Да, он испытывал страх, но не за собственную жизнь. Этот страх он преодолел еще в юности,, когда обитал на улице и мог в любую минуту сделаться добычей более сильного. Он выжил тогда, несмотря ни на что. Но теперь он испытывал куда больший страх, чем тогда, когда он опасался уснуть на улице, чтобы кто- нибудь не полоснул его по горлу ради куска черствого хлеба или его драгоценных теннисных тапочек.
– Знаешь, Ройс, ты всегда была слишком умна, и это не принесло тебе пользы, – донесся до Митча голос Брента. – Ты права: Кэролайн любила моего отца, а он ее. Знаешь, как я об этом узнал?
Вопрос был риторическим: Брент сам поспешил с ответом.
– Однажды она приехала из колледжа домой на лето. Тогда она впервые отказалась со мной спать, сказав, что нам обоим надо переключиться на других людей. Я выследил ее и выяснил, что ее новая любовь – мой собственный отец.
Ему оказалось мало, что не проходило дня, чтобы он меня не унизил. Нет, всемогущему Уорду Фаренхолту подавай чего-нибудь покрупнее! Не удовлетворило его и то, что он предал мою мать и стал спать с девушкой, которую она любила, как родную дочь. Ему всегда было наплевать на всех, кроме его самого. Наверное, его лишь раззадоривало то, что он соблазнил единственную мою истинную любовь.
Ройс прерывисто дышала, у нее кружилась голова, но не столько от порезов, которые уже сделал Брент у нее на руках и ногах, сколько от зрелища бездонной печали, какое сейчас являли глаза Брента. С того момента, как он вошел в ее дом, она знала, что перед ней безумец, но тяжесть его состояния стала ей понятна только сейчас.
– Я ждал в надежде, что Кэролайн опомнится и поймет, что любит меня.
– Ты никого больше никогда не любил? – спросила она, вспомнив про Марию.
– Нет. Вот только чуть не полюбил тебя. – Он схватил одну ее грудь и слегка сжал.
Ройс не могла не обратить внимание на увеличивающееся на глазах вздутие у него в штанах. Боже, он совершенно рехнулся! Не последовала ли она его примеру? Не померещился ли ей палец Митча, появившийся в щели за дверью? Вдруг никакого Митча там нет?
Конечно, он тут, рядом! Она прерывисто вздохнула, чтобы прийти в себя. Несмотря на ее проступок, Митч любит ее по-прежнему и готовится ее спасти.
– Ты была хороша в постели, – продолжал Брент, хватая нож, но другой рукой продолжая ласкать ее тело. – Если бы ты не клюнула на Дюрана, я бы не нанял Линду Аллен, чтобы она подложила в твоем доме кокаин.
– А бриллианты? – Она намеренно смотрела в сторону. Он пришел в сильное возбуждение, и она не хотела, чтобы он заметил, какое это вызывает у нее отвращение.
– Их сунула в твою сумочку мать. Она считала, что ты мне не пара. Ведь она была права, правда? Мать меня любит.
Ройс мысленно поздравила себя с хорошей интуицией. За случившимся с ней, во всяком случае, за частью случившегося, стояла Элеонора Фаренхолт. Она могла соперничать в смысле безумия со своим сыночком. Почему подобные личности разгуливают на свободе, в то время как страдалицы вроде Лолли Дженкинс не могут получить необходимой им психиатрической помощи?
– Мать призналась мне в этом сразу после твоего ареста. Она очень любит отца. Она была в ужасе от того, что он сделает, если узнает. – Он оставил в покое одну ее грудь и занялся другой: окуная палец в ее кровь, он размазывал ее по соску. В том, что это стимулировало его сексуальный аппетит, не было ни малейшего сомнения.
– Я тоже люблю мать. Она всегда готова прийти мне на помощь. Зато отец всегда меня унижал. Ему никогда ничего не нравилось. Я сказал матери держать язык за зубами. Никто не смог бы доказать, что именно она положила сережки к тебе в сумочку.
Последовало длительное молчание.
– Я удивлена, что Кэролайн удовлетворяла твоего отца, – молвила Ройс, чтобы снова вызвать его на разговор.
– Она моложе и податливее, но в остальном очень похожа на мою мать. Ты обращала внимание, как они похожи внешне? Она была моей матери все равно что дочь. Представляешь, что бы стало с матерью, если бы она узнала, что отец собирается уйти от нее к Кэролайн?
– Ты хочешь сказать, что как только Кэролайн вступила бы в права владелицы завещанного ей состояния, твой отец…
– Сбежал бы с Кэролайн на юг Франции. Поэтому она и хотела продать дом. – Брент покачал головой с искренней печалью на лице. – Мать не пережила бы подобного унижения. Я избавился от Кэролайн и тем спас ее.
Только не думай, что я поступил так под влиянием момента. У меня ушло много лет на подготовку. Я припасал наличность, не оставляя следов. Я прикидывался славным малым, чтобы меня никто ни в чем не заподозрил. Дождавшись подходящего момента, я забрал то, что принадлежало мне по праву, – Кэролайн. Теперь отец знает, что такое лишиться единственной любви. К тому же я защитил мать.
– Почему ты считаешь, что теперь твой отец не уйдет от матери?
– Без Кэролайн отец не разведется с матерью. Он слишком любит ее деньги. Вспомни, он не уходил от матери, дожидаясь, чтобы Кэролайн получила состояние. Видишь ли, деньги он любит больше всего остального.
– Наверное, твоя мать третировала отца. Она держала свои миллионы в своем личном распоряжении. – Ройс шла на отчаянные средства, лишь бы разговор не иссякал. Почему Митч так медлит? – Насколько я понимаю, она была
очень скупа?
– Только не со мной, – гордо ответил он. – Мне она давала все, что я ни попрошу. Почти все деньги, которые я заплатил за наркотики, подброшенные Линдой Аллен в твой дом, я получил от матери.
– Никакого снятия крупных сумм с чьих-либо счетов обнаружено не было. Брент был очень доволен собой.
– Я копил деньги, клянча понемногу у матери. Кто знает, сколько карманных денег расходует богатая женщина? Думаешь, я так глуп, что положил бы их на счет, где их нашла бы налоговая служба и принялась бы задавать разные вопросы?
– Нет, – согласилась Ройс, – для этого ты слишком умен.
Он осклабился.
– То-то. Я всех перехитрил.
Ройс лихорадочно раздумывала, что бы еще сказать. Почему Митч столько копается? Могучая эрекция Брента подала ей идею. Если он по-настоящему возбудился, то отложит свой револьвер.
Ее руки были привязаны с спинке кушетки по бокам. Ройс немного поерзала, заставив груди помотаться из стороны в сторону, но так, чтобы это не выглядело слишком грубым розыгрышем.
– Пожалуйста, – пролепетала она, хотя минут десять тому назад готова была умереть, но ни о чем его не просить, – не убивай меня!
– Будь со мной нежна, и я дам тебе жить… – Он улыбнулся застенчивой улыбкой, которая, как она знала по опыту, была у него прелюдией к сексу. – Чуть дольше.
Он склонил голову и слизнул кровь у нее с соска. Обведя сосок по периметру своим жадным языком, он впился в него губами.
В одной руке у него был нож, в другой револьвер, но ни на то, ни на другое оружие он уже не обращал внимания. Где же Митч? Ройс в отчаянии оглянулась на дверь. Увидев, что дверь слегка движется, она испытала огромное облегчение. Митч высунулся из-за двери, и она вздохнула. Вздох получился похожим на стон. Брент принял его за выражение удовольствия. Он приподнял голову, и на его лице, разместившемся у нее между грудями, появилась торжествующая улыбка.
– Ну и горяча ты, Ройс! Ух, горяча! – Он уронил револьвер и запустил руку ей между ног.
Увидев упавший на кровать револьвер, Митч со всей силы метнул полный монет презерватив Бренту в голову. От удара резина порвалась, монеты веером просыпались на кровать. Брент завопил и отскочил, но Ройс успела заехать ему ногой в пах. Он свалился на пол, корчась, но не выпуская нож.
Митч ринулся на Брента. Ройс отчаянно извивалась, но ей пока не удавалось освободить кисти от веревок. Пока Митч тузил Брента, катаясь с ним по полу, она вывихивала себе пальцы, силясь дотянуться до узлов.
