Флер засмеялась:
– В графстве будут долго судачить об этом.
– Мы сочиним историю, чтобы удовлетворить их любопытство. Им нет необходимости знать подлинные причины. Он умер, и ни к чему рассказывать всю правду.
Флер представила мертвое тело Грегори в гостиной. Ей удалось увидеть его лишь мельком, но она успела заметить выражение удивления на лице отчима.
Она прижалась к груди Данте и закрыла глаза. Ей все в нем было мило, даже запах влажного шерстяного сюртука.
– Он объяснил тебе? Сказал, кто там был? – спросила Флер.
– Он сказал лишь, что в том не было его вины. Думаю, ты была права. Он не способен убить. То, что случилось в коттедже, произошло не по его инициативе.
– Хотя он заплатил мистеру Смиту за то, чтобы убить меня.
– Да. И только по этой причине я рад, что он мертв. – Данте снова поцеловал ее в губы. Медленно и нежно. – Когда я поеду утром к тому дому, возможно, я не вернусь с фургоном. Я кое-что должен уладить.
– Что именно?
– Да так, небольшое дельце… А теперь давай найдем комнату, где мы можем побыть одни. Я хочу подержать тебя в своих объятиях и забыть о Фартингстоуне до утра.
Глава 27
Любовь к добродетельной женщине стимулирует перемены даже в мужчине далеко не ангельского поведения.
Данте постиг эту удивительную истину на следующее утро, когда услышал стук лошадиных копыт возле дома Фартингстоуна. Он закрыл гроссбух управляющего, который внимательно изучил в библиотеке, и положил пистолет на стол рядом с диваном, на котором сидел. Около пистолета он оставил письмо, которое нашел в сюртуке Фартингстоуна.
В пустынном доме послышались шаги – поначалу торопливые, затем медленные. Паузы говорили о том, что посетитель проверял комнаты.
Дверь в библиотеку открылась, и просунулась темноволосая голова.
– Фартингстоун?
– Его здесь нет, Сидцел.
Голова посмотрела налево и направо. Дверь широко распахнулась. Сиддел огляделся вокруг, чтобы убедиться, что они одни.
– Где он?
– Он ушел в мир иной. Судьба была добра к нему.
Сиддел издал вздох облегчения:
– Она добра и к вам. Я счастлив в этом убедиться.
– Вы так беспокоились за мою безопасность?
Сиддел сел в кресло и принял вид успокоившегося человека.
– Он прислал мне экспресс-почтой письмо, которое меня очень встревожило. В нем говорилось о ваших угрозах в его адрес. У меня возникли опасения, что дело не терпит отлагательства.
– Я не знал, что вы настолько близко знакомы, чтобы он мог написать вам такое письмо.
– Я иногда давал ему советы. Не знаю, что заставило его написать мне это письмо, но, принимая во внимание его состояние духа, я вряд ли мог…
– Вы мчались сюда вовсе не для того, чтобы спасти меня и мою жену, Сиддел. Совсем наоборот.
Выпрямившись, Сиддел изобразил негодование:
– Как вы можете говорить такой вздор! Конечно, я…
– Вы не могли рисковать, опасаясь, что он обратится в суд, если то тело в коттедже будет найдено. Он расскажет о вас и о тех деньгах, которые выплачивал вам все эти годы за ваше молчание. Вас бы повесили сразу после него.
Лицо Сиддела сделалось смертельно бледным. Он не выказал удивления по поводу того, что вся история всплыла наружу. Он перевел взгляд с Данте на гроссбух, на пистолет и сложенный листок бумаги.
– Он оставил объяснение, – сказал Данте, указав на листок. —Думаю, что оно было только что написано, вероятно, вчера утром. Подозреваю, что, если бы вы не приехали, он покончил бы с собой и сделал так, чтобы вы последовали за ним в преисподнюю.
Взгляд Сиддела задержался на листке.
– Нет доказательств.
– Признание умирающего считается серьезным доказательством. Кроме того, он во многом открылся мне. Разумеется, он не рассказал, как вы побуждали его убить мою жену. Это только в письме.
Сиддел засмеялся:
– Ваши клятвенные свидетельские показания меня меньше всего волнуют.
