– Составим-ка письмо от имени визиря, – сказал Джедхор, – и я скреплю его печатью, полученной от Нефертити.
Апуи принёс папирус, и Джедхор сам написал послание для Тамита, которое и передал своим верным слугам. В указанный час колесница с двумя хорошо одетыми людьми, исполняющими роль приближённых Аи, выехала по направлению к Большому храмовому комплексу Амона.
Время тянулось очень медленно. Ребята ходили по комнате, как хищники ходят по клетке в зоопарке.
– Если они не смогут похитить Тамита, – твёрдо сказал Саша, – нам во дворец идти нельзя. Сами знаете…
– Ну, если я правильно помню, – Ваня, как всегда норовил поспорить, – это грозит нам каким-то там коротким замыканием во времени и невозможностью вернуться. Чего такого-то? «Фаэтон» у нас все равно уже отобрали.
– Ну, ты скажешь! – возмутилась Аня. – Сам оставайся в этом дремучем Египте, а я пойду вызволять «Фаэтон»… Вот если бы в средневековой Франции… – мечтательно добавила она. – Там я готова была остаться… Только вы не разрешили.
– Ух ты, ах ты! – попался Ваня на эту провокацию. – Ну, конечно! Там ты была со своим рыцарем и порхала, как
– Дорогой мой Иван Владимирович, – ответила девушка с достоинством, – не Вам, приземленному человеку, судить о том, насколько высоко может подняться Птицына на своих собственных крыльях!
Ваня вдохнул воздуху побольше, чтобы ответить не менее цветистой фразой, но Саша очень строго посмотрел сначала на него, потом на Аню.
– Не думаю, что есть какой-то смысл идти во дворец без меня, – сказал он. – Вряд ли царицу порадуют ваши рассказы на русском или английском языках. Так что давайте дождемся успешного похищения Тамита. Это будет означать, что история пошла по своему основному руслу. Я же вспомнил, как мой предшественник был похищен. А что касается «Фаэтона»… Джедхор приложит все усилия, чтобы найти волшебную шкатулку, как он её называет. Я слышал, как слуги докладывали ему о ходе поисков.
– Ну, и что они говорили? – поинтересовался Ваня.
– Да вроде вычислили уже, кто украл прибор, и направились по следу. Но тут от нас ровным счетом ничего не зависит. Предлагаю о другом подумать. Пока время есть.
– О чём? – заинтересовалась Аня.
– Уже второй раз «Фаэтон» переносит нас в прошлое, и у нас опять нет возможности сидеть сложа руки, оставаться простыми наблюдателями, мы вынуждены почему-то принимать участие в исторических событиях. Вам не кажется это странным?
– Знаешь, – медленно произнесла Аня, – тут вообще-то с самого начала всё странно… Но я думаю, это зависит от человека: кем он был, какое положение занимал в обществе, как влиял на историю. Наверно, любой человек как-то на историю влияет. Из маленьких конкретных поступков она и складывается. А все люди связаны между собой. Вот ты, например, проснулся утром в плохом настроении, вышел из дому и нахамил человеку, чтобы «выпустить пар». А этот, кому ты нахамил, допустим, личный шофёр какого-нибудь члена правительства. Твоё настроение передалось ему – цепная реакция. Он сел за руль автомобиля и не справился с управлением, его босс попал в больницу… А в правительстве решался важный вопрос, одного голоса не хватило, ну, и ввели, допустим, войска в соседнюю страну или дефолт устроили… А всё из-за чего? Из-за твоего плохого настроения.
– Ты какие-то страсти рассказываешь, – покачал головой Ваня. – Если бы все так было, мы бы уже из Франции вернулись не в свою Москву, а в какой-нибудь душный кошмар похожего, но искаженного мира, как в кино показывают. Не верю! Как говорил Станиславский. Наверняка существуют какие-то регулирующие механизмы. Ты, как слон в посудной лавке, влезаешь в мир со своим плохим настроением, а другой человек – с хорошим настроением – все это безобразие исправляет.
– Согласна! – обрадовалась Аня стольлюбопытной мысли. – Я ведь о том же и говорю. Регулирующий механизм, Бог или природа – это все игра словами. А по сути, каждый из нас влияет на историю. Каждый поступок вплетается в некий общий поток. Понимаете? – она все больше увлекалась. – И все мы отвечаем друг за друга и за мир в целом. А «Фаэтон», собственно, ничего к этому и не добавляет. Просто, оказавшись в прошлом, мы особенно ярко видим, как работает этот закон истории. Раз мы живём здесь, значит, влияем на данный отрезок времени. Так задумано. Быть сторонними наблюдателями могут только боги. А мы – обычные люди и сразу, автоматически становимся участниками всех событий. Понимаете, о чём я говорю? Не было у нас выбора и нет.
– И все равно странно, – сказал Саша, оставаясь при своём. – Мы же могли оказаться в каком-нибудь захолустье, общаться со случайными людьми… Так нет же, сначала попадаем в легендарный Монсегюр, потом – прямо на похороны не менее знаменитого Тутанхамона.
– Мудрите вы оба, – заметил Ваня. – Каждый просто попадает в свою прошлую жизнь. А уж кто кем был, – это дело случая. И два раза – это еще не статистика. Да и так ли уж сильно в итоге мы повлияли на историю?
– Ну, по поводу Франции – тебе виднее, – не стал спорить Саша. – А здесь на сегодняшний момент мы лишь выяснили, исходя из моих воспоминаний, что Тамит был похищен Джедхором. Джедхор это сделал, потому что мы его попросили, точнее даже, поставили условие, так как у нас нет выбора. Вот и всё, что пока известно о нашей роли в истории Древнего Египта.
– Но это и есть самое важное, – заключил Ваня, – мы же согласились на участие в похищении Анхесенамон. И если не совершим его, история изменится, а этого нельзя допустить. Правильно я понимаю?
– В общем, да, – кивнул Саша. – Но у нас нет подсказки, что делать дальше во дворце: как вести себя, что говорить… Мы даже не знаем, что должно получиться в результате, то есть что будет с Анхесенамон.
– Да, – вздохнул Ваня, – во Франции было проще. Я там добросовестно все вспомнил и выдал готовый сценарий жизни в Средневековье, оставалось лишь чётко следовать этому плану и никакой самодеятельности. А ты, Ветров, халтуришь: половину перезабыл и подбиваешь нас действовать по наитию.
Саша ничего не сказал, лишь виновато развел руками. И Ваня, вдруг почувствовав себя самым
