– Говорила Володьке, – не слушая Полину, продолжала Марья Ивановна, – чтоб не пялился на замужнюю. Говорила, что хорошим не кончится. Не послушал…
– Любит он ее, – осторожно вставила Полина.
– Любит! А как теперь? Он ведь с ней сюда больше не приедет, дорожка заказана! Ни внучат не увижу, ни сына.
Марья Ивановна зашмыгала, полезла за платком. Мысль о несуществующих внучатах сильнее встревожила ее, чем потеря маслобойки.
– Бог с ней, с маслобойкой, – словно отвечая на Полинины мысли, запричитала она. – Жили мы без нее. А вот сына не увижу, это знаешь как?
– Ну уж сразу – не увидите. Увидите. Сами поедете к нему. Все у него будет хорошо. Что ж теперь? Бывает… Он ведь давно ее любит?
– Со школы, – кивнула Марья Ивановна и просеменила в комнату сына. Притащила коробку с фотографиями. Вместе посмотрели. Пришел Володькин отец, поговорила с ним.
Домой Полина вернулась, когда совсем рассвело. Выгнала Милку в стадо, легла отдохнуть. А в обед ее разбудили.
– Мам, там к тебе, – растерянно смотрел на нее Тимоха.
Она выглянула в окно. У палисадника стоял видавший виды милицейский «уазик». Она и подумать ничего не успела, не проснулась до конца – на кухне появился молоденький милиционер.
– Полина Петровна Мороз?
– Да, это я.
– Здравствуйте. Старший лейтенант Петров. Вот вам повесточка.
Ничего не соображая, Полина заглянула в бумагу. Явиться к следователю для дачи показаний.
– К какому следователю? Зачем?
– Я на машине, могу вас подбросить, – дружелюбно предложил милиционер. – Следователь как раз на месте. А то в следующий раз приедете, ждать придется, то-сё…
Полина не стала возражать, собралась быстро. Пусть лучше на машине довезут, чем на перекладных потом добираться.
Приехали в районную милицию.
Милиционер привел ее к кабинету следователя и сказал: «Ждите». На двери табличка «Следователь Снежко А.Н.». Ждать пришлось долго. Полина сидела в коридоре и гадала: зачем ее сюда вызвали? Вариантов не было.
Через полчаса ее пригласили в кабинет. За столом сидела женщина немного моложе Полины. А может, и ровесница, только сильно ухоженная. Следователь Снежко, вероятно, ужасно гордилась своей должностью. Потому что сразу повела себя с посетительницей свысока.
Пока она спрашивала паспортные данные и заполняла бумажки, Полине ничего не оставалось, кроме как рассматривать ее. Моложавая, ухоженная. Ногти, прическа, костюмчик. Только вот эта некоторая надменность во взгляде, появляющаяся почти всегда у людей, облеченных властью, сразу насторожила Полину.
– По какому поводу меня пригласили? – наконец не выдержала она.
Следователь отвечать не торопилась, уткнулась в свои бумажки. Писала себе.
– Послушайте, у меня нет свободного времени тут сидеть без дела и смотреть, как вы пишете! – вскипела Полина после десятиминутного созерцания.
– Теперь у вас будет много времени, – неопределенно буркнула следователь, не поднимая головы.
Кончив писать, она наконец взглянула на Полину, как, вероятно, следователи в тридцатых годах смотрели на врагов народа.
– К нам поступило заявление, уважаемая Полина Петровна, от гражданина Гуськова Павла Федоровича, из которого нам стало ясно, что вы, не имея лицензии или какого-либо разрешения на частную врачебную практику, все же занимаетесь лечением граждан в своем селе.
Полина молчала. Ай да Павел! Два – ноль в его пользу. Сумел достать… А она клюнула!
– На днях вы, не дождавшись бригады «скорой помощи», сделали гражданке Гуськовой, семидесяти двух лет, укол, после которого она почувствовала себя плохо. Настолько плохо, что попала в реанимацию.
– В реанимацию? Когда? – поразилась Полина. – Я только что… несколько часов назад видела братьев Гуськовых. Они мне ни слова… – Полина осеклась. Она не была готова к такому. Это было совершенно неожиданно и обескураживало.
– Так вы не отрицаете, что занимаетесь врачебной практикой? – даже с некоторым участием спросила следователь. Она наклонилась к Полине, словно стремясь проявить понимание.
– Ничем я не занимаюсь! – возмутилась Полина, поняв, куда клонит следователь. – Помогаю, конечно, советом… А вы бы не помогли? В деревне нет даже захудалого медпункта! Кому давление смерить, кому горло посмотреть… Никто еще в реанимацию не попадал.
Следователь быстро писала за Полиной, а на последнюю фразу заметила:
– Сколько веревочке ни виться…
– Что?
– У вас какой диплом? – поинтересовалась Снежко.
– Мединститут.
– Но врачом не работали?
– Должности врачебной не было. Была ставка фельдшера, я согласилась. А когда ставку сократили, осталась без работы.
– «Осталась без работы, – повторила следователь, не переставая записывать, и, как бы подсказывая Полине, продолжила: – И стала практиковать на дому». Так? Жить-то чем-то надо…
– Ничего я не стала! – возмутилась Полина. – Устроилась в Дом культуры. А сельчанам помогаю, только если уж невмоготу.
– Да вы зря кипятитесь, – снова вкрадчиво сказала следователь. – Я ведь понимаю вас… как женщина женщину. Остались одна, с ребенком на руках… Почему и не подработать, если деньги сами в руки идут?
– Вы что? Какие деньги? – задохнулась Полина. – Вы что мне тут шьете? – Она даже вспотела от возмущения. – Вам это Гуськов наплел? Так он зуб на меня имеет, личные счеты у нас…
– Какой зуб? За что? – живо заинтересовалась следователь.
– От него жена сбежала. А он думает, что это я ей побег организовала.
– От него жена сбежала? – У следовательницы в глазах мелькнул живой интерес. – Надо же! Да это просто приключенческий фильм какой-то… И что? С любовником?
Полина вдруг увидела эту бабу с новой стороны. Злобная бабенка, без личной жизни, поэтому чужая вызывает такой нездоровый интерес. Чем-то ее собственная не устраивает, и она теперь кипит, злобствует. От сделанного открытия Полине стало как-то тоскливо.
– Это к делу не относится! – отрезала Полина.
– Ну почему же? – с плохо скрываемым тайным злорадством заговорила Снежко. – К вашему делу теперь многое может отнестись. Если вы на самом деле так активны, как об этом говорят, то много у себя в селе могли… натворить. Есть сведения, что в ваше дежурство на дискотеке в клубе кто-то чуть не умер…
– Ну, это уже перебор, знаете! – возмутилась Полина. – Думаете, я не знаю, как это дело затеяно? Только вчера Гуськовой плохо стало, а сегодня за мной приехали. Это противозаконно, любому понятно.
– А что же – ждать, когда вы еще полдеревни уморите? Знахарка…
– А вы не оскорбляйте меня! – возмутилась Полина. – Гуськовы вам заплатили? Ну и отрабатывайте свое! А оскорблять меня не надо!
Полина понимала, что так говорить не следует, но внутри у нее отключились тормоза. Она терпеть не могла таких вот, как эта Снежко. Она устала с ней общаться.
– Да как вы смеете? – Дама за столом покраснела до корней волос, тяжело задышала. – Во взяточничестве меня обвиняете? Да это… Да за такое… Да из-за таких, как вы, люди и умирают! Тоже мне – врач! Ее от работы отстранили, а она лезет! Ну ничего! Мы тебе пыл-то охладим!
Полина молча наблюдала за следовательницей. Как та распалилась, вспыхнула на ровном месте.
