бездонной пропасти, для безопасности привязанный за пояс к корням маленького дерева. Огни бивуака бросали фантастические отблески в черную глубину передо мной. Небольшая группа проводников в экзотических костюмах тихонько напевала какую-то песню. В почти неземной тишине загадочное лицо этой женщины, ее холодные, но все же тоскующие глаза, всегда раскрытые для поцелуя и все же неподатливые губы, всецело овладели моими мыслями. Я уснул лишь под утро, и все время меня мучили кошмары. И вот я стоял против нее - в ней ничего не изменилось; та же тайна мерцала в ее глазах и улыбке.
- Сердечно приветствую вас на родине, сэр Норман Грэй, - сказала она.
- Спасибо, - ответил я. - Я вернулся только вчера вечером.
Она испытующе посмотрела на меня.
- Вы чудесно загорели. И похудели немного. Вы подвергались опасностям?
- Только таким, на которые я шел добровольно. Я был 8 месяцев в Месопотамии, а остальное время в Индии.
- Газеты писали о вашей охоте на диких зверей. Признайтесь, друг мой, была она так же занимательна, как охота на людей?
- Каждый род охоты дает особые ощущения. Но не забывайте, я давно охочусь на людей только, как любитель.
Она улыбнулась.
- Значит, это является причиной того, что вы оставили в покое моего мужа?
- Преследовать его было не моим делом. Это было делом полиции. Если мне предлагают раскрыть преступление, я обычно готов сделать все от меня зависящее. Помимо этого я ни во что не вмешиваюсь. Получаете ли вы известия от него?
Она горько рассмеялась.
- С той ночи, когда он покинул виллу в Шотландии, и вы, следуя данному вами слову, ничего не приняли против него, я ничего больше о нем не слышала.
- Серьезно?
Она утвердительно кивнула головой.
- Скотланд-Ярд не способен совершить чего-нибудь значительного, но охотно занимается мелочами. Больше года за мной шпионили день и ночь. Где бы мой муж ни находился, он не придет ко мне, прежде чем не почувствует себя достаточно застрахованным от опасности.
- А если он будет в безопасности?
- Я пойду к нему.
Внезапно я с болью заметил, что она была очень просто, даже бедно одета. Она все еще казалась элегантной, все еще выделялась среди других женщин, но она уже не обязана была этому своим платьям. К моему ужасу она тотчас же разгадала мою мысль.
- Показываться на этой улице в прошлогодних платьях просто ужасно, сказала она, улыбаясь. - Я как раз думала о том, как чудесно было бы заказать себе новый светлый костюм. Имеете ли вы что-нибудь против того, чтобы купить его мне, сэр Норман? Собственно, вы обязаны сделать это. Наш заем в банке на Менвуд-стрит обошелся нам очень дорого, и мы мало на нем заработали, главным образом, из-за вашего вмешательства.
- Я признаю себя виновным. В какой магазин мы направимся? Она пожала плечами.
- В глубине души я чувствую себя порядочной женщиной. Мысль о том, что вы платите за мои платья, была бы мне невыносима. Но вместо этого вы можете пригласить меня к обеду. Должна признаться, что я нуждаюсь в еде не меньше, чем в платье. Я очень голодна.
Мы повернули на Роджент-стрит и пообедали в известном ресторане, который одинаково охотно посещается артистами и всякой другой публикой. Она не хотела сказать мне правды о своей жизни; но, судя по некоторым ее замечаниям, я понял, что каждый ее день заполнен борьбой за существование. Она справилась о моем адресе, но не решалась сообщить мне своего. Мне показалось, что она ожидает от меня вторичного приглашения, но когда я пригласил ее, она отказалась прийти. На прощание она сказала серьезно:
- Свидания с вами всегда волнуют меня больше, чем я могу выразить; долго после этого я испытываю что-то такое, чего не могла бы объяснить. Не думаю, что мне придется еще раз пообедать с вами, сэр Норман, - во всяком случае это будет не скоро.
Она взглянула на часы и торопливо ушла. У меня создалось впечатление, что она спешила на свою ежедневную работу. Я пошел в клуб, беседовал со своими друзьями и вернулся после этого в свою квартиру. Я был в тревожном состоянии и до смешного рассеян. Казалось слишком странным, что я встретил эту женщину в первый же день своего приезда. К счастью, дела скоро отвлекли меня от этих мыслей.
- Мистер Римингтон ждет уже довольно долго, - сказал мой слуга. - Он у вас в салоне с каким-то господином.
Когда я вошел, мой друг радостно поднялся мне навстречу, и мы поздоровались. Я протянул руку его спутнику, которого знал мельком.
- Шеф поручил мне привести к вам лорда Гампдона, - объяснил Римингтон. - Он пришел к нам сегодня утром по делу, лежащему вне круга наших обязанностей. Шеф полагает, что вы могли бы оказать ему помощь.
- Расскажите, пожалуйста, что случилось?
Мой знатный посетитель тотчас же приступил к изложению дела.
- Все это очень просто, но серьезно. Вы, вероятно, знакомы, сэр Норман, с политикой французских дипломатов?
- Нет - последние 8 месяцев я провел в Индии и только вчера вернулся в Лондон.
- Французская политика вращается, главным образом, вокруг того, какую позицию занять по отношению к Германии. Одна партия военно-шовинистическая - твердо решила принудить Германию уплатить весь долг и силой выжать из нее последние капли крови. Оппозиция же за то, чтобы облегчить торговые отношения с Германией и даже сблизиться с нею. Известен вам глава партии шовинистов?
- Лютард, если не ошибаюсь.
- Филипп Лютард, - подтвердил мой гость. - Против него ведет борьбу партия, дружественная Германии, ненавидящая его, во-первых, за закоренелую вражду Германии и преданность Англии, и, во- вторых, за безупречную честность. Еще недавно на него было произведено покушение, и французская полиция получила приказание охранять его день и ночь. Несмотря на это, его сторонники теперь более чем когда-либо опасаются за его жизнь. Обстоятельства сложились так, что полицейский инспектор принадлежит к партии, дружественной Германии. Против Лютарда же, несомненно, организуется новый заговор. Мне предложили поручить раскрытие его какому-нибудь талантливому английскому сыщику. Надеюсь, вы понимаете меня, сэр Норман?
- Думаю, что да. Но в чем, собственно, заключается цель заговора?
- Не думаю, чтобы они имели виду убить Лютарда. Это бы только сделало его мучеником за идею и окружило ореолом святости. Мы хотели бы, чтобы вы поехали в Париж и завязали отношения с человеком, к которому мы вас направим. Все принятые нами меры будут поддерживаться и оплачиваться очень влиятельным лицом. Это трудное и в известной мере неопределенное поручение, но вы можете быть уверены, что если ваше дело увенчается успехом, правительство будет считать себя глубоко обязанным вам.
- Постараюсь сделать все возможное, - обещал я. - Когда я должен выехать?
- Я был бы очень доволен, если бы вы поехали завтра утром Эльфурским поездом. Если вы согласитесь в 8 часов ужинать со мной на террасе отеля Карлтон, я познакомлю вас со всеми подробностями.
Таким образом случилось, что я, меньше чем через сутки после моего возвращения в Англию, оказался вынужденным уехать снова. Мне оставалось сдать в багаж вещи. Там я столкнулся с Дженет, которая покупала дорожную литературу. Она перелистывала модный журнал и обернулась на звук моего голоса. На мгновение спокойствие покинуло ее, она казалась совершенно растерянной.
- Вы? - воскликнула она. - Куда вы едете?
- В Париж. А вы?
- Значит, мы попутчики, - медленно проговорила она. - Почему вы не предупредили меня вчера?
- Во время перемирия враги не обязаны раскрывать друг другу своих планов на будущее. Она немного
