Наталья кивнула.
Наталья усваивала языки с феноменальной легкостью. Помимо родного сербскохорватского она бегло говорила на французском и английском, немного на албанском и русском. Языку фарси она научилась от бывшего бойфренда, а навыки приобрела в процессе работы. Женщина говорила быстро, слова вылетали хриплыми очередями.
– Вы должны успокоиться, – говорила на фарси Наталья, произнося это твердо и четко. – Вы должны успокоиться ради ребенка.
Женщина несколько раз судорожно вздохнула и положила руку на живот.
Ее звали, как выяснилось, Ануша Табризи. В Соединенном Королевстве она находится около двух недель. Грейс подала ей стакан воды и перекатила свое кресло вокруг стола, чтобы сесть рядом с пациенткой.
– Ну вот, теперь рассказывайте, что с вами случилось.
Пока Наталья переводила, Грейс сидела, держа миссис Табризи за руку. Она не отводила взгляда от лица женщины, ясно давая понять, что говорит с ней, а не о ней. Она уже давно работала с Натальей, и обычные формальности перевода – все эти паузы и инструкции «скажи ей» – были не нужны, они обходились без этих помех, поэтому вопросы Грейс и ответы миссис Табризи непринужденно, почти естественно чередовались, будто они говорили на одном языке.
Семья Табризи проживала во временном жилье, пока рассматривалось их прошение о предоставлении убежища. Миссис Табризи почувствовала себя плохо. Поначалу решила, что съела что-то не то, но потом у нее открылось кровотечение. Наталья внимательно выслушала, затем перевела:
– Мужа не было дома, он находился на занятиях английского языка. Она не могла с ним связаться, поэтому отправилась в госпиталь одна.
Миссис Табризи казалась очень юной. Ее личико, туго обвязанное шарфом, скрывавшим волосы, было бледным и тревожным.
Она заговорила снова, запнулась на середине фразы от душивших ее рыданий. Закончив говорить, разрыдалась опять.
– Говорит, что ей отказали в госпитале, – озадаченно проговорила Наталья. – Сказали, что она должна обратиться в другое место. Грейс, она утверждает, что там ей сказали, будто у нее… будто она не сможет родить ребенка.
Грейс почувствовала смутную тревогу:
– Куда ей рекомендовали обратиться вместо госпиталя?
Наталья перевела вопрос, и женщина, освободив руку, продолжала говорить, роясь в сумочке.
– Ей посоветовали найти переводчика. Она растерялась, но друзья порекомендовали ей пойти сюда, – перевела Наталья.
Наконец миссис Табризи, найдя сложенный листок бумаги, протянула его Грейс дрожащей рукой.
– Вот куда, сказали ей в госпитале, она должна обратиться, – пояснила Наталья.
Грейс развернула бумажку и уставилась в нее. Ее охватили противоречивые чувства: потрясение, сострадание к молодой женщине – и бешенство. Как мог человек, называющий себя врачом, выставить эту девочку, не дав ей внятных объяснений?!
– У них не оказалось никого, чтобы перевести? – спросила она.
Наталья коротко спросила и выслушала ответ миссис Табризи.
– Они сказали – это срочно, – сказала она. – Никого, владеющего фарси, не оказалось поблизости.
– Вы не обращались к врачу до приезда в Великобританию?
Она не обращалась. Медицинское обслуживание в ее стране находится в зачаточном состоянии. Роды принимают в основном повивальные бабки. У них и не принято, чтобы женщина ложилась рожать в госпиталь, – за редким исключением.
Грейс снова взяла руку женщины:
– Миссис Табризи, у меня очень плохие новости.
Наталья перевела женщине, что сказала Грейс, и миссис Табризи, прикрыв живот свободной рукой, произнесла короткую фразу. Ее жест и тон ясно показали: тут не нужен никакой перевод, она поняла, что с ее ребенком случилось что-то страшное.
Грейс кивнула:
– Мне очень жаль.
Миссис Табризи заговорила. Наталья посмотрела на Грейс:
– Она хочет знать, что же все-таки с ее ребенком.
Грейс беспомощно смотрела на пациентку. Как сказать этой женщине, что плод, который она носит под сердцем, который баюкает и любит, это вовсе не ребенок и никогда им не был? На самом деле это чудовищная опухоль, которая убьет Анушу, если ее не удалить, а место, куда ее направили, – это отделение онкогинекологии.
– Эта записка, – начала Грейс, – врача, который вас осматривал. Вам показывали сделанные снимки?
Миссис Табризи посмотрела на Наталью в ожидании перевода. Выслушала, закивала, затем снова заговорила. Как красноречивы ее озабоченно сдвинутые брови и легкое пожатие плеч!
– Она не поняла, что там ей демонстрировали, Грейс, – перевела Наталья.
