– Очень сексуально. – Он провел руками по ее бедрам, потом прикоснулся к груди; кружевной лиф скрывал соски. – Но долго тебе в этом не пробыть.
Он сбросила с себя его руки.
– Мне потребовалось несколько часов, чтобы обмануть бдительность этой нацистки Герт и выбрать себе эту вещицу. – В ее глазах горел недвусмысленный призыв. – К тому же сегодня главная – я.
– Опять? – усмехнулся он, но ее руки уже завладели его членом. Она ласкала его, припав головой к его груди.
– Мне нравится, когда ты берешь инициативу на себя, – признался он.
Она подняла глаза. Выражение ее лица было серьезным.
– Помнишь, ты говорил, будто мне хочется, чтобы ты брал меня силой? Ты сказал, что для меня это оправдание, способ не испытывать вины перед памятью отца.
– Я ошибся?
– Да. Просто мне нравилось гадать, как далеко ты зайдешь.
По ее тону он понял, что это не прелюдия перед любовным актом, а серьезный разговор.
– Ты – единственная женщина, которую я когда-либо пытался принудить к любви. Я не сделал бы этого, если бы твое тело не сигнализировало, что ты хочешь меня. Изнасилование – непростительное преступление. Ты представить себе не можешь, как я ненавидел себя в ту ночь, когда ты позвала на помощь Дженни.
– Ты меня испугал, – созналась она.
– Я хотел, чтобы ты целовала меня, говорила, что любишь меня, а не Брента, но я был так разозлен, что переусердствовал.
– Понимаю, – прошептала она и поцеловала его в шею.
Ничего она не понимает! Он не мог заставить себя объяснить ей, что остановился тогда на роковой грани. Он твердил себе, что в последний момент все равно опомнится, что это всего лишь способ ее проучить, но факт остается фактом: Ройс пришлось закричать!
Долгие годы он видел в зеркале не то, что остальные люди. Из зеркала на него смотрел отец – жестокий человек, садист, изнасиловавший молоденькую девушку.
Митч твердил себе, что совершенно непохож на отца, он убедил себя в этом, хотя и избегал зеркал. Но та ночь с Ройс послужила доказательством, что гены, обусловившие его внешний облик, могли как-то сказаться и на его психике.
Большую часть жизни он упрямо доказывал самому себе, что похож на отца только внешне, теперь же это вызывало у него сомнения. Что скажет Ройс, если узнает о его отце? Не заронит ли это подозрения и в нее?
Признаться ей во всем будет страшным испытанием. В один прекрасный день он обязательно все ей выложит. Но не теперь, когда он только-только завоевал ее любовь.
А почему, собственно? Если любовь не означает доверие, то в ней нет никакого смысла. Он доверял ей так, как никому и никогда. Что же препятствует ему открыться?
29
На следующее утро Митч привез Ройс к себе в контору. Секретарь поздоровалась и опустила глаза. По пути в кабинет им встретилась группка молодых сотрудников, которые поспешно поприветствовали босса. Вид у них был смущенный.
Почему никто не поздравляет Митча? Разве это не было бы естественно?
Секретарша Митча подала ему стопку записок и как-то нервно сказала «доброе утро».
Казалось, Митч не замечает тревожных симптомов. Он сказал:
– Со мной хочет побеседовать Пол. Потом я сделаю несколько звонков, и мы поедем за кольцом.
Он разговаривал по телефону, когда спустя несколько минут в кабинет вошли Пол и Вал. У обоих был такой вид, будто они только что повстречали Смерть с косой.
– Дэвид… – Ройс не знала, как лучше спросить, жив ли брат Вал.
– Ему чуть лучше, – ответила Вал.
Почему никто не поздравляет ее с освобождением от подозрений? С растущим страхом Ройс констатировала, что подруга избегает смотреть ей в глаза.
Митч повесил трубку и обратился к Полу:
– Ты узнал, кого решено арестовать по подозрению в убийстве Кэролайн?
Пол понуро кивнул. У Ройс стали приподниматься волосы. Только не Уолли, молила она Создателя. Что за мысли! Какие у нее основания подозревать дядю?
Митч выжидательно смотрел на Пола, чье понурое выражение лица все сильнее действовало Ройс на нервы. Видимо, он огорчен из-за Митча. Случилась какая-то неприятность, которая создаст ему проблемы.
Пол откашлялся и, прежде чем ответить, покосился на Вал.
– Они арестуют Джиана Вискотти. У него нашли револьвер, из которого была застрелена Линда Аллен. Баллистическая экспертиза указывает, что из этого же оружия убита Кэролайн.
Облегчение Ройс было так велико, что она едва не прослезилась. Не Уолли, не Талиа, не кто-то из дорогих ей людей. Она поняла, что для нее опасность миновала окончательно.
Аллилуйя! К ней опять возвращается жизнь! И любовь, без которой нет жизни. Она взглянула на Митча, и тот ответил ей улыбкой, свидетельствующей, что гроза позади. Теперь они смогут начать совместную жизнь.
– Преступление из страсти, – без выражения произнес Пол. – Кэролайн велела графу проваливать.
– Разве такие преступления совершаются не по наитию? – удивилась Ройс.
– Как правило, но не всегда. Это – запутанное, поразительно продуманное преступление.
– Отлично, дело закрыто. – Митч сиял, не обращая внимания на то, что Пол расстроен. – Итальянскому графу понадобится умелый адвокат. Только мне пускай не звонит: мы уезжаем в свадебное путешествие.
Ройс не могла не расплыться в блаженной улыбке, представив себя в роли жены Митча, но в следующую секунду подумала, что придется научить его советоваться с ней, а уже потом принимать решения. Лично она собиралась остаться в городе, чтобы быть с Вал, когда скончается ее брат. Вал была с Ройс, когда та нуждалась в ней, хотя Ройс мысленно совершила предательство, усомнившись в преданности подруги.
– Хорошая мысль, – тихо сказал Пол, прежде чем Ройс успела высказать свои возражения. Открыв кейс, он вынул газету. – Тебе действительно следует на время покинуть город.
У Ройс потемнело в глазах от страха. Пол держал в руках газетенку Тобиаса Ингеблатта. Что этот проныра тиснул на сей раз? Она подошла к столу, на котором Пол развернул газету, поманив Митча.
Половину страницы занимала фотография пожилой женщины с искаженным безумием лицом. Шапка над уродливой фотографией была набрана буквами того размера, какой приберегают для убийц-маньяков: «БЕЗУМНАЯ МАТЬ ДЮРАНА».
У Ройс бешено заколотилось сердце. Нет, только не это! Как Ингеблатт узнал о Лолли? Ройс сообразила, что фотограф был мужчиной и застал Лолли врасплох. Возможно, он специально напугал ее. Она бросилась на него, уверенная, что ей опять грозит насилие. Бедная!..
Статья представляла собой смесь полуправды и беззастенчивого вранья. Ингеблатт утверждал, что Лолли хладнокровно убила своего двоюродного брата. О групповом изнасиловании в статье не было ни слова. Репортер высказывал предположение, что Митч тоже склонен к насильственным действиям, поскольку арестовывался за неспровоцированное нападение на беззащитного фермера. В заключение говорилось, что Митч сменил имя, чтобы скрыть факт ареста и то, что его мать содержится в лечебнице для душевнобольных.
Ройс так рассвирепела, что, окажись сейчас в кабинете Ингеблатт, она бы растерзала его. Теперь Митч мог забыть о назначении судьей. Статья причиняла такой вред его репутации, что сомнительным становилась вся его будущность юриста.
А Лолли… Боже, что будет теперь с этим несчастным созданием?
Ройс несмело взглянула на Митча. Он вчитывался в статью, напоминая обликом ученого, изучающего что-то с увеличительным стеклом. Она встретилась с ним взглядом и прочла в его глазах глубокую
