— А я так думаю, что Москва больше хлебом нуждается, чем васильками, — сказала Анна. — В Москве своих васильков достаточно.
Поспелов хитро прищурился.
— Говорите, хватает в Москве своих васильков?
— Давай не о цветочках, а о более низкой материи, — вмешался Богаткин, не уловив скрытого смысла их разговора. — Как вы Анну Андреевну устраивать будете?
— А это от нее будет зависеть, — опять усмехнулся Поспелов. — Временно она к нам или насовсем. Ежели хочет присмотреться, найдем квартиру, а ежели пожизненно, можем и дом продать.
— Это какой же дом? — полюбопытствовал Богаткин.
— Есть тут, — уклончиво отозвался Поспелов.
— Да ты не жмись, может, дом-то и соблазнит на пожизненно, — подзадорил Богаткин. — А то ты и рад и не рад.
— Да был тут у нас один, выслужился в полковники, построил родителям дом, а теперь забрал их к себе, а дом нам уступил.
— Так ты покажи…
Дом, поставленный полковником, действительно мог привязать к себе владельца. Колхоз соглашался продать его агроному Гончаровой в рассрочку, если она обещает не сбежать из колхоза.
Богаткин поручился за Анну — что-что, на обман Анна решительно не способна, в этом он мог поручиться за нее, как за самого себя.
Но сама Анна колебалась, хотела еще посоветоваться с Алексеем. Вспомнилась и просьба свекрови.
— Василий Кузьмич, а корову здесь можно купить?
— Корову?
— У меня свекровь не соглашается ехать без коровы… — Анна застенчиво посмотрела на Богаткина. — Дети, понимаете. Говорит, без коровы нам не прожить.
Поспелов почесал у виска.
— Корову достанем, — неопределенно сказал он. — Есть у людей коровы. А то и с базара приведем.
Но Богаткину не терпелось сосватать Анну.
— А у себя не найдете?
Поспелов опять поскреб затылок.
— У себя — это, значит, на ферме…
— А вы выбракуйте, — подсказал Богаткин. — Выберите получше и выбракуйте.
Анна знала, как в некоторых колхозах выбраковывали для начальства лучших коров… Нельзя начинать с грабежа.
— Нет, в колхозе я покупать не стану, — сказала она. — Только у частного владельца.
Поспелов пытливо взглянул на Анну.
— Найдем, найдем. Купим, — заверил он и улыбнулся. — В крайнем случае свою продам.
Анна тоже улыбнулась.
— Выбракуете?
— Браковать нечего, корова хорошая. Да уж для милого дружка…
Анна прищурилась.
— Не пожалеете?
— Нет, не пожалею, — решительно вдруг сказал Поспелов. — Переезжайте. А корова… Корову найдем.
И Анна тоже решилась, как-то сразу решилась, и они ударили с Василием Кузьмичом по рукам.
Богаткин засмеялся.
— Это не все. Придется еще устраивать Бахрушина, — предупредил он. — Мужа от жены не оторвешь.
Поспелов задумался.
— А его кем?
— Бухгалтером.
— У нас и должности такой нет, и на Малинина не обижаемся.
— Мы пока подержим его в отделе, а начнем укрупнять колхозы, понадобится и бухгалтер… Поспелов переглянулся с Кучеровым. Их заботило не столько устройство Бахрушина, сколько предстоящее укрупнение. Колхоз в соседнем Кузовлеве был не таким уж приятным дополнением для «Рассвета».
Но все это, конечно, не могло повлиять на желание Поспелова заполучить Гончарову. Если укрупнение произойдет, она особенно будет нужна, чтобы поправить дела в Кузовлеве.
После этой поездки все пошло быстрее и легче, чем можно было предположить. Райком дал согласие, Богаткин рекомендовал, правление колхоза утвердило Гончарову агрономом, и вот уже грузовик колхоза начал совершать рейсы между Сурожем и Мазиловом. Ни Алексей Ильич, ни Анна не жили особо богато, но домашнего скарба набралось предостаточно.
Анна торопилась с переездом. Приближался весенний сев, и она боялась кому-то доверить это дело. Как посеешь, так и пожнешь. Как пожнешь, так и пожрешь. А есть придется теперь то, что она посеет и вырастит. Вещи не успели перевезти, а она уже начала ночевать в колхозе. То у Поспелова, то у Мосолкиной, заведующей молочной фермой.
Мосолкина — симпатичная женщина. Спокойная, добродушная, не без хитрецы. Жила вдвоем со взрослой дочерью и охотно приглашала Анну к себе.
Но вот наконец переезд совершился. Бахрушины заняли полковничий дом. Расставлены были шкафы и кровати, развешаны занавески. В доме началась новая жизнь. Только самой Анне некогда было его обживать. Она пропадала то в поле, то в правлении. Неугомонный ее характер не давал покоя ни ей самой, ни окружающим. Поспелов сперва покряхтывал, потом смирился.
Только Алексей не мог простить Анне, что она согласилась пойти в «Рассвет», не посоветовавшись с ним. Ему хотелось перебраться в колхоз ради спокойной жизни, а с такой женой, как Анна, в деревне оказалось еще беспокойней, чем в городе. Анна не умела спокойно жить. Во всяком случае, ей чужда была невозмутимость, с какой Алексей относился к окружающему.
В Суроже Анна надолго притихла, попав в канцелярию. Туман войны лишь постепенно рассеивался в ее сердце. Сидя за бурым, закапанным чернилами столом, она медленно приходила в себя. Вороха бумажек заслоняли от нее и землю, и солнце, и людей…
Воздуха не хватало, но кое-как можно было дышать. Она вырвалась из плена привычки ради дочери. Так ей думалось. Ради самой себя она не стала бы ломать привычный уклад жизни. Но стоило ей вырваться на простор, соприкоснуться с живым делом, ей самой сделалось непонятно, как могла она так долго тянуть бремя нудной канцелярской лямки.
Прав был Петухов, тысячу раз прав, когда гнал ее на землю! Ее место в поле, под солнцем, на ветру. Она точно ожила. Радовалась всему, что ее окружало. Вновь вспыхнула нежность к Алексею. Она точно помолодела, и муж опять казался ей добрее и лучше, чем это было в действительности.
Вскоре после переезда Алексей зазвал Поспелова в гости. Поспелова и Малинина, счетовода колхоза. Справить новоселье. Должно быть, ему хотелось понравиться Поспелову, да и не одному Поспелову.
Водки было с избытком, за закуской Алексей специально съездил в Сурож.
— Василий Кузьмич! Павел Павлович! — восклицал Алексей, обращаясь к гостям. — Это только первая колом! Вторая соколом, а остальные мелкими пташками…
Поспелов пил в меру, старался блюсти достоинство, но тут не выдержал, переложил через край, так настойчиво угощал Алексей.
Анна помалкивала. Что могла она возразить? Новоселье! От хозяйского стола гостей не отваживают.
На другой день Алексей привел Малинина и Поспелова опохмеляться, на третий продолжали опохмеляться, а на четвертый…
На четвертый день правление утвердило Алексея на должность бухгалтера.
Он вернулся домой победителем.
