Его спутники смотрели на него, ничего не отвечая.
— Проблема в том, — продолжал Бинк после кратковременного молчания, — что я не уверен в том, что является правильным. Логические обоснования Демона настолько сложны и внечеловечны, а последствия утраты магии настолько непредсказуемы для нашей страны... Что здесь правильно, а что — нет? — Он снова сделал паузу. — Как мне сейчас хотелось бы поговорить с Честером!
— Ты можешь сделать это, — отозвался Хамфри.
— Как?
— Воды кораллового озера не убивают, а — наоборот — сохраняют. Сейчас кентавр погружен в эту жидкость и не в состоянии выбраться сам. Но он — жив. Коралл не может освободить его, потому что воды озера сходным образом сохраняют и его самого. Но ты — можешь. Если сохранишь магию нашей страны и воспользуешься феноменальной силой этого места.
— Опять ты предлагаешь мне искушение личной привязанности! — сказал Бинк. — Я не могу позволить ничему личному влиять на меня!
Теперь ему было ясно, что он еще далеко не выиграл битву против Мозгового Коралла. Да, физически он возобладал, но интеллектуально — весь в сомнениях. Где ему взять полную и ясную уверенность, что то или иное его решение окажется исключительно независимым и беспристрастным?
И тут его снова озарило!
— Веди спор за другую сторону, Волшебник! Докажи мне, почему я должен освободить Демона?
— Ты не должен освобождать его! — испуганно возразил Волшебник.
— Так считаешь не ты! Так считает Коралл. Мне неизвестно, действительно ли это — твое мнение, или только воля твоего хозяина. Поэтому теперь ты станешь приводить доводы за противоположную сторону, а я буду доказывать, что Демона следует оставить в заключении! Возможно, так обнаружится истина.
— Да ты и сам стал вроде демона, — пробормотал Хамфри.
— Итак, я утверждаю, что мои друзья важнее безличного Демона, — провозгласил Бинк. — Не знаю, что правильно для X(A/N)th'а, но уверен, что моя друзья заслуживают лучшей участи. Как я смогу оправдать совершенное по отношению к ним предательство, если освобожу Демона?
Вид у Хамфри был такой, словно он проглотил Дурной Глаз, но все же он заставил себя подыграть Бинку, и получилось это довольно натурально.
— Речь идет не о предательстве, Бинк! Ни одно из существ Ксанта (и твои друзья в том числе) никогда бы не узнало магии, если бы не присутствие Демона. Теперь срок его заключения кончился, и он должен быть освобожден. Поступить иначе — значит извратить твою роль в игре Демона.
— У меня нет обязательств перед Демоном и всеми ими в их игре! — возразил Бинк, входя в роль. — Я оказался здесь по чистой случайности!
— Но это и есть твоя роль! Она заключается в том, что ты — разумное существо, на которое не оказала воздействия воля Демона — он не подстроил все так, чтобы ты пришел сюда по чистой случайности или по собственной инициативе с целью освободить его. Ты сражался против нас всех, чтобы достичь этого решающего момента, и — победил. Неужели теперь ты готов от всего отказаться?
— Да, если так будет правильнее всего.
— Но как ты осмеливаешься предполагать и рассчитывать, что правильнее всего для такого существа, как X(A/N)th?.. Освободи его — пусть он сам устраивает дальше свою судьбу!
— За счет моих друзей, моей земли и моей любви?!
— Справедливость — абсолютна. Ты не можешь противопоставить ей личные факторы.
— Справедливость не абсолютна! Она всецело зависит от различных обстоятельств. Когда обе стороны кладут на чаши весов и правоту, и неправоту, то предвзятость...
— Нельзя взвешивать на весах правоту и неправоту! — Хамфри все с большей страстностью проникался ролью Адвоката Демона, и теперь Бинк был уверен, что Хамфри говорит именно за себя, а не за Коралла. Враг был вынужден освободить Хамфри, по крайней мере до этого предела, позволив ему играть такую роль. Разум Волшебника и его эмоции не были стерты, и это было частью того, что Бинку хотелось узнать. — Правоту, как и неправоту, не ищут в предметах или событиях, им нельзя дать точное определение на языке людей или Демонов. Они — всего лишь аспекты чьей-либо точки зрения. Вопрос только в том, следует ли позволить Демону продолжить игру по привычным для него правилам.
— А он и без того
— Честь Демона заставляет его выносить такие ограничения, которые не по силам человеку. И нет ничего удивительного в том, что твои понятия о честя значительно ниже этого безупречного стандарта.
Бинку показалось, что на него обрушилось проклятие, способное мгновенно уничтожить целый лес. Волшебник оказался сокрушительным мастером ближнего боя — даже защищая дело, в котором в действительности был оппонентом! Правда, такова и могла быть истинная позиция Волшебника, свободного от каких-либо посторонних могучих влияний. Да, Коралл вынужден позволить Хамфри оставаться сейчас самим собой.
— Честь Демона, говоришь ты, заставляет его выносить ограничения... А моя честь вынуждает меня выполнять законы моих соплеменников, какими бы несовершенными они не казались!
— Да, это я не могу оспаривать. — Хамфри развел руками. — Единственная реальная битва между добром и злом происходит внутри души — кем бы ты ни был. И если ты — человек, то и обязан поступать как человек.
— Да! — согласился Бинк. — А мои законы гласят... — Он вдруг подавленно замолчал, пораженный, кажется, собственной мыслью. — Они гласят, что я не могу позволить живому чувствительному существу страдать из-за моего бездействия. И вовсе не имеет значения, что Демон, окажись я на его месте, не освободил бы меня. — Я — не Демон, и, конечно, не стану себя вести, как повел бы он. Важно лишь, что человек должен остаться человеком и не имеет права отойти в сторону и позволить длиться несправедливости, которая налицо. Если — тем более — он способен так легко восстановить справедливость.
— О Бинк! — воскликнула Перл и издала запах мирры. — Не делай этого!
Он опять остановил на ней взгляд. Как она красива — даже охваченная тревогой. Но — насколько склонна ошибаться! Хэмели, без сомнения, безоговорочно поддержала бы его решение. И вовсе не потому, что хотела бы сделать ему нечто приятное, а потому лишь, что была человеческим существом, считающим, подобно самому Бинку, что следует поступать по совести. И все же, хотя Перл, как, впрочем, и все нимфы, не обладала чувством социальной совести, — она была добра, насколько позволяло ее положение.
— Я люблю тебя, Перл. Знаю: это — лишь одно из тех препятствий, которыми Коралл пытался остановить меня. Но... Одним словом, если бы я не выпил то зелье и не был бы уже женат, то все равно полюбил бы тебя, в любом случае. Вряд ли тебе станет легче от того, что ты узнаешь и другое. Ну... например, то, что я также рискую и своей женой, и своим неродившимся ребенком, и родителями... Короче, всем, что мне дорого. И все же я должен сделать то, что должен.
— Ты круглый идиот! — воскликнул Гранди. — Будь я реальным, я подхватил бы нимфу и послал Демона подальше! Ты не получишь от него благодарности!
Знаю, — ответил Бинк. — Никто не станет меня благодарить...
Затем он медленно повернулся к гигантскому лицу Демона.
— Я освобождаю тебя, Ксант, — произнес он.
Глава 13
Исчезновение магии
В одно мгновение Демон вырвался на свободу.
Магия, просачивавшаяся отсюда в ближайшие окрестности Ксанта, показалась ничтожнейшим пустяком по сравнению с магией освободившегося Демона. Ослепительная вспышка, оглушающий шум! И...
