- Демоны это! - ответил он, но больше ничего не сказал.
На конюшню кучера сопровождал управляющий Никита Дмитриевич Сысоев, квартальный надзиратель Лаврентий Филиппович Медведев и, разумеется, ваш покорный слуга со своим ангелом-хранителем по имени Золотой дракон.
Метель просто валила с ног, ветер завывал так, что в ушах звенело, мороз обжигал щеки, снег залеплял глаза.
- Ничего себе Рождество! - процедил Сысоев, выкарабкиваясь из сугроба, в котором по самые голенища застряли его сапоги.
- Да уж, - поддакнул квартальный надзиратель, пытаясь идти за ним след в след.
У конюшни кучер как-то нерешительно остановился.
- Да поторапливайся же ты! - прикрикнул на него Никита Дмитриевич. А то нас тут всех заметет!
- Страшно мне, барин, - ответил кучер. - Темное это дело! Лихое! добавил он.
- Иди уже! - велел ему управляющий.
Первое, что я увидел, повергло меня поистине в шок. На полу в луже крови лежал конь с отрезанной головой. Я едва удержался, чтобы не вскрикнуть. Мне пришлось признать, что мой сон под Рождество оказался в руку. Как там читала Мира?
'На убиенье отправился быстрый конь, - вспомнилось мне, - ... Так пусть он нынче уходит к богам, он, самый приятный им, и испросит даров, желанных жертвователю!'
Так что же это за жертвователь? И каких даров он испросил?
Вопросы один за другим рождались у меня в голове.
- Яков Андреевич! Да что же это? - прошептал ошеломленный Кинрю.
- Не знаю, - чистосердечно ответил я. - Какой-то кошмарный сон!
- А Титов-то где? - спросил Лаврентий Филиппович, который, пожалуй, единственный из нас не потерял самообладания. - Я и не такое видел, заметил он. - Вон! - кучер ткнул пальцем куда-то вдаль, обошел стороной обезглавленного коня и ушел вглубь конюшни. Мы все последовали за ним. Следующее зрелище, представшее перед нами, тоже было не из приятных.
Бездыханное тело князя Николая Николаевича Титова, служившего в Коллегии Иностранных дел, близкого Его Императорскому Высочеству, дружившего с князем Голицыным и графом Румянцевым, было привязано веревкой к деревянному гнилому столбу. Хозяин имения был раздет почти догола. Горло у него было перерезано, поэтому кругом было много крови. Еще я заметил, что на пальце у него не оказалось чугунного перстня с адамовой головой, с которым Николай Николаевич как масон практически никогда не расставался. Это меня смутило и навело на мысль, что убийство как-то связано с его масонской деятельностью.
- Так-так-так, - пробормотал Лаврентий Филиппович.
- Ужас-то какой! - воскликнул Никита Дмитриевич. - Это что же за изверги-то? А? - он как-то беспомощно взирал по сторонам. Лицо его, красное от мороза, сразу сникло и побледнело.
- Ну, нехристи! - простонал кучер. - И конягу не пожалели! - добавил он.
- Я же говорю, что это - индусы! - настаивал на своем японец.
- По-моему, выводы делать еще рано! - сердито ответил я.
Мне начинало уже казаться, что дело в усадьбе кончится самосудом. К тому же я начинал опасаться за Миру, которую тоже могли счесть причастной к этой истории. И потом мне совсем не верилось, что это дело рук индийского брахмана и его ученика-брахмачарина, который выполнял обязанности слуги. Неужели индусам надо было обязательно пуститься в такую даль, чтобы именно в имении Николая Николаевича Титова совершить свое ритуальное жертвоприношение?!
Однако никто, по-моему, из всей компании так не думал. Скорее все придерживались мнения моего Кинрю.
Вокруг столба с телом покойного масона видны были следы костра, что тоже наводило на мысли о ведическом действе. Такие обряды обычно проводились в сумерках, при свете костров на специально приготовленных алтарях. Жертву привязывали к столбу, читали над ней заклинания и зажигали вокруг священный огонь...
Перед столбом лежала статуэтка Индры - верховного индийского божества, который на родине моей Миры считался раджой богов.
- Золото! - воскликнул Медведев и подобрал статуэтку с пола. Определенно ее оставили здесь индусы! - добавил он.
- Интересно зачем? - усомнился я.
- Ну, Яков Андреевич, - разочарованно протянул Лаврентий Филиппович, - вечно вы со своим скепсисом! Забыли, наверное, - высказал он вслух первое предположение, которое пришло ему в голову. - Торопились!
- Куда? - поинтересовался я.
- Ну... - пожал он плечами, - уйти с места преступления.
Я покачал головой, всем видом показывая, что эта версия меня совершенно не устраивает.
- В деревне недавно быка забили... - промолвил кучер.
- И что же здесь необыкновенного? - перебил его Никита Дмитриевич. Он не мог оторвать взгляд от столба с телом князя Титова.
- Неизвестно кто, - ответил кучер, - а вокруг такие же вот следы, он указ пальцем на пепелище.
В сердце у меня закралось сомнение: 'Неужели и правда?!'
- И это не первый случай, - продолжал рассказывать кучер, озираясь по сторонам.
- В самом деле? - спросил я встревоженно.
- Да, - подтвердил мужик. - У свата моего козла зарезали и выбросили на дорогу, - добавил он.
'Козла ведут впереди его - сородича!' - внезапно вспомнилось мне.
- И все-таки что-то здесь не так! - проговорил я вполголоса.
- Что будем делать с телом? - спросил Сысоев.
- В дом надо отнести, - ответил Лаврений Филиппович, - не здесь же оставлять, - развел он руками.
- Да уж, - согласился Никита Дмитриевич. - Вы, наверное, идите в дом, - обратился он ко мне, - и предупредите гостей... А мы тут втроем управимся, - Сысоев перевел взгляд на тело хозяина и тяжело вздохнул. Мерзкое, я должен сказать, это дело, - понуро добавил он.
Я вышел на улицу, мощный порыв ветра со снегом ударил мне в лицо. Матушка-зима разыгралась не на шутку! Мне предстояло очень неприятное дело, я должен был сообщить княгине Ольге Павловне, что она этой ночью сделалась вдовой, да еще при крайне ужасных обстоятельствах.
До центральной усадьбы я добирался около получаса. И за это время смертельно замерз и устал.
В гостиной меня обступили со всех сторон. Лица у гостей и хозяйки были встревоженные.
- Ну что? Как? - слышалось со всех сторон.
- Позвольте принести вам свои соболезнования, - печально обратился я к Ольге Павловне. - Князь...
Не успел я произнести эту фразу до конца, как княгиня упала в обморок. К ней сразу бросились англичанка и Грушенька.
- Что случилось? - спросила Мира, не отводя от меня взволнованных черных глаз.
- Николай Николаевич убит! - ответил я.
***
II
***
- Как это произошло? - с дрожью в голосе спросила Мира. Ее черные глаза превратились в два огромных, пугающих омута; волосы цвета воронова крыла рассыпались по плечам. Она шагнула мне навстречу, не скрывая терзающего ее волнения.
- Как? Почему? - на ломаном русском спросил брахман. Его ученик-брахмачарин Агастья выглядывал у него из-за спины. Оба чувствовали, что над их головами нависла какая-то опасность.
- Ничего себе Рождество! - воскликнул поляк Гродецкий.
Я заметил, что Мери-Энн подняла глаза, как только Станислав это сказал. Как ни абсурдно это выглядело, но мне почему-то навязчиво казалось, что этих двоих что-то обязательно связывает. Но что именно, я пока точно определить не мог.
