— Да, злой, — согласился Вельхеор. — А добрые — это уже не гении, а так... мелочь пузатая.
Я сделал вид, что не заметил, как Вельхеор внаглую прочитал мои мысли.
— Почему это внаглую? — обиделся тот. — Очень даже культурно, без всяких задних мыслей.
Я неторопливо шагал вдоль берега, когда передо мной появился неглубокий ручеек метра в два шириной, вытекающий от озера. Что ж, ноги все равно уже мокрые…
— Ты куда это? — тут же заорал Вельхеор. — Ты шагнешь в ручеек, а там ловка тебя за ногу цап, а то и не за ногу... она высоко-о прыгает, даже до твоего носа длинного допрыгнет.
Пришлось обходить ручей. Вельхеору я решил верить на слово, пока что он меня не обманывал. А вот о том, что длинный нос как раз не мой, а его, я сказать не преминул.
— Это да, — важно согласился он. — У меня шнобель будь здоров.
— Слушай, а откуда ты знаешь столько выражений на русском языке? — не выдержал я. — Ты же пробыл в моем мире не так уж и много. Кстати, а почему ты в моем мире пробыл не так уж и много? И что ты вообще здесь делаешь? Ты же вроде очень стремился в мое тело попасть. Что же тебе там не понравилось?
— Это не мне там не понравилось, а я там не понравился, — ответил Вельхеор и как ни в чем не бывало продолжил: — А язык мне ваш просто очень по нраву пришелся. Это же просто удивительно, сколько интересного есть в вашем поразительном великом и могучем. Я знаю все языки нашего мира, но даже сложи их все вместе, не будет такого богатства оттенков фраз и чувств. Как же...
— Я с этим совершенно согласен, — поспешил я прервать словоохотливого призрака. — Но кому же ты мог в моем мире не понравиться, чтобы они тебя выкинули из моего тела?
— Не то чтобы выкинули... — замялся вампир. — Просто попросили уйти. Должен заметить, не очень вежливо попросили.
Тут мы подошли — вернее, я подошел, а Вельхеор подплыл — к краю озера.
— О! Вот мы и пришли. Тут я с тобой попрощаюсь. Тебе нужно идти дальше по лесу, пока не выйдешь как раз к приграничным землям. Только не очень светись, а то я там фигура известная и не все меня там любят.
— Не все? А может быть, все не любят? — ехидно переспросил я.
— Может быть, — не стал спорить Вельхеор. — Ты это... тельце-то мое береги, пока я не вспомню способ, как тебя вернуть в твое тело.
Ишь ты какой, а он мое, интересно, берег?
— Еще как! — поспешил заверить меня вампир.
— А что это мы уже прощаемся? Ты мне еще не рассказал, почему и как тебя из моего тела прог... попросили уйти.
Вельхеор махнул рукой:
— Дело-то прошлое, а тебе нужно добраться до Приграничья, пока не наступил рассвет. Иначе тебя с легкостью найдут Ремесленники. В Приграничье слишком низкий фон, чтобы тебя уловить. Мы еще с тобой побалакаем, — подмигнул он мне. — Может, даже расскажу о моих приключениях в вашем чудном мире.
Я смирился с тем, что сейчас больше ничего не узнаю, и двинулся прямиком в лес. Раз нужно успеть до рассвета, значит, следует поспешить.
Когда я уже отошел на десяток метров, до меня донесся крик Вельхеора:
— И еще одна просьба, вернее, даже совет — не говори обо мне Кельнмииру. Он, конечно, последние пятьсот лет прикидывается добрым дядькой, но если, убив тебя, он сможет убить и меня, то вопрос выбора стоять не будет.
Я в очередной раз задумался над тем, за что же Кельнмиир так ненавидит Вельхеора? Надо будет обязательно спросить… если, конечно, Вельхеор сможет ответить. А то что-то он некоторых вещей не помнит... минуточку... Вампиры же ничего не забывают! Мне же Ромиус рассказывал. Хм-м.... Значит, либо Вельхеор врет, либо что-то с ним не то, если это вообще Вельхеор.
С трудом переборов желание вернуться назад и спросить что к чему, я продолжил идти по лесу. Иногда мне казалось, что с золотистых деревьев кое-где свисают обрывки теней непонятной формы, но они на меня не реагировали, из чего я заключил, что тени самые обычные. Или же Вельхеор их так напугал? В общем, теней бояться нечего, а вот прочая живность в этой Империи явно в избытке. Причем только ночью, ведь днем, насколько я понял, бояться особо нечего. Но не это меня сейчас интересовало. Самый главный вопрос— это вопрос жизни и смерти. Жив ли Кельнмиир? А если жив, то найдет ли он меня?
Под моими ногами тихо шелестела листва, а на небе, как я и предполагал, появились две разноцветные луны. Я не уверен, что до этого они прятались за тучами, потому что никаких туч я не видел. Просто два светящихся пятна неожиданно появились будто из ниоткуда. Если красная смотрелась зловеще, то желтая сверкала загадочным добрым светом. Вот только кровавая луна почему-то была гораздо больше желтой. Интересно, говорит ли это о чем-либо, например, о преобладании сил в мире?
Вскоре за спиной остались уже последние золотые дубы, или клены, или еще чего, а впереди показались одноэтажные домики. Эти строения показались мне смутно знакомыми — то ли все дома Приграничья были одинаковыми, то ли я пришел к тому самому месту, где меня собирались сжечь. Оптимизма это открытие мне не прибавило. Не хотелось бы повторения шоу со столбом и хворостом.
Я крадучись пошел между зданий к уже знакомой мне площади. Во всяком случае, мне показалось, что площадь именно та... Стоп, что за бред? Мы же тогда ехали на лошадях почти полдня. Не мог же я пробежать ТАК много. Значит, это место просто очень сильно похоже...
Сейчас на площади не было ни единой живой души, но я все же решил поостеречься. Просто на всякий случай. По площади гуляли знакомые одинокие тени, которые при моем приближении неторопливо уплывали. Падальщики, как их назвал Вельхеор, с неохотой отдавали клочки света и за моей спиной торопливо смыкались, не давая свету ни единого шанса.
Как это часто бывает, я не сразу заметил, что небо начинает светлеть. А когда заметил, обе луны уже были еле видны, а с востока выползало солнце. Хотя, минуточку... еще одно солнце выползало с запада! А Кей говорил, что два солнца будут... не помню когда... Видимо, уже пора.
Я шел по площади, удивленно глядя на небо, и поэтому пропустил момент появления Кельнмиира. Спустя какое-то время я поднял глаза, а он уже стоял передо мной и ухмылялся. Свеженький, бодренький, даже не запылившийся. Только в уголке губ у него едва виднелась запекшаяся кровь.
— Как пробежка? — с ходу поинтересовался он.
— Нормально, — небрежно ответил я, все еще с опаской глядя на испачканную кровью губу. — А как ты умудрился так легко отделаться?
— Легко? — переспросил Кельнмиир. — Да я добрых полчаса восстанавливался. Если бы мне под руку не попался один зазевавшийся стражник, то потребовалось времени раз в пять больше.
Я начал догадываться, зачем ему понадобился этот самый стражник.
— А стражник? ... — неуверенно начал я.
— Жив твой стражник, — небрежно махнул рукой Кельнмиир и слизал языком остатки крови с губы. — В человеке пять литров крови, потеря какого-то литра — далеко не смертельна. Найдут, откачают, поест мясца, печенки — и как новенький.
Надеюсь, что это правда. Но стоит ли ему верить? Он ведь вампир.
— Пойдем? — с ходу продолжил он, накидывая капюшон.
Я посмотрел по сторонам.
— Куда?
— Хм-м... хороший вопрос, — неожиданно задумался Кельнмиир.
Над площадью светало. Кельнмиир очень вовремя прикрыл лицо, поскольку, едва он произнес последнюю фразу, на нас упал первый золотой лучик света. Тени начали судорожно разлетаться с площади, прячась неведомо куда, скорее всего по каким-нибудь подвалам. Некоторые падальщики не успевали, и их слизывало лучами света. Они беззвучно исчезали, а на их месте свет вспыхивал особенно ярко. Мостовая засветилась радугой красок, отсвечивая свет солнц. Мне стало окончательно ясно, почему днем нельзя было увидеть ни одной тени. С неба светили два огненных шара солнц, а на земле камни мостовых и стены домов отсвечивали тем же ярким светом.
С непривычки мне резануло глаза, и я невольно зажмурился.
