Полина случайно встретилась взглядом с отцом. В его глазах отразилось то же недоумение, которое почувствовала она сама.
Ярмарка в райцентре устраивалась ежегодно и была событием в жизни района. Лотки выстраивались по периметру площади. Каждый хозяин украшал свой как мог. В прошлом году Кольчугины выставляли рыжий прилавок, сразу выделявшийся на общем сине-зеленом фоне. Лоток получился самый красивый. Антипов напек пышных сдобных калачей, которые и стали, собственно, главным украшением. Любава собрала в связки баранки и бублики, Семен установил несколько самоваров. Была презентация рогаликов. Весь день возле их лотка толпился народ. Пили чай с рогаликами, нахваливали сдобу. В прошлом году Любава с гордостью сообщила дочке, что они с отцом взяли главный приз – домашний кинотеатр.
А на сегодняшней ярмарке бывшие супруги оказались по разные стороны площади, как раз друг напротив друга. Палатка Семена и Сизовой – напротив хлебного лотка. Сизова, конечно, нервничала. Это было заметно по суете, создаваемой вокруг палатки. Любава издалека наблюдала, как Семен несколько раз подгонял грузовик, как Наталья то и дело переставляла товар, затрудняясь решить, что оставить на переднем плане – сладости или фрукты.
Любава примерно представляла, что должна чувствовать сегодня соперница.
Все знали, что лоток Кольчугиных был в прошлом году лидером. Знала Наталья, что Семену нужна победа, не мог он ее уступить бывшей жене.
Наталья старалась. А Любава была спокойна. Не суетилась, не бесилась. Потому что целый месяц жила этим днем, видела его. Она продумала все детали. Каждая мелочь была учтена. Не беспокоилась она за свой лоток.
Конечно, кое-что по сравнению с прошлым годом она решила усовершенствовать. Заказала самовары, расписанные под хохлому. Вызвала из города на выходные сестру Светочку, художницу. Та играючи набросала ей красочный лозунг, не устаревший с советских времен: «Хлеб – всему голова». Светочка же посоветовала продавцов нарядить в белые поварские колпаки.
Любава так и сделала. Сшила колпаки. Накрахмалила их – торчком торчат. Она не намерена сегодня стоять за прилавком сама, как это делала каждый год. У нее будут дела поважнее. Поработать продавцами согласились мальчишки – племянник Тимоха и его приятель Петька.
Открытие ярмарки было назначено на десять. Глава района поднялся на широкий помост, установленный напротив Белого дома, сказал речь. Говорил глава коряво, но бодро. Народу нравилось. После приветственного слова участникам представили членов жюри и независимых экспертов, в числе которых Добров поднялся на сцену. Потом начался концерт районной самодеятельности.
Любава, как и обещала, ни на минуту не оставляла своего гостя. Первым делом она повела Доброва к своему лотку, возле которого стояли стол с навесом и стульчики.
– Это продукция нашей пекарни, – представила она ассортимент лотка. – У нас сегодня презентация слоеных пирожков. Попробуйте.
Добров послушно уселся за столик и стал пробовать. Пирожки оказались воздушными, действительно вкусными. Любава сидела рядом и смотрела, как он ест. Она нарочно села так, чтобы из лотка напротив хорошо просматривалась вся картина их чаепития.
Столик стоял на открытом месте, его было видно отовсюду. Семен, до которого пока ни эксперты, ни комиссия не добрались, был свободен и не мог не наблюдать, что творилось возле лотка бывшей жены. А там толпились дети, приехавшие выступать, – расхватывали горячие пирожки. А хозяйка откровенно уединилась со своим гостем. Тот ел. Не пробовал, как все члены комиссии делали обычно – двумя пальчиками по кусочку, – а именно ел. С удовольствием, обжигаясь, большими кусками. А Любава смотрела ему в рот. Когда-то давно, в молодости, она так смотрела, как ест Семен. Смотрела, подперев щеку кулаком. Именно это теперь наблюдал Семен Кольчугин со своего боевого поста.
– Ишь как Любовь Петровна комиссию-то обхаживает! – причмокнула Наталья.
– Где ты видишь комиссию? – хмуро оборвал Семен. – Комиссия-то вона где!
И действительно, глава администрации притопывал и прихлопывал в компании фольклорного ансамбля. Члены жюри изображали заинтересованность. И хоть смачные запахи блинов, шашлыков и сдобы заставляли их давиться слюной, они не могли сделать и шага без команды своего начальника.
– Теперь, пока все похабные частушки с бабами не перепоет, с места не сдвинется, – кивнул Семен в сторону Никиты Панина.
– А это тогда кто ж? – махнула Наталья в сторону хлебного лотка.
– Кто-кто… Я-то откуда знаю?
– Любовник, – сделала вывод Наталья. – По всему видать.
И поскольку она не отрывала глаз от хлебного киоска, то и не заметила выражения глаз своего сожителя. А зря. Это надо было видеть.
– А еще меня шлюхой называла! – продолжала Наталья. – А у самой небось в запасе давно был! Не вчера ж она с ним познакомилась! Вон как обхаживает!
Семен выбрался из тесной коробушки своего лотка и закурил. Между тем глава района пошел вприсядку, солистка ансамбля надрывалась над ним без микрофона, а взмокшие члены жюри, давясь слюной, отбивали ладони. Они устали. Как только в репертуаре ансамбля образовался приличный зазор, взмокшего главу администрации подхватили под белы рученьки и потащили к лотку Любы – он стоял первым в ряду, и начинать следовало с него.
– Хлеб – всему голова! – громко продублировал Никита, подводя свою свиту к Любавиному столу. – Ну Любовь Петровна, ну женщина! Не женщина – огонь!
Члены свиты сдержанно улыбались. Добров прихлебывал чай из пузатой чашки.
– Что у тебя новенького, Любонька? Я ведь не забыл твои рогалики прошлогодние, – рассыпался мелким бисером Никита.
– Чем богаты, тем и рады, – сдержанно поприветствовала Любава гостей. Для комиссии накрыли стол с пирожками.
– Как у тебя с пекарней? Все обошлось? – поинтересовался Никита, откусывая полпирожка.
– Вашими молитвами, – улыбнулась Любава, вслед за Добровым поднимаясь из-за стола. – Ну, вы тут угощайтесь, а я гостю обещала кое-чего показать.
– Что же ты от нас товарища предпринимателя уводишь? – Никита сощурился и погрозил Любаве пальцем.
Она чуть бровью повела. Любава для себя решила, в каком ключе сегодня станет разговаривать с главой, и придерживалась выбранной линии. Члены комиссии если и почувствовали некоторую дерзость со стороны хозяйки пекарни, виду не подали. Знай наворачивали свои пирожки. Кто их там разберет, у них свои отношения с главой – у этих Кольчугиных, Пуховых и иже с ними. Раз глава позволяет этой бабе дуться на себя, то, значит, есть на то причины.
Глава района считал себя великим стратегом. Отказав Любаве в ее просьбе относительно Пухова, Никита самоустранился. В конце концов, не им придумано, что побеждает сильнейший. Так и оказалось. Когда Пухов пожаловался Панину, что на него наехали какие-то силы, глава только восхитился ушлости этой гром-бабы, своей бывшей одноклассницы. Зауважал. Надо же – не растерялась баба, не сплоховала. Все поставила на место. И к бизнесмену, которого она где-то откопала, стоит присмотреться. Авось пригодится.
Но Любава не давала присмотреться. Уводила его, держала особняком. Явно что-то задумала баба. Это настораживало. Не любил Панин неясностей.
Любава отбила Доброва у чиновников и повела по рядам.
– Что я должен делать? – не понимал Борис своей роли, но чувствовал, что роль есть. Видел, что сестра Полины несколько напряжена, словно вся устремлена куда-то.
– Да ничего. Представьте себя школьником, сбежавшим с уроков.
– На ярмарку?
– Именно!
– Попробую…
Добров начал входить в роль. Наталья Сизова со все возрастающим удивлением наблюдала, как «бывшая» Семена дурачится со своим гостем. Накупили шаров, пристроились к длинной очереди в тир – пострелять. Потом ели мороженое за столиками и все время хохотали, наклоняясь друг к другу так близко,
