узорный фрак со слегка заниженной талией и бархатным воротником, пестрый жилет и белую рубашку с высоким воротником, в шутку прозванным петербургскими денди Vatermoder - отцеубийцей. Пуговицы к фраку были фарфоровыми. Светлые волосы свои Гродецкий коротко стриг и завивал в тугие локоны. Его гладко выбритое лицо на щеках от виска украшали узкие полоски волос, именуемые в свете фаворитом.
- Что вы здесь делаете, Яков Андреевич? - вкрадчиво осведомился он, прищурив глаза.
- Вас разыскиваю, - нашелся я. - Честно признаться, в этом доме кроме вас и поговорить-то не с кем, - сказал я разочарованно. - Никто даже о Беме слыхом не слыхивал!
- Какая жалость! - посочувствовал мне Гродецкий. - А меня ваш японец развлекает, - добавил он. - Презанимательнейшая личность!
- Ну, Кинрю еще тот выдумщик! - заметил я.
- И философ! - проговорил пан Гродецкий в ответ. - Эта его дальневосточная игра - штучка с глубоким смыслом! - протянул он восхищенно блеснув глазами. Мне показалось даже, что Станислав Гродецкий мне поверил.
- Вам понравилось? - поинтересовался я.
- Да, - кивнул пан Гродецкий, - это даже любопытнее шахмат!
- Я очень рад, что игра с Золотым драконом пришлась-таки вам по душе! - заметил я.
- Да, - ответил поляк. - Такого я не видел даже в салоне Божены Феликсовны Зизевский, - он испытующе взглянул на меня. Мне показалось даже, что Гродецкому известно, что она приходится мне кузиной.
Когда я вернулся к себе, оказалось, что меня уже дожидается Кинрю. Он развалился в глубоком кресле и, по-моему, даже дремал. Японец всегда удивлял меня этой своей привычкой спать абсолютно при любых обстоятельствах. Впрочем, он мог также и не спать несколько суток и вообще обходиться без отдыха!
Возле него на столике лежала его игральная доска, испещренная лабиринтообразными квадратами.
- Кинрю! - шепотом позвал я его.
- Яков Андреевич? - очнулся он и приподнял припухшие веки. Что-нибудь не так? Гродецкий застал вас у себя в комнате? - Нет, - тихо проговорил я в ответ, - я встретился с ним на лестнице, но к счастью все обошлось. Вот, - я протянул ему на ладони сережку погибшей англичанки.
- Что это? - японец побледнел.
- Эту сережку я нашел на полу в его комнате, - ответил я. - Кстати в гардеробе Гродецкого я обнаружил шарф и перчатки, исчезнувшие при таинственных обстоятельствах из комнаты гувернантки!
- Все ясно, - мрачно проговорил Кинрю.
- Завтра мы поедем в деревню, - сказал я ему, - так что готовься!
- Это еще зачем? - не понял мой Юкио Хацуми.
- Ну... - протянул я, - если не хочешь, то можешь не ехать...
- Ну что вы, Яков Андреевич, разве я могу отпустить вас куда-нибудь одного? - воскликнул он. - Только я не понимаю, для чего вам понадобилось завтра отправляться в деревню!
- Я должен выяснить, приезжал ли сюда Гродецкий накануне Рождества, ответил я.
- Так вы все-таки полагаете, что... - начал Кинрю.
Я его перебил:
- Да, именно это я и предполагаю! Но мне нужно взять кое-что с собой, - добавил я. - А для этого мне опять же потребуется твоя помощь!
- Так я к вашим услугам, Яков Андреевич, - усмехнулся японец. - И что вам теперь понадобилось? - осведомился он.
- Окровавленный платок с вензелями князя Николая Николаевича, ответил я. - И статуэтка, найденная нами на месте преступления...
Брови японца медленно стали подниматься вверх.
- Для чего это вам все это? - поинтересовался он.
- Возможно, придется кое на кого надавить, - ответил я.
- В деревне? - догадался мой Золотой дракон.
- Вот именно! - воскликнул я. - Статуэтку я заберу у Миры, а вот платок придется добывать из комнаты Медведева.
- Вот не было печали! - покачал головой Кинрю.
- Хорошо бы, если бы нас отвез в деревню Кузьма, - произнес я мечтательно.
- Это еще кто такой? - заинтересовался японец.
- Грушенькин жених, - ответил я. - Только вот я не знаю, остался ли он в усадьбе. Впрочем, как бы там ни было, - добавил я, - в деревню мы все равно поедем, с Кузьмой или без него!
- Узнаю Кольцова! - усмехнулся Юкио Хацуми.
В комнате Медведева, к счастью, никого не было. Кинрю с легкостью при помощи какого-то металлического приспособления вскрыл его дверь.
- Только быстрее, Яков Андреевич! - попросил он меня. - Лаврентий Филиппович может вернуться в любую минуту!
Он остался стоять в коридоре, я же юркнул в аппартаменты квартального надзирателя. Обставлена комната была исключительно скромно. Видимо князь Титов не особенно уважал Медведева, вопреки тому, что он приходился каким-то дальним родственником его жене и был рекомендован ему самим Иваном Сергеевичем Кутузовым.
Теперь мне предстояло догадаться, где Лаврентий Филиппович хранит собранные им в усадьбе улики. Оказалось, что Медведев не особенно фантазировал, потому как спрятал платок с вензелями князя в шкафу.
- Ну и ну! - усмехнулся я. Лаврентия Филипповича, при желании, самого можно было бы заподозрить в убийстве!
Я взял платок, еще немного порылся в шкафу, но больше не обнаружил никаких доказательств.
- Яков Андреевич, вы уже?.. - удивился мой Золотой дракон, заметив меня. Он запер комнату Медведева при помощи все того же приспособления.
Потом я постучал в дверь моей индианки, чтобы забрать у нее статуэтку Индры.
- Яков Андреевич! - обрадовалась она и одарила меня обжигающим взглядом черных бездонных глаз. Я чувствовал, что ей очень хотелось, чтобы я у нее остался.
- Вечером я приду, - пообещал я Мире. - Ты не знаешь, в доме ли кузнец Кузьма, Грушенькин жених?
- Не знаю, - пожала плечами Мира, - но я обязательно спрошу у Грушеньки!
За ужином Григорий подал рейнвейн, от которого у меня слегка кружилась голова. Мы сидели с Мирой друг против друга и обменивались с ней взглядами. Японец только качал своей черноволосой головой. Я понял так, что он уже давно и обо всем догадался.
Вставая из-за стола Мира шепнула мне, что к этому времени она успела расспросила Грушеньку про ее жениха. Кузнец Кузьма оказывается остался ночевать в усадьбе, в комнате лакея Григория, и Грушенька сказала Мире, что я вполне могу с ним переговорить.
Я спустился на первый этаж, где, как мне сказала Мира, находилась комната лакея Григория. Мне с трудом удалось разыскать ее среди целой анфилады господских комнат. Я несколько раз стукнул кулаком в дверь.
- Кто там? - отозвался Григорий, который уже собирался укладываться спать.
- Мне нужно переговорить с Кузьмой, - откликнулся я. - Это Кольцов.
- Яков Андреевич? - донесся из комнаты удивленный заспанный голос.
- Да, - отозвался я.
- Входите!
Я не заставил себя уговаривать дважды.
- Что-то случилось с Грушенькой? - взволнованно осведомился кузнец Кузьма, когда понятливый Григорий вышел из комнаты.
- Нет, - поспешил я успокоить встревоженного жениха. - С Грушенькой все в порядке! Просто у меня к
