тщательно проверил ее. Аппа— ратов для подслушивания и тайного наб— людения на ней не было. Пыль лежала нетронутой, за исключением моих собс— твенных отпечатков. Была надежда, что аппаратов нет и сейчас. Оправданный риск в таком деле всегда имеет место.
Прощай, Джеймс ди Гриз, вес девя— носто восемь килограмм, возраст около сорока пяти, округлый животик, мощные челюсти — типичный бизнесмен, чей порт— рет вместе с отпечатками пальцев извес— тен полицейским тысяч планет. В первую очередь долой отпечатки. Когда надева— ешь их, они словно вторая кожа. Нес— колько капель растворителя, и они сле— зают, словно пара прозрачных перчаток.
Теперь очередь одежды, а затем и целого пояса, тщательно укрепленного вокруг поясницы и содержащего двадцать килограмм свинца, смешанного с терми— том.
Пригоршня отбеливателя из бутылки — и мои волосы и брови приобрели естест— венный коричневый цвет. Вставленны по— душки за щеки и расширители в ноздри. Затем пошли в ход контактные линзы го— лубого цвета. Я стоял, в чем мать роди— ла, и чувствовал, что будто родился за— ново.
Это было недалеко от истины. Я стал новым человеком — на двадцать килограмм легче, на десять лет моложе и с совер— шенно другой внешностью. В большом кей— се лежал полный комплект одежды и тем— ные очки, которые можно было использовать вместо контактных линз. Все деньги были аккуратно уложены в ко— робку.
Когда я выпрямился, то и вправду почувствовал, как будто сбросил десять лет. Тут все дело в весе. Я не замечал пояса, пока его не снял, а сейчас чуть не подпрыгивал на каждом шагу.
Термит должен уничтожить все улики.
Я свалил все в кучу и запалил. Бу— тылки, одежда, сумка, ботинки и все ос— тальное вспыхнуло и сгорело в ослепи— тельном пламени. Полиция, может быть, отыщет щепотку цемента, да микроанализ даст пару молекул, но это будет все, что они смогут найти. Пламя горевшего термита еще отбрасывало вокруг меня те— ни, когда я спустился на три пролета к стодвенадцатому этажу.
Удача пока не покидала меня. Когда я открыл дверь, на этом этаже никого не было. Минутой позже скоростной лифт, подобрав по пути несколько других биз— несменов, доставил меня в вестибюль.
На улицу вела единственная дверь, над которой была установлена портатив— ная телевизионная камера. Но не было заметно никаких попыток остановить вхо— дивших и выходивших из здания людей. Большинство из них даже не замечали ка— меры и небольшой группы копов около нее. Я направился туда.
На мгновение я оказался в поле зре— ния этого холодного стеклянного глаза.
Ничего не случилось — значит, я был чист.
Эта камера должна была иметь связь с главным компьютером полицейского уп— равления. Если бы мое описание хотя бы в основном сошлось, было бы мгновенно дано указание этим роботам, и я не ус— пел бы и шагу ступить. Мы не можем сос— тязаться в скорости с комбинацией компьютер-робот, так как ее реакция из— меряется микросекундами, но мы можем перехитрить ее, что я и проделал снова.
Я взял такси через десять кварталов отсюда. От'ехав на значительное рассто— яние, я взял второе, но только в треть— ем почувствовал себя в безопасности и направился к космопорту. Звуки сирен позади меня становились все слабее, и только один случайный полицейский кар промчался навстречу.
Они устроили страшную суету вокруг такого пустякового воровства, но так всегда бывает в этих сверхцивилизован— ных мирах. Преступление — это сейчас такая редкость, что полицейские дейс— твительно «землю роют», когда что-то нащупают. Я не мог порицать их за отк— ровенное служебное рвение. Я искренне считал, что они должны быть мне благо— дарны за то небольшое удовольствие, ко— торым я нарушил однообразную тупость их жизни.
Глава 2.
Поездка в космопорт, расположенный, конечно, далеко от города, проходила спокойно. Я мог, наконец, предаться те— чению своих мыслей. Было время даже по— философствовать. Наконец-то я мог снова наслаждаться хорошей сигарой. В своей предыдущей жизни я курил только сигаре— ты и никогда не нарушал этого правила, даже находясь в одиночестве. Сигары бы— ли отличные, хотя и пролежали полгода в специальной коробке в сумке с одеждой.
Я глубоко затянулся, посматривая с удовольствием на мелькавший мимо пей— заж.
Хорошо быть свободным от работы, но так же хорошо быть и при деле. Я, пожа— луй, затруднился бы ответить, какой из периодов доставляет мне большее удо— вольствие, у каждого были свои прелес— ти.
Моя жизнь настолько отличается от жизни большинства людей нашего общест— ва, что, боюсь, даже не смогу им этого объяснить. Они существуют в богатом, очень богатом союзе миров, где практи— чески уже забыли, что означает слово «преступление». Однако, несмотря на ве— ка генетического контроля, есть очень небольшое число недовольных и еще мень— шее число тех, кто вообще не принимает существующий социальный порядок. Неко— торые из них выявляются рано и быстро приводятся к норме, другие не показыва— ют свое слабости, а когда становятся взрослыми, понемногу приворовывают — ночные квартирные кражи, кражи в мага— зинах или что-то в этом роде. Потом они исчезают на неделю или на месяц в зави— симости от степени своей сообразитель— ности. Но, благодаря последним достиже— ниям техники, полиция отыскивает и вылавливает их.
Вот это, пожалуй, и все преступления в нашем организованном прекрасном мире, точнее, девяносто девять процентов их.
Но есть еще последний, самый главный процент, ради которого и содержат поли— цейский департамент. Этот один процент есть Я и горстка людей, рассеянных по всей галактике. Теоретически мы не су— ществуем, а если и существуем, то не можем действовать, но мы действуем. М ы
— крысы в пределах общества, мы живем вне его запретов и правил. В обществе тем больше крыс, чем мягче его законы, так же, как в старых деревянных строе— ниях крыс больше, чем в железобетонных, поставленных позже. Но они есть и там. Сейчас все общество — это железобетон и нержавеющая сталь, все меньше остается щелей и зазоров, и крысе нужно быть очень шустрой, чтобы найти их. В такой окружающей среде нормальным явлением в доме будет крыса из нержавеющей стали.
Быть крысой из нержавеющей стали странно и почетно, особенно если вы ша— таетесь по галактике. Эксперты-социоло— ги не приходят к соглашению о причине нашего существования, а некоторые в не— го просто не верят. Наиболее распрост— ранненная теория говорит, что мы — жертвы некоторых психологических расс— тройств, которые не проявились в детс— тве, когда могли быть легко исправлены, а обнаружились лишь позже. У меня на этот счет своя точка зрения, не совпа— дающая с теорией.
Несколько лет назад я написал не— большую книгу по этому поводу, под псевдонимом, конечно. По моей теории это отклонение как психологическое, так и нет. На определенной стадии интеллек— туального размышления индивидуум должен сделать выбор: либо жить вне условнос— тей общества, либо умереть от абсолют— ной скуки. У окружающей жизни нет ни будущего, ни свободы, альтернативой мо— жет быть только другая жизнь с полным игнорированием законов. Нет такого ва— рианта для авантюристов и джентельменов удачи — жить как внутри, так и вне об— щества. Сегодня надо делать выбор: все или ничего.
Чтобы сохранить свою нормальную пси— хику, я выбрал ничего.
Негативная часть моих размышлений была прервана прибытием в космопорт. В наших делах очень опасной является праздность и бездеятельность. Она вмес— те с жалостью к себе может полностью вывести вас из строя. Активность всегда помогала мне, ощущение опасности и по— гони всегда прочищало мои мозги. Когда я расплачивался за проезд, я обдурил водителя, спрятав в рукав одну из отс— читанных ему кредиток. Он был слеп, как корабельная переборка, его доверчивость потешила меня.
Сделал я это только от скуки, тут же дав ему двойные чаевые.
За окошком билетной кассы сидел ро— бот-клерк, у которого роль камеры ис— полнял третий глаз в центре лба. Пока я покупал билет, он слабо пощелкивал, ре— гистрируя мою личность и место назначе— ния — нормальная полицейская предусмот— рительность. Я был бы удивлен, если бы этого не случилось.
