- А мне откуда знать, - горько усмехнулся священник. - Если бы не последние события, я, возможно, и внимания бы на это не обратил. А теперь уж не знаю, что и думать. Кажется мне, что все это как-то связано между собою. Виню вот себя, что вовремя во всем этом не разобрался, может, Николай Николаевич бы остался в живых...
- Зря вы себя корите, - ответил я. - Чему быть, того, как говорится, не миновать.
Про себя я решил, что обязательно наведаюсь в деревню, как только это станет возможным.
Когда мы вернулись в усадьбу, я решил нанести визит господину Гродецкому, личность которого мне никак не давала покоя. Я ломал голову, почему он так резко изменил свою тактику. Мне казалось, что это связано со смертью мисс Браун. Что-то пошло не так, и Гродецкий теперь подстраивался к новым правилам игры, которые он перестал диктовать. Я считал, что вмешалась сама судьба... Фаталистом мне полагалось быть по самой своей принадлежности к франкмасонскому братству.
Я постучался в тяжелую дверь, из-за которой мне ответили, что можно войти. Я переступил порог и увидел Станислава, возлежащего на оттоманке. Во рту он, по своему обыкновению, держал янтарь и пускал колечки едкого дыма.
- Яков Андреевич, - улыбнулся Гродецкий. В последнее время пан стал со мною необыкновенно любезен. - Наконец-то вы выкроили минутку, чтобы зайти ко мне...
- Мне хотелось бы обсудить с вами некоторые философские труды... это был единственный благовидный предлог для визита, который пришел мне в голову.
Мы и в самом деле обсудили с ним работу Фомы Кемпийского и некоторые масонские идеи, которые проповедовал Сен-Мартен. Потом я перевел разговор немного в другое русло. В частности я заговорил об англичанке, но не единый мускул не дрогнул на его красивом лице.
- Вам нравилась Мери-Энн? - осведомился я.
- Не знаю, - пожал плечами Гродецкий. - Я не находил в этой мисс ничего особенного, - добавил он. - Не в моем обычае заглядываться на гувернанток... - Станислав презрительно поджал тонкие губы.
- Мне ее очень жаль, - заметил я. - Такая нелепая смерть!
- Вы правы, - согласился Гродецкий, разглядывая на стене свою коллекцию трубок.
- Мадхава сказал мне, - вкрадчиво начал я, - что вы бывали в салоне Зизевской...
- Что? - удивился Гродецкий. - А, впрочем, конечно бывал... Но я не встречал там индусов, - проговорил он задумчиво. - Хотя, - добавил он, пани Божена могла принимать их у себя. Это вполне в ее характере, - заметил он. - Вы с ней знакомы?
- Да, - коротко ответил я, не вдываясь в подробности.
- Удивительная женщина! - оживился Гродецкий. - Красивая, умная, образованная! Не то что эта ваша Мери-Энн, - заключил он уничижительно.
Я умолчал, что обнаружил за корсажем мисс Браун визитную карточку женщины, которой так восхищался Гродецкий. Я все-таки был уверен, что гувернантка пострадала от его рук. Да и Грушенька что- то там болтала об их романе... Нет, эти двое были определенно связаны, - размышлял я про себя, разговаривая с Гродецким. Но господин Станислав почему-то эту связь настойчиво отрицал. Видимо, у него на это были довольно серьезные причины!
- А раньше вы не встречали Мери-Энн? - осведомился я.
- Опять вы за свое! - занервничал Гродецкий. - Я же сказал, что нет!
- Извините, - ответил я. - Просто ее смерть никак не выходит у меня из головы!
- Понимаю, - кивнул Гродецкий.
- А как вы относитесь к политике нашего Государя в Польше? осведомился я, как бы невзначай.
Гродецкий так и не ответил мне ничего определенного, словно мой вопрос поставил его в тупик. Я же не сомневался, что эта проблема должна была активно обсуждаться на масонских собраниях в Варшаве, так как непосредственно затрагивала интересы польского Великого востока. Это меня насторожило, я начал подозревать, что именно здесь и была зарыта собака. Николай Николаевич слыл человеком весьма влиятельным, ходили слухи, что к его вопросам прислушивался сам Император, что уж говорить о рядовых участниках масонских собраний. Князь Титов мог выступать и против присоединения к польскому Великому востоку Виленских лож. Насколько мне было известно, Николай Николаевич Титов был членом 'Астреи', которая намеревалась взять их под свой протекторат. Это могло и не устраивать пана Гродецкого, но чтобы разыгрывать ритуальное ведическое убийство?!
Невольно мне вспомнились слова Медведева о том, что Кутузов мне больше не доверяет. Неужели в них и впрямь была какая-то доля правды?!
***
VI
***
После разговора с Гродецким, я вернулся в гостиную, где застал одного Медведева, который чертил на листке бумаге какие-то схемы. Вид у него был очень сосредоточенный и важный. Едва заметив меня, Лаврентий Филиппович скомкал листок и сунул его себе в карман, едва не опрокинув чернильницу.
- А, Яков Андреевич, - пробормотал он и опустил глаза. Я догадался, что он снова обдумывал возможность моей причастности к убийствам.
- Лаврентий Филиппович, - обратился я к нему, - а когда вы собираетесь выпустить на волю наших индусов? Ведь их вина, если мне не изменяет память, кажется, не доказана! По-моему судьба господ Мадхавы с Агастьей в этом доме никого не волнует... - я укоризненно покачал головой. - Не вы ли у нас стоите на страже закона и порядка?
- Ну, хорошо, хорошо, - раздраженно проговорил Медведев. - Я выпущу их под вашу ответственность!
- Буду вам очень признателен, Лаврентий Филиппович, - я склонил голову в любезном поклоне.
- Да вы, Яков Андреевич, и мертвого из гроба поднимите! - воскликнул он.
Я проводил его до комнаты индусов. Медведев отпер дверь и замер на пороге. Мадхава, Агастья и Кинрю играли на полу в какую-то игру. Я разглядел, что перед ними лежала игральная доска вай Ки, одной из четырех дальневосточных королевских игр. Похоже, мой Золотой дракон решил на время забросить шахматы.
- Господин Юкио, - взорвался Лаврентий Филиппович, - а вы-то здесь откуда?!
- Разве вы не знаете, господин квартальный, - усмехнулся я, - что Кинрю умеет проходить сквозь стены?
- А!.. - Медведев раздраженно махнул рукой, давая понять, что с нами в любом случае разговаривать бесполезно. - Господа индусы, вы свободны! добавил он, развернулся на каблуках и вышел из комнаты.
- Чудеса! - воскликнул Мадхава. - Яков Андреевич, - догадался он, это, наверное, вы постарались?!
- Немного, - скромно ответил я. - Кинрю, - обратился я к моему ангелу-хранителю, - ты и здесь никому не даешь покоя?!
- Очень занимательная игра, - сказал Агастья. - Мы очень благодарны нашему новому другу, - индиец кивнул в сторону Кинрю, - что он научил нас в нее играть!
Говоря откровенно, я до сих пор не мог толком ее освоить. Игра эта имела свой философский смысл, но сколько бы я ни соперничал в ней с моим Золотым драконом, ни разу мне не удалось обыграть его. Хотя я должен был признать, что однажды эта игральная доска, разделенная на квадратики, спасла мне жизнь, когда японец использовал ее не по своему прямому назначению, а как орудие, которым он оглушил моего противника - брата Алавиона, продавшегося мальтийцам.
Японец оторвал свой взгляд от доски, в нем читалась такая тоска, что мне стало нехорошо. Я в очередной раз заметил, что смерть англичанки произвела на него слишком сильное впечатление.
Вдруг раздался громкий стук в дверь.
- Войдите! - воскликнул встревоженный Мадхава. Индийцы уже привыкли ждать в этом доме одних только неприятностей.
В комнату влетела раскрасневшаяся, взволнованная Грушенька, на которой лица не было.
- Беда! - вскричала она. - С Ольгой Павловной совсем плохо!
- Что случилось? - спросил Кинрю.
- Барыня заболела, - всхлипнула Грушенька и утерла глаза косынкой. Жар у нее, - объяснила она. - А доктора-то нет! - всплеснула руками ключница. - И послать за ним никак нельзя! Я уже у Никиты Дмитриевича спрашивала...
