– Угу, – сказала Амбер, откусывая от пиццы с явным удовольствием.
– Куда девался твой акцент?
– Я переехала в Нью-Джерси, когда мне было десять, отец работал в энергетической компании.
– Что? Так значит, ты на самом-то деле девушка из Джерси? – спросил я с удивлением.
– Ну, я точно не знаю, но родилась я в Теннесси, – ответила она, как будто защищаясь.
– Я понял, ты из тех, кто стесняются Джерси, поэтому и сказала, что родом из Теннесси.
– Я не стесняюсь, просто чувствую себя скорее южанкой в душе. Я жила на юге десять лет, а в Джерси – только шесть или семь, пока не стала учиться в колледже в Бостоне.
– А с Чарльзом ты познакомилась в Гарварде?
– Да, откуда ты знаешь?
– Угадал. Ты упомянула, что он тоже там учился, когда Роберт говорил про службу подготовки офицеров запаса.
– Умный мальчик!
– Тебе просто кажется.
– Да, я там его встретила. Он преподавал экономику, скука была смертная. Видишь ли, я изучала естественные науки, но мне захотелось попробовать чего-то иного.
– Он был профессором?
– Да ну, что за глупости. Он был аспирантом. Профессора тебя учить не станут, ни за что. Вот увидишь, в Рэд Рокс тебя будут учить одни аспиранты.
– Да, по-моему, я уже что-то слышал об этом. Но семестр начнется не раньше чем через две недели. Так значит, тебе нравились его занятия, и ты вышла за него?
– Тебя интересует наша лав-стори? – спросила она, совершенно поглощенная своей пиццей, с которой сыр капал на стол. – Чужие романы – такая скука! – Она промокнула губы салфеткой и посмотрела на меня. И я опять испытал знакомое чувство. Эти беззащитные глаза, узкая ладонь, длинные тонкие пальцы.
– Да, мне интересно: вы смотритесь шикарной парой.
– Спасибо. Что ж, ладно. Чарльз защитил диссертацию, оставил Гарвард, тогда мы еще не встречались, я даже не знала, нравлюсь ли ему. Он поставил мне трояк, чем испортил мне средний балл. Затем он перешел на юридический в Йельский университет. Потом вернулся в Колорадо. Стал работать в юридической фирме. Он же из местных, понимаешь. Они с Робертом основали ОЗПА и трудились не покладая рук, чтобы довести это начинание до ума. Многие считают, что это заслуга их отца, но они с ним даже не встречались в это время. Общество – полностью их заслуга.
– Я верю.
– Я оставила колледж и не знала, чем заняться в жизни; попробовала себя в маркетинге и пиаре, но без особого успеха. Тут еще мама попала в больницу – несчастный случай, тяжелое было время. Как-то раз, когда я каталась на лыжах в Вейле, я сбила с ног – вот уж странное совпадение – Чарльза, который помнил меня еще по университету. Я сказала ему, что он испортил мне средний балл, а он засмеялся, рассказал мне про свое дело – они тогда только-только организовали компанию – и предложил работать с ним, на него. Я согласилась. Это потом уж мы влюбились друг в друга и поженились. Вот так.
Амбер закончила рассказ и доела кусок пиццы. Она рассказывала о своей жизни, будто пересказывала скучный роман Хорейшо Олджера про людей, выбившихся из грязи в князи, хотя я знал, что речь шла о детях миллионера, балбесничающих за счет чужих денег и имеющих возможность пролезть в конгресс. В очередной раз я задумался, знает ли она? Стала бы она поддерживать Чарльза, если бы он действительно был убийцей?
– Мне говорили, что ты больше не работаешь в обществе. Чего это ты вдруг решила опять «спуститься в шахту»?
– Да, я не работала какое-то время, после того как мы поженились, Чарльз решил, что это не очень хорошо, если супруги работают в одной организации, поэтому на мое место наняли замечательную девочку, кстати, из тех же мест, что и ты; но теперь, с этим переездом в Денвер, нам требуется больше рабочих рук, вот я и подключилась.
– У вас работает ирландка? Я ни разу не встречал ее в офисе. – Я постарался изобразить удивление от неожиданной новости.
– Честно говоря, у нас случилось большое несчастье. Произошло два ужасных случая за прошлые несколько недель. Тебе никто не говорил?
– Нет.
– Может, оно и к лучшему. Это был просто ужас, как раз когда мы переезжали из Боулдера в Денвер. Кошмар!
– Ну теперь уж рассказывай, что произошло, не бросишь же ты на полуслове?
– Убили двоих человек. В их же собственных домах! А одно из убийств произошло прямо средь бела дня. Мексиканцы. Я думаю, это были члены одной банды.
– И что, их ограбили?
– Видимо, да, причина была в этом, кража со взломом. Если бы ко мне ворвались грабители, я сказала бы им – пусть забирают все. Какой смысл умирать из-за сумочки или… – Ее трясло.
– Да уж.
– В этом городе никогда не угадаешь с соседями – кто хороший, кто плохой, поди пойми. Все выглядят одинаково, разве не так? Плебейское, скучное место. Я никуда не выхожу, занимаюсь только в спортзале.
– Я тут побывал кое-где в городе, по мне так нормальное место.
– Ну уж нет! Как только появляется свободное время, мы отправляемся в Вейл. Уверена, что ты знаешь Денвер лучше меня, хотя я прожила тут целых три года. – Она сделала глоток кофе и стала скатывать пальцем в шарик кусочек расплавленного сыра. Выглядело это потрясающе эротично! Если на то пошло, во всем, что она делала, был некий элемент эротики.
– Который час? – спросила Амбер.
– Без четверти десять, еще не пора.
– Может, еще по кусочку?
– Давай.
Она поднялась и пошла за добавкой. Мне и первый-то кусок проглотить было непросто, но я не хотел ее огорчать. Она вернулась и плюхнула половину мне на тарелку:
– Очень неплохая пицца для такого захолустья.
– А как звали эту девушку из Ирландии, мир тесен, может, я ее знаю?
– Виктория как-то там, она не совсем ирландка, индианка, а родилась в Ирландии. У нее какая-то непроизносимая фамилия, я только однажды ее встретила, такая славная.
– Ну, не припомню, чтобы встречал кого-то похожего, в нашей школе были в основном белые. По-моему, иммигрантов не было вообще, даже шотландцев.
– Она бы тебе понравилась, такая милая.
– Понимаю, что тема не из приятных, но кто был вторым?
– Ханс, он был вице-президентом по вопросам массовых рассылок. Он немного поддавал, никто окончательно не уверен, что произошло. Упал с балкона. Видели, как он спорил с двумя мексиканцами. Полицейские стреляли по ним, но их до сих пор не нашли. Совершенно жуткая история. Ты даже не притронулся к пицце.
– Честно говоря, я уже наелся.
– Ты же сказал, что не против добавки?
– Я не могу тебе ни в чем отказать. – Я широко ей улыбнулся.
Она рассмеялась и скривила лицо, делая грозный вид:
– Меня обманули, я вне себя от ярости!
– Прошу прощения, – сказал я. – Слушай, может, ты возьмешь и мой кусок?
На секунду-другую она задумалась:
– Ты точно не будешь?
– Не-а.
Она схватила пиццу и тут же откусила:
