проблемы?
— Не знаю, как у больших, но у мелких, разумеется, есть. Вспомните, в каком трудном положении оказался в прошлом году Хартли из-за леса Олдсли.
Лорд Генри Хартли был распорядителем западно-сассекского клуба, а лес Олдсли, принадлежавший маркизу Хайдену, был в числе важнейших охотничьих угодий.
— Я ничего не слышала о лесе Олдсли.
Сэр Мэтью явно мне не поверил:
— Неужели вы никогда не слышали, что в лесу в качестве приманки положили отравленное мясо и две гончие Хартли подохли?
— Какой ужас! — ахнула я. — И почему никто не сообщил мне об этом?
Сэр Мэтью постучал своими длинными изящными пальцами по бархатному подлокотнику.
— Кажется, помню, Аннабель, я и сам узнал об этом лишь в конце сезона, а у вас тогда были другие заботы.
Помолчав, мы подумали о Джералде.
— Расскажите, что же случилось? — попросила я. — Все знают, что лорд Генри регулярно охотится в лесу Олдсли. Кому пришла в голову дикая мысль положить там отравленное мясо?
— Генри думает, что это было сделано по приказу маркиза.
— Что?
Сэр Мэтью кивнул:
— Он подозревает некоего Эплби, который пожаловался ему, что в лесу расплодилось слишком много лис и они досаждают местным фермерам. Однако Генри сказал, что ему не попадаются лисы, поскольку лесничие не затыкают нор, а лисы — животные ночные, возвращаются в свои норы обычно по утрам. Если не затыкать нор, охотники, выезжающие днем, не найдут никаких лис. Большинство таких крупных землевладельцев, как маркиз Хай-ден, сотрудничая с членами местных охотничьих клубов, велят своим лесничим затыкать норы во время охотничьего сезона.
Если лесничие маркиза Хайдена не удосужились заткнуть норы, лорд Генри, естественно, не обнаружил никаких лис. Они мирно спали, тогда как гончие носились за ними по всему лесу.
— Почему лорд Генри полагает, что собак отравил человек маркиза?
— Получив весьма наглое послание от Эплби, который возмущался, что лис не истребляют, лорд Генри разгневался и написал маркизу письмо. Он обвинил его лесничих в том, что они не выполняют своих обязанностей. Ожидая ответа, лорд Генри продолжал охотиться в лесу Олдсли. Вот тогда-то и отравили его гончих. Представляете, в какое он пришел бешенство?
Я вообразила состояние лорда Хартли. В такой ситуации каждый жаждал бы мести, а лорд Генри не отличался спокойным нравом.
— Что же было потом? — спросила я.
— Хартли отправился в Лондон, чтобы повидать маркиза. Хайден старый человек и никогда не увлекался охотой, но он хорошо осознает свой долг перед людьми. Отказавшись уволить наглеца Эплби, он велел лесничим заткнуть норы в лесу Олдсли. — Аскетическое лицо сэра Мэтью просияло, как у монаха, узревшего откровение. — На месте Эплби, — добавил он, — я бы поостерегся попадаться на глаза Хартли.
Я кивнула.
— Однако вернемся к фермерам, — сказал сэр Мэтью. — Как я понимаю, никто из ваших фермеров не внес денег?
— Верно.
Сэр Мэтью фыркнул.
— Но мы не можем обойтись без фермеров, — сердито заметил он. — Полагаю, нам придется снизить взнос для тех, на чьих землях мы охотимся.
К такому же решению, независимо от него, пришла и я.
— Превосходная мысль, сэр Мэтью! — воскликнула я.
Он посмотрел на меня, прищурившись:
— Мы будем испытывать недостаток в деньгах, Аннабель.
— Возможно. После нашего с вами последнего разговора я получила деньги только от своих кузенов Джека и Джаспера.
— Вот уж не думал, что у них есть деньги, — удивился сэр Мэтью. — Известно, что у Джека нет ни пенса, а Джаспер живет только на свое офицерское жалованье.
— По словам Адама, Фанни получила наследство, — объяснила я, — и он купил Снэпа для Джаспера.
— Ну-ну.
Мы оба умолкли, и я, как обычно, обратила взгляд на картину Стаббса.
— А что Стивен? — спросил сэр Мэтью. — Он уже вступил во владение наследством своей матери? Удастся ли вам убедить его внести деньги?
— Боюсь, что нет.
Стивен ненавидел охоту и очень жалел лис. Я давно избегаю обсуждать с ним эту тему. Он заставляет меня раскаиваться в том, что я так люблю охоту.
— А не записать ли в члены нашего клуба герцога? — предложила я. — Он-то любит охотиться.
Сэр Мэтью вздрогнул.
— Не делайте этого, Аннабель, — взмолился он. — Лучше уж страдать от нехватки денег, чем охотиться вместе с Сайе.
Держась того же мнения, я не стала переубеждать его.
— Хорошо, — сказал сэр Мэтью. — Придется обойтись тем, что у нас есть.
— Видимо, не остается ничего иного.
Хотя разговор был исчерпан, сэр Мэтью не ушел, а поудобнее расположился в кресле с бокалом вина.
— Как там новые лошади? — поинтересовался он.
— Понемногу учатся. — Я кисло улыбнулась, ибо чистокровки оказываются совсем неопытными, когда мы начинаем их натаскивать.
— К концу сезона они станут послушными, как ягнята, — заверил меня сэр Мэтью.
— Пора их уже выводить, — заметила я. — Они должны привыкнуть скакать по лесам. К тому же к началу сезона мне надо потренировать и моих охотничьих лошадей.
— Мне тоже следует натаскивать своих гончих. — Сэр Мэтью подался вперед. — Может, начнем охотничий сезон немного пораньше? Вы способны вставать в четыре утра, Аннабель?
— Конечно.
Одна из главных трудностей сезона охоты на лис заключается в том, что погода все еще стоит теплая и приходится выводить гончих рано утром, пока еще прохладно и земля хранит запахи. Значит, в конце августа мне придется к пяти часам быть уже в конюшне, чтобы успеть встретиться в шесть с сэром Мэтью.
Из-за ранних вставаний охотиться на лис желали немногие.
— Вообще-то неплохо бы начать охоту без промедлений, — сказала я.
— У нас гостит Джек, он будет объезжать одну из новых лошадей.
Сэр Мэтью пристально посмотрел на меня:
— Вы так и не сказали, откуда у Джека деньги.
— Ему повезло за игорным столом. Мне почему-то не хотелось сообщать Мэтью, что это я уплатила взнос за Джека.
— Гм. — Мой собеседник скептически усмехнулся.
— Может, мне удастся убедить Стивена выезжать с нами, — сказала я.
— Ведь пока мы не будем убивать, поэтому ничто не потревожит его совести.
— Где он нахватался таких дурацких идей? Да лисы, черт побери, вредные животные!
Чтобы не спорить с ним, я тотчас сменила тему:
— Одна из моих новых лошадей внушает мне серьезные опасения. По-моему, она слишком возбудима, и
