– И это обещание вы не сдержали, так?
– Вы ошибаетесь. С тех пор как закончился наш роман, я видел Габби только в компании с ее мужем. Пока она не позвонила мне в среду вечером. – Он с несчастным видом уставился в пол. – Она нуждалась в моей помощи. И я оказал ей эту помощь. И она была… она была благодарна.
– Стоит ли спрашивать, в какой форме выразилась ее благодарность? – вежливо поинтересовалась Хейверс.
– Черт, – прошептал Моллисон и заморгал. – Это случилось не в среду вечером. Тогда я с ней не виделся. Это было в четверг днем. – Он поднял голову. – Она была расстроена. Практически в истерике. Это была моя вина. Я хотел как-то помочь ей. Все получилось само собой. Мне бы не хотелось, чтобы Элли узнала.
– К вопросу о предоставленной вами в среду вечером помощи, – сказал Линли. – Вы помогли ей с ночлегом?
– Да, в Шеперд-Маркете. У меня там квартира, которую я снимаю вместе с тремя другими ребятами из Эссекса. Мы пользуемся ею, когда… – Он снова повесил голову.
– Хотите трахнуть кого-нибудь, помимо собственных жен, – устало сказала Хейверс.
Моллисон не отреагировал. Только проговорил столь же устало:
– Когда она позвонила в среду вечером, я заверил ее, что договорюсь, чтобы она пожила в этой квартире.
– Как она туда попала?
– Мы оставляем там ключи. В том здании, у консьержа. Чтобы наши жены… Вы понимаете.
– А адрес?
– Мне придется проводить вас туда. Простите, но иначе она вас не впустит. Даже не ответит на звонок.
Линли поднялся. Моллисон и Хейверс тоже встали. Линли сказал:
–Ваша ссора с Флемингом. Из-за которой вы звонили ему в среду вечером. Она, видимо, не имела отношения к пакистанцу, игравшему за Мидлсекс?
– Она была связана с Габби, – ответил Моллисон. – Тогда, после игры, мы выпили в баре на стадионе. Я уже знал – слухи пошли, – что Флеминг собирается развестись и жениться на Габби. Я и сам мог тогда на ней жениться, но не захотел, а теперь, когда другой… меня заело.
– Собака на сене, – вставила Хейверс.
– Именно. Ну я и намекнул, что тоже был близко знаком с Габриэллой, и не я один. Флеминг и вида не подал, что понял, ушел из бара раньше меня, но остался на стадионе. Подкараулил на стоянке и неожиданно набросился. Не знаю, ее ли честь он защищал или просто срывал на мне злость, но если бы не сторож, сегодня вы расследовали бы мое убийство. Поэтому Кен и поехал в Спрингбурн выяснять с ней отношения.
– Вы знали, что он туда едет.
– Знал.
– Что там произошло?
– Габби сама вам расскажет, – ответил Моллисон.
Моллисон привел их на Шеперд-стрит, дом оказался в двух шагах от того места, где они поставили «бентли». Там, напротив цветочного магазина, витрины которого были заполнены ирисами, розами, нарциссами и гвоздиками, он нажал на кнопку звонка в квартиру, отмеченную только номером 4, без каких- либо других опознавательных знаков. Моллисон немного подождал и дал еще два звонка.
Через мгновение домофон ожил и Моллисон сказал:
– Это Гай.
Загудел замок, и Моллисон открыл дверь, говоря Хейверс и Линли:
– Не наседайте на нее. Вы увидите, что в этом нет необходимости.
Он провел их по коридору и вверх по короткой лестнице – в мезонин. Там Моллисон толкнул чуть приоткрытую дверь и позвал:
– Габби?
– Я здесь, – послышался ответ. – Жан-Поль вымещает на мне свою агрессивность. О-ох! Поосторожней! Я не резиновая.
«Здесь» оказалось гостиной сбоку от входной двери. Мягкая мебель была сдвинута к стене, чтобы освободить место для массажного стола. На нем на животе, частично прикрыв наготу простыней, лежала смуглая от легкого загара женщина. Она была миниатюрной, но с соблазнительными формами. Голова ее была повернута к обращенному во двор окну.
– Ты не предупредил меня звонком, – проговорила она сонным голосом под руками Жан-Поля, с головы, увенчанной чалмой, до ног облаченного в белое и трудившегося над правым бедром Габриэллы. – М-м-м. Это чудесно, – прошептала она.
– Я не мог.
– Правда? И почему же? Тебя снова терзала эта ведьма Эллисон?
Моллисон вспыхнул.
– Я тут кое-кого привел, – сказал он. – Тебе нужно с ними поговорить, Габби. Извини.
