался-таки до своей новой жертвы.
Мира, словно облаком, была окутана шелковым белым сари. В руках она держала древнюю книгу. Это
